«Выживший»: Самый русский фильм

Дикий Запад в кино безнадёжно романтизирован. Все эти горы, реки, один форт на сотни миль, лесистые вершины и плывущие облака определяются безошибочно. И мгновенно запускают цепную реакцию в голове любого зрителя, знакомого с жанром хотя бы поверхностно – даже если перед ним не вестерн, а детский мультик. Дикий Запад – один из самых узнаваемых мифов, созданных кино. Тем выше культурный шок от нового фильма Иньярриту, который представляет зрителю совершенно другой Дикий Запад, напоминающий далеко не о классических фильмах Форда, а о рассказах Джека Лондона.

«Выживший» — кино суровое, причём настолько, что заставляет вас сомневаться, что это вообще кино. Оно почти лишено всего человеческого: характеров и их развития, эмоций, разговоров. Оно начинается со сцены массового убийства и завершается убийством же – а в промежутке заполнено только бесконечным белым безмолвием и картинами природы, настолько же прекрасной, насколько жестокой. И когда мы говорим «прекрасной» — мы ни в коем случае не подразумеваем почти стандартные панорамы, которые являет нам вестерн в его традиционном виде. Мы говорим о камере Эммануэля Любецки, которой больше всего подходит определение «божественная»: этот свет солнца, эти капли крови и воды, эти ветви и камни, эти лица и тени на большом экране оставляют в душе ощущение чего-то поистине великого, равнодушного, страшного.

«Выживший» — кино пыточное, причём настолько, что заставляет вас закрывать глаза, даже если вы бестрепетно смотрите любую резню бензопилой. Гениально снятый эпизод с нападением медведя на куски рвёт чувство непричастной безопасности. «Выживший» с холодным бесстрастием забирает зрителя из тёплого кресла и помещает в шкуру Хью Гласса – и затем в шкуру мёртвой лошади посреди белой пустыни. Попкорн превращается в сырое лёгкое и комом встаёт в горле. Ночёвка в занесённом снегом вигваме пронизывает диким холодом и благодарностью доброму богу за тёплую одежду и дома с центральным отоплением. Или печным – неважно. Важно то, что «Выживший» сдирает с человека все лишнее, сосредоточиваясь только на одном – биении жизни, которая поддерживается лишь упрямой волей.

«Выживший» — это кино, где единство замысла превалирует над частностями, причём настолько, что очень трудно говорить об актёрских работах. Можно констатировать, что Леонардо Ди Каприо с блеском выдержал пытку съёмочным процессом – иначе назвать работу с Иньярриту невозможно. Но играл ли он? Сам этот вопрос означает, что Ди Каприо безупречен, поскольку думать о нём как об актёре при просмотре «Выжившего» совершенно невозможно. То же самое касается Тома Харди, который, кажется, никогда не имел скальпа и всю жизнь охотился на бизонов. Это не Харди – это Фицджеральд с лицом какого-то английского актёра. И это не Донал Глисон, а капитан Генри, который, кажется, слишком хорош для Дикого Запада, где нет добра и зла, нет бога – а есть только страшная природа и люди, копошащиеся в её лоне. Играли ли они? Да, и великолепно. Но фильм растворил в себе всё и всех, оставив лишь историю человека между двумя мирами, который удерживал в себе жизнь до тех пор, пока не совершил необходимое.

И последнее, что, кажется, имеет смысл сказать. «Выживший» попал в сеть задолго до выхода на российские экраны – и тем не менее умудрился стать в нашей стране лидером проката второй недели января. Конечно, определённую роль сыграло то, что премьера пришлась аккурат на Рождество и конец долгих праздников, и, разумеется, даже самые отсталые слои населения в курсе, что Ди Каприо никак не дадут «Оскар»… Но, кажется, дело ещё и в том, что «Выживший» — это кино, идеально соответствующее русскому характеру, нацеленному на вечное преодоление и последний вздох. То, что его снял мексиканский режиссёр в лесах Канады с американскими и английскими актёрами, – ничего не меняет.