Звонок для власти, или Иркутский казус

Итоги второго тура губернаторских выборов в Иркутской области произвели сенсацию — впервые за многие годы в российском регионе на выборах такого уровня победу одержал оппозиционный кандидат. Новым губернатором региона становится член КПРФ Сергей Левченко. Напомним, как развивались события. В первом туре, состоявшемся в единый день голосования 13 сентября, действовавший на тот момент губернатор-единоросс Сергей Ерощенко получил 49,60% голосов избирателей, а Сергей Левченко — 36,61%. Эксперты, которых «Росбалт» попросил спрогнозировать результаты второго тура, единодушно склонялись к тому, что шансы на победу обоих кандидатов примерно равны. Причём практически все с небольшим преимуществом были готовы отдать предпочтение кандидату от власти. Однако 27 сентября во втором туре со значительным перевесом (почти в 15% голосов) победил представитель КПРФ. Он набрал 56,39%, а теперь уже бывший губернатор — 41,46% голосов. Прокомментировать итоги выборов в Иркутской области «Росбалт» попросил политолога Виталия Камышева, который много работал в этом регионе и хорошо знает местные электоральные процессы.

Интервью взято с сайта ИА «Росбалт».

— В чем, на ваш взгляд, причины победы представителя КПРФ и, соответственно, поражения провластного кандидата?

— Почему победил Сергей Левченко? Не только и даже не столько из-за КПРФ — на выборах в региональный парламент два года назад список Компартии получил 18,9%, а тут за Левченко проголосовали во втором туре 56% с лишним. Левченко — человек спокойный, вменяемый, договороспособный. Ещё в 2001 году, когда он едва не выиграл (тоже во втором туре) у действовавшего тогда губернатора Бориса Говорина, его поддержали и «Яблоко», и даже СПС, что его очень усилило. Левченко тогда уступил Говорину совсем немного, 2%. Теперь же на Левченко сделал ставку региональный бизнес, который был в ужасе от действий местной власти, не гнушавшейся и крупным, и мелким рейдерством. На мой взгляд, уже после первого тура можно было говорить о серьёзном провале власти в Иркутской области.

— Характерно, что накануне голосования эксперты, опрошенные «Росбалтом», почти единодушно говорили о том, что Ерощенко может спасти лишь повышение явки избирателей. Утверждалось, что в первом туре его постигла неудача, в том числе потому, что избиратели-лоялисты в массе своей не пришли на выборы, поскольку были уверены в победе своего кандидата. Но на поверку оказалось, что увеличение явки всего на несколько процентов привело к разгрому кандидата от власти. Эксперты переоценили способность к мобилизации провластного электората или недооценили протестный электорат?

— Действительно, во втором туре губернаторских выборов в Иркутской области явка оказалась на 8% выше, чем в первом. При этом в итоге Ерощенко во втором туре потерял более 8% голосов (получив 41% с небольшим во втором, против 49,6% в первом). Его соперник, напротив, прибавил целых 20%. На мой взгляд, произошло следующее: сам факт второго тура привёл к тому, что «избиратели-лоялисты» просто «посыпались». Иркутские выборы ставят под большое сомнение само существование «провластного электората» — в ряде территорий области убедительная победа Ерощенко в первом туре (условно говоря, 60 на 40) во втором туре зеркально «перевернулась»: на тех же самых участках триумфально победил кандидат от КПРФ Левченко. То есть, та часть электората (и она значительная), которая предпочитает идти за «силой», за доминирующим кандидатом, не обременена идеологией и вовсе не верна «Единой России». Эти люди увидели силу в противостоящем власти кандидате и, грубо говоря, «переметнулись». Иркутский пример показывает, что мобилизация электората без административного ресурса, конечно же, возможна.

— Но я говорил не о возможности или невозможности мобилизации электората вообще, а о невозможности мобилизации именно провластного электората без админресурса. Это принципиальная разница. Мне кажется, что выборы в Иркутской области как раз показали, что провластный электорат без этого ресурса мобилизоваться не способен.

— Я еще раз скажу, что, на мой взгляд, эти выборы показали, что само понятие «провластный электорат» сомнительно. Люди перебегают легко. Разве позднесоветский период не говорит об этом? Все были за сохранение СССР, а потом сразу стали за рынок и за Ельцина...

— Есть часть людей в России, которые всегда поддерживают власть – в основном, пенсионеры и бюджетники. Это наиболее преданная, но одновременно и наиболее инертная часть электората и вообще народа. Но ведь сами по себе они, на мой взгляд, ни к какой мобилизации не способны.

— Так для них Левченко и оказался «властью». В этом смысле КПРФ сыграла верно. Она же сегодня воспринимается как партнёр «партии власти». Это все же не ПАРНАС.

— Можно ли сказать, что часть вины за поражение власти в Иркутской области лежит на политтехнологах, которые неудачно провели избирательную кампанию?

— Я больше скажу — штаб Ерощенко провалился полностью. Но ведь и штаб Левченко с неба звёзд не хватал. Однако простые идеи легче донести до широкого избирателя, а что может быть проще формул: «Какие деньги люди воруют!» и «Хватит терпеть!». Причём в данном случае ни о какой «чернухе» говорить не приходится — официальные акты контрольно-счётных органов это не придуманный «компромат». Бюджет области, свёрстанный таким образом, что в нём предусмотрены многомиллионные дотации компаниям, принадлежащим крупным чиновникам, говорит сам за себя.

В данном случае Кремль пал жертвой своей собственной кадровой политики. Три года назад на должность главы региона был назначен человек, которому руководить большой территорией просто противопоказано, у которого нет ни малейших способностей к этому делу, который никогда не проходил через горнило выборов даже районного масштаба. Но для Кремля эти факторы уже давно не имеют никакого значения. Зато Ерощенко связывали близкие отношения как с семьей Сергея Чемезова, так и с миллиардером Михаилом Прохоровым.

— Можно ли экстраполировать результаты этих выборов на Россию в целом?

— Думаю, что нет. И вот почему. Все-таки, в «иркутском казусе» отчасти повинна самоуверенность власти. Ерощенко не был публичным политиком и уж никак не стратегом, и отчего-то не видел в Левченко соперника. Кандидату от КПРФ позволили пройти муниципальный фильтр и поначалу не включали на полную мощность административный ресурс (в преддверии второго тура включили, но было уже поздно). В федеральном масштабе такое представить трудно.

— Можно ли рассматривать Иркутскую область как некую «среднеарифметическую территорию», результаты выборов в которой говорят о настроении избирателей в стране в целом? В России такой «эталонной территорией» считается Красноярский край. А к Иркутской области это определение подходит?

— Вообще, Иркутская область — территория, где протестное голосование более выражено, чем в других регионах. Причем эта «ершистость» выражалась на разных уровнях — и на общеобластном, и на муниципальных выборах. Несколько лет назад в городе Ангарске был наихудший для «Единой России» абсолютный результат. Потом был краткий период «передышки» — когда после заключения под стражу действующих мэров Братска и Ангарска (они победили представителей ЕР) там удалось провести единороссов, но вот в этом году мы опять видим всплеск протестных настроений.

— По-вашему, можно ли результаты этих выборов назвать «первым звонком» для власти, или они всего лишь, как вы выразились, местный казус?

— Вот это трудно сказать. С одной стороны, кадры у «Единой России» в обозримом будущем явно не улучшатся, отрицательный отбор будет продолжаться — и всё это на фоне углубления кризиса, а стало быть, и ухудшения экономического самочувствия населения. С другой, важным фактором «иркутской истории» стала финансовая поддержка оппозиционного кандидата региональным бизнесом, причем солидная поддержка. На федеральном уровне такого не допустят, «господа уже все в Лондоне». Я бы сказал, что это и «звонок для власти», и местный казус одновременно.