Бессилие перед лесными пожарами

Лесопожарный сезон 2017 года прокатился по сценарию 2015-го – всплеск в июне, спокойный июль и резкий рост площади пожаров в августе. Причём в моменты роста числа возгораний общая площадь природных пожаров в 2017 году была выше на 100-200 тысяч гектаров по сравнению с 2015-м. Из хороших новостей – сезон был спокойнее 2016-го. По данным правительства региона, большая часть пожаров возникла в северных, труднодоступных районах региона, смысла в их тушении не было. В «Гринпис» не разделяют эту точку зрения. По мнению экоорганизации, 99% возникают по вине человека, в тех местах, куда можно добраться, а значит и потушить пожары, пока они ещё действуют на маленьких площадях, и не допустить их распространения, угрозы объектам экономики или населённым пунктам.

Лесные пожары в Приангарье
Infogram

Лесопожарный сезон в Иркутской области начался в апреле с крупных лесных пожаров, которые были вызваны палами сухой травы или неосторожным обращением с огнём. В регионе сгорело сразу несколько населённых пунктов – деревня Бубновка в Киренском районе, несколько сёл в Тайшетском районе, садоводства в Зиминском районе.

«Весенние пожары – все рукотворные, это 100% человеческий фактор. В это время нет грозовой активности, нет гроз и ещё недостаточно подсохла лесная подстилка. В летнее время какие-то первые проценты бывают от сухих гроз, в пределах 10% для Иркутской области, всё остальное вызвано деятельностью человека», - сообщил корреспонденту «ИрСити» руководитель противопожарной программы «Гринпис Россия» Григорий Куксин.

По его словам, весенние палы травы - общая проблема для регионов России. Пока они не прекратятся, сил на то, чтобы справиться с весенними пожарами, у властей не будет. По мнению представителя «Гринпис», то, что в Приангарье второй год подряд запрещают выжигать траву, – положительная тенденция, но этой меры недостаточно. Отдельная проблема – отходы деревообработки, которые начинают гореть весной возле пилорам и переходят в лесные пожары.

Лето 2017-го, по данным правительства Иркутской области, худшее по лесным пожарам за последние 3 года (по данным системы дистанционного мониторинга Рослесхоза (ИСДМ-Рослесхоз), худшее лето по площади природных пожаров было в 2016 году). При этом по сравнению с предыдущими двумя годами в 2017 году расхождение данных по площади между правительством и ИСДМ-Рослесхоз минимально – около 100 тысяч гектаров. В 2015-м и 2016-м оно достигало 300 тысяч гектаров.

Как заметил Григорий Куксин, сезон 2017 года такой же тяжёлый для Иркутской области, как и предыдущие: и по погодным условиям, и по тому, насколько удавалось противостоять стихии.

«По площадям достаточно много погорели. Основные площади пришлись на северные районы, к сожалению, региональные власти не всегда давали корректную информацию. Ситуация лучше, чем в прошлые годы, в смысле сокрытия или искажения данных. Здорово продвинулись в сторону большей правды. И это хорошо, потому что это позволяет серьёзно обсуждать причины, обсуждать, что можно сделать. Пока региональная власть говорит, что у нас всё хорошо, очень трудно выбивать дополнительное финансирование на то, чтобы ситуацию исправлять. То, что в принципе Иркутская область двигается в сторону признания реальных масштабов проблемы, – это очень хорошо», - отметил Куксин.

«Гринпис» отмечает, 99% пожаров в Иркутской области возникло вблизи дорог, населённых пунктов, рек или ручьёв – возле тех мест, куда человек может добраться.

«Если пожар начинается там, где люди были, это значит, что люди могут приехать и потушить. Я уже не говорю о том, что они могут его не устроить. Поэтому все разговоры о том, что у нас все пожары начинаются в труднодоступных местах – это до какой-то степени лукавство. Пожары уходят в труднодоступные места, а начинаются они там, куда люди смогли каким-то образом приехать и этот пожар устроить. Но если на эти пожары не реагировать вовремя, то, естественно, они развиваются», - заметил Куксин.

