«А на одном из фестов девушка родила». Как проходил легендарный «Байкал-Шаман» — история и байки от Игоря Москвитина

Легендарный рок-фестиваль «Байкал-Шаман» проходит в Иркутской области уже больше 20 лет. Впервые его организовал в 2001 году не менее легендарный рок-музыкант и художник Игорь Москвитин, многим известный как Огурец. «Байкал-Шаман» должен был заменить рок-фест «Байкальск-2000» и вполне справился с этой задачей. Более того, он стал тем событием, на которое съезжаются зрители не только из Иркутской области, но и из соседних регионов. О том, как всё начиналось, какие безумства творились на фестивале и что с ним стало сейчас, Игорь Москвитин рассказал в интервью журналисту «ИрСити».

— Игорь, как ты вообще оказался в рок-тусовке и как пришел к тому, чтобы сделать такой фестиваль?

— Начнем с того, что спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Еще в армейке я практиковал в местном клубе разные мероприятия. Служил я в Мытищах, меня туда направили после учебки. Волей судьбы я не попал в Афган — наверное, потому, что служил в 13-й роте, а 13 — число счастливое. Полтора года после учебки я дослуживал на запасных путях. Ходил в самоходы на всяких «Наутилусов», «Арию», «Мастера» и так далее. Музыкой в клубе занимался, играл, сам мероприятия организовывал, у меня получалось.

В 1988 году я вернулся из армии, наступили 90-е годы, всё было в упадке. Кинотеатры простаивали, закрывались. Я посмотрел на всё происходящее, сколотил кавер-банду, и мы ездили по деревням в окрестностях Иркутска, играли рок. Так я и созрел для своего первого фестиваля в 1994 году.

— Кажется, это был первомартовский фест, который тоже всё еще существует в Иркутске?

— Да, ежегодный рок-фестиваль 1 марта, с которого началась моя публичная рок-деятельность. Мы провели его в ДК «Октябрьский» на Лисихе.

— Про это место нам рассказывал панк-краевед Горыныч. Какую музыку играли на том первом фесте?

— Это был хард-рок, хеви-метал, панк-рок тоже практиковался, конечно. Много панковских команд было. Треш играли. Каверов почти не было, тогда этого не было в таких количествах, как сейчас. Играли свое. Как раз в то время я создал свою группу «Сэкит», мы тоже выступали на том фесте и на многих последующих.

— Как я понимаю, первомартовский сейшен прошел успешно, и поэтому ты решил продолжать движ?

— Да, потом мы делали фестиваль «Железная семерка», он проходил 7 апреля. Были концерты «Рок против произвола», в защиту молодежи делали разные фесты все 90-е годы. Первым глобальным мероприятием стал «Рок. Век XXI», который сделали, переступив порог нового века. Он проходил во Дворце спорта «Труд». Приехала масса команд из Читы, Бурятии, из многих городов Иркутской области.

— Как удалось их всех собрать? Тогда же интернета не было, надо было откуда-то узнать про эти группы, послушать их творчество, потом как-то с ними связаться, пригласить…

— Интернет был. Я приходил на набережную, на бульвар Гагарина на физмат, там чувак сидел кнопки тыкал. Вот с его помощью я выходил в Сеть. Методом больших мониторов искал команды, плюс всякие знакомства. Я ж еще умудрялся разные популярные команды приглашать.

— Это какие?

— «Веселые ребята», например, «Мастер», «Круиз», даже до «Парка Горького» достучался.

— Как тебе это удалось вообще? Сейчас, понятно, кого угодно можно в соцсетях найти, а раньше…

— Чистой воды одержимость и энтузиазм.

— Приезжали они к нам в итоге?

— Ну вот «Веселые ребята», например, по моему приглашению приехали. Напомню, это тот коллектив, в котором были и Алла Пугачева, и Алексей Глызин, и много кто еще. Они были в Иркутске на гастролях еще в советские времена, