Мариам Петросян: Скорее я плясала под дудку персонажей, чем они под мою

Книга Мариам Петросян «Дом, в котором…» стала суперпопулярной практически сразу после издания. Как говорит сама писательница, читатели самостоятельно разрекламировали её через интернет так, как сложно было представить.

Больше чем за 10 лет после издания вокруг романа образовалось целое сообщество со своей субкультурой. Фанаты не только косплеят персонажей книги, но и устраивают тематические мероприятия – в Иркутске, например, проходит «Кофейник», во время которого участники могут почитать свои произведения.

Мариам Петросян приехала на Второй международный книжный фестиваль, который проходил с 30 августа по 1 сентября. Встреча с читателями состоялась в первый день. Вместо тысячи слов – фотография про очередь за автографами.

- Вы точно не ожидали, что ваше произведение станет культовым. Как известность отразилась на вашей жизни?

- Благодаря этой книге я много где побывала, познакомилась со многими интересными людьми. На жизни в Ереване моя популярность в России никак не отразилась. Можно считать, что это идеально: я живу так же спокойно, а в поездках я выясняю, что книга довольно-таки популярна.

- А вас не раздражает, что книгу называют культовой?

- Лишь бы не элитной. Слово, конечно, модное и сильно заезженное, но ничего страшного.

- Что стало отправной точкой для написания книги?

- Этот вопрос задают во всех интервью, но я так и не научилась на него отвечать, хотя, наверное, надо было. Я не знаю, что подтолкнуло.

- А если переформулировать вопрос: что возникло первым - сама идея дома или кто-то из персонажей?

- Даже на этот вопрос не могу ответить. Скорее, кто-то из персонажей. У меня были разрозненные истории, которые я в какой-то момент решила объединить в одну. И тогда уже они объединились через дом.

- Вы не раз говорили в интервью, что некоторые персонажи «сопротивлялись» вашим задумкам. Были ли персонажи, которых вы «сломали»?

- Нет.

- А какие сюжетные линии кардинально поменялись из-за того, что персонажи «не хотели» вести себя так, как вы задумали?

- Таких линий было несколько. Окончательно уходил Курильщик. Первая часть заканчивалась его отъездом домой. Но потом у меня возникло ощущение, что этот персонаж, который открывает дверь в дом, нужен мне и для того, чтобы эту дверь закрыть. Он — олицетворение реального мира, и он мне был нужен как человек, который существует здесь и сейчас. Я поняла, что его нужно вернуть. С этим было немного сложно. Был окончательный отъезд Ральфа и его возвращение.

Надо сказать, что скорее я плясала под дудку своих персонажей, чем они под мою. Очень часто, когда мне хотелось сделать что-то, что, как мне казалось, было сюжетно оправдано, что я намечала, к чему, мне казалось, я подвожу, у меня это не получалось – по пять-шесть попыток. Потом, когда я возвращалась к тексту, – а у меня была возможность надолго покидать книгу – я понимала, почему персонаж не получался, например, потому что это не соответствовало его характеру.

- Когда я читала книгу, мне казалось, что физические недостатки персонажей - это метафора их психологических травм. Для вас важно то, что это именно дети с травмами, или это метафора того, что происходило в их судьбе?

- В ряде случаев я воспринимаю сам персонаж вместе с его физическим недостатком. Он с этим набором возник. При этом мне очень важно, чтобы читатель забывал об этих физических недостатках и воспринимал персонажей полноценными личностями. Поэтому ещё я сопротивляюсь идее экранизации книги: визуально довольно трудно отрешиться, если тебе постоянно показывают, что у человека нет рук. Это видно в каждом кадре. В книге всё-таки удаётся это сделать.

- А часто поступают предложения экранизировать книгу, поставить её в театре?

- Я даже затрудняюсь сказать, сколько раз. Я всегда отказываю. Я не сопротивляюсь театральным постановкам. У меня был однажды такой опыт - девушка собиралась ставить мюзикл. Я дала на это согласие, потому что считаю, что театр, комикс или какая-либо игра не мешает потом людям воспринимать книгу как литературное произведение, а кино очень сильно мешает, учитывая, что основная аудитория книги - молодёжь. А молодёжь предпочитает кино книге.

- Во многих интервью вы говорите о том, что книга - это отражение вашего жизненного опыта. Сейчас, когда прошло уже больше 10 лет после её издания, вы бы что-нибудь поменяли?

- Вы знаете, я её специально не перечитываю, потому что желание что-то подправить есть всегда. Не скажу, что в каком-то сюжетном глобальном плане, но по мелочам всегда к чему-то хочется прицепиться, а когда книгу уже прочли много людей именно в таком виде, это совершенно не имеет смысла.

- Вы сейчас сами для себя возвращаетесь к персонажам дома или к самому дому?

- Нет. Когда я заканчивала книгу, я себе сразу написала вариант, как выйти на второй виток. Этот текст у меня лежит. Это мой ключ, мне спокойно, что он лежит и можно его не трогать.

- А ваши дети читали книгу?

- Когда я работала над ней, они ещё были слишком маленькие. Потом не читали и вряд ли когда-то прочтут. Старший вообще не читает, младший очень сильно увлечён аниме.

- Вы так спокойно говорите о том, что ваши дети не читают, но обычно же наоборот все считают, что детей надо заставлять читать.

- Это для меня очень больная тема, можно сказать, душевная травма. Но я работаю над тем, чтобы не зацикливаться на том, что мои дети не читают и не будут. Как-то удаётся. Иногда понять, что я не совсем права, что завязываю всё на чтении, мне помогает знакомство с другими людьми. Для меня культура человека завязана на том, что человек читает много книг. Есть люди, у которых такая же зацикленность на математике.

Когда я сейчас иногда слышу разговоры моего сына с другими детьми о компьютерных играх, я понимаю, что у них там создался такой богатый мир и что я в таких условиях тоже вряд ли читала бы книги.

- Вам не страшно быть автором одной книги?

- Страшно писать вторую. А быть автором одной книги очень комфортно.

- То есть вторая книга будет?

- Может быть. Я даю себе возможность написать вторую книгу каждый раз, когда говорю, что книги не будет. Человек загоняет себя в рамки, когда он говорит, что будет. Тогда он вешает на себя определённые обязательства, начинает себя ограничивать, нервничать по этому поводу.

«Вольное дело» — одна из крупнейших в России организаций, работающих в сфере благотворительности. При поддержке фонда реализовано 500 проектов в 50 российских регионах, его благополучателями стали 90 тысяч учеников, 4 тысячи учителей, 8 тысяч студентов вузов и техникумов, 4 тысячи учёных, 1,2 тысячи учреждений образования, науки, культуры, здравоохранения, спорта и других организаций.