Причиной несвоевременной реакции на возгорания Куксин считает недофинансирование и недостаток сил у лесных служб. При этом эксперт отмечает, что и лесная охрана, и добровольцы в Иркутской области «очень здорово стараются». По его мнению, Иркутской области примерно в 10 раз не хватает финансирования для содержания достаточного штата лесников – лесной охраны, парашютистов-десантников, наземных служб, - чтобы справлялись с такой горимостью, как сейчас.

«Пожары никогда не возникают сами от солнца, от ветра, но солнце и ветер способствуют тому, чтобы пожары развивались. Если бы Иркутской области добавили бы хотя бы в 10 раз сил, то можно было бы с неё серьёзно спрашивать за то, что она не справляется, а в нынешних условиях, это героический труд лесников, который почти заведомо обречён на неуспех, в смысле, что все пожары всё равно не потушить», - отмечает он.

Стоит отметить, что в Иркутской области большая часть площадей июльских и августовских пожаров 2017 года приходилась на зону космического мониторинга, или зону контроля. В 2016 году такое понятие не использовалось, хотя изменения в закон, устанавливающие зоны контроля, были внесены в 2015 году. Как отметил Куксин, название «зоны контроля» никакого отношения к контролю не имеет. В зону контроля, как правило, включены малонаселённые территории регионов (границы зон устанавливают региональные власти). Комиссия по предупреждению и ликвидации ЧС Иркутской области может принять решение об отказе в тушении пожаров на этой территории, если огонь не угрожает населённым пунктам или объектам экономики. Считается, что затраты на тушение таких пожаров выше, чем ущерб, который понесёт экономика. В 2017 году в отдельные периоды в августе на пожары в зоне контроля приходилось почти 100% площади пожаров.

«Лесники называют их между собой пожары-отказники, то есть пожары, от тушения которых отказались. В этой зоне можно просто за пожарами наблюдать. Контроль предполагает, что можно корректировать то, что происходит, а это зона, в которой ограничиваются наблюдением», - подчёркивает Куксин.

В Иркутской области в 2017 году было несколько пожаров, которые действовали в зоне контроля больше месяца. По данным ИСДМ-Рослесхоз, на 23 августа у села Бур в Катангском лесничестве действовал пожар общей площадью 61,3 тысячи гектаров, впервые он был зарегистрирован 13 июля. С 24 июля действовал пожар у села Ика в том же лесничестве, к 23 августа его площадь достигла 25,6 тысячи гектаров. Площадь пожара у посёлка Оськино с 22 июля по 23 августа выросла до 19,3 тысячи гектаров. Пожары дважды подходили к нефтяным вышкам. Второй раз – 25 августа – огонь подошёл на 1 километр к Верхнечонскому и Ярактинскому месторождениям.

«В реальности, как только в этой зоне возникает пожар, он начинает развиваться. И он не знает, какие у нас границы районов, условных зон контроля. Пожар будет развиваться по своим закономерностям, и в этом году были пожары, которые сначала упустили в зоне контроля, а потом, когда они вышли к хозяйственно ценным лесам, с ними начали бороться. Но когда пожар месяц развивается и его никто не тушит, естественно, потом справиться с ним практически невозможно. Решение о нетушении пожара в зоне контроля каждый раз нужно принимать очень осторожно. Я понимаю, что это неизбежно. У нас настолько недофинансирована отрасль, настолько лесники, региональная власть недополучает федеральных денег на охрану лесов, что мы не сможем тушить все пожары. Не потому что их не надо тушить, не потому что это какой-то естественный процесс, а потому что денег нет. В ряде случаев решение принимается по принципу: в зоне контроля – отлично, можем не тушить. Чем меньше отказов, тем выгоднее для региона, тем больше лесов мы сохраним», - отмечает Куксин.

Сравнение данных о площади пожаров
Infogram

Уменьшение расхождения в данных Рослесхоза и правительства Иркутской области с 2015 по 2017 годы Куксин объясняет изменением политики федерального ведомства и работой общественных организаций, входящих в общественный совет при Рослесхозе.

«Я не помню ни одного заседания совета при Рослесхозе, когда бы не поднималась эта тема, потому что это действительно большая проблема. Это было много лет, даже много десятилетий, даже не сейчас началось, было и в советский период. А во весь постсоветский период была такая практика: регионы делают вид, что у них всё в порядке, а федеральные власти делают вид, что им верят. Причём задействованы в этом были и те, и другие. Здесь ответственность Рослесхоза была такая же, как ответственность вашего губернатора. То есть губернатор говорит: «У нас всё в порядке». А Рослесхоз, имея систему ИСДМ, в предыдущие годы говорил: «Да, я вам верю, будем считать, что это спутники ошибаются». В этих условиях, у региона нет денег, у него нет и основания попросить денег, потому что у него всё в порядке», - рассуждает Куксин.

Как пояснил эксперт, в этом году по всем случаям расхождения данных Рослесхоз запрашивал объяснения у региональных чиновников, и если они его не удовлетворяли, выезжал на собственные проверки.

«По крупным пожарам космические спутники дают настолько точные данные сейчас, что там бессмысленно спорить. Пожар может быть больше, чем спутник его увидел, но никак не меньше. Начиная с нескольких тысяч гектаров, космические данные часто точнее, чем наземные. Получается, что регион по каждому случаю должен был давать ответ, либо, если ответ не удовлетворяет Рослесхоз, туда вылетала проверка, которая на месте обмеряла пожары», - сообщил представитель «Гринпис».

По мнению Куксина, по вопросу расхождения площади лесных пожаров поменялся настрой на уровне правительства России и президента. Ситуация сдвигается во многих регионах. Кроме того, он отметил существование ресурсов спутникового мониторинга, как ИСДМ-Рослесхоз и Fires.kosmosnimki.ru, с помощь которых любой пользователь интернета может следить за лесными пожарами.

«К сожалению, остаётся актуальной тема занижения площадей лесных пожаров. Основные очаги у нас в этом году по Сибирскому федеральному округу занижены в 1,76 раза — это ни много ни мало 385 тысяч гектаров. Наибольшее занижение у нас отмечено в Иркутской области — 116 тысяч гектаров», — сообщил в июле 2017 года руководитель Рослесхоза Иван Валентик.

Впрочем, в течение лесопожарного сезона расхождение в данных было как в пользу Иркутской области, так и в пользу Рослесхоза. Например, 5 июля в сводке региональных властей площадь лесных пожаров была в 5 раз выше, чем в ИСДМ-Рослесхоз – почти 15 тысяч гектаров. А 23 августа площадь пожаров, по данным правительства региона, была в 1,5 раза меньше, чем давал Рослесхоз, у которого этот показатель равнялся 244,4 тысячи гектаров.

Министр лесного комплекса Иркутской области Сергей Шеверда в 2017 году дважды комментировал расхождение данных. В июне, по его мнению, оно было связано с дымными шлейфами от лесных пожаров, которые ИСДМ-Рослесхоз включал в площадь пожаров. В августе он объяснил расхождение дымовыми точками на месте потушенных пожаров.

Если проанализировать ситуацию с лесными пожарами в Иркутской области за последние 3 года, получится, что ни правительство единоросса Сергея Ерощенко, ни кабмин коммуниста Сергея Левченко не справляется с ними. Причём в 2016 году – в первый год губернаторства Левченко – ситуация была в несколько раз хуже, чем в последний год Ерощенко на посту главы региона. В 2017 году мы вернулись на площади 2015-го, идём с небольшим превышением, но, наверное, впервые за 3 года, очень близко к реальным площадям пожаров. Может быть, это будет первым шагом к улучшению ситуации в 2018 году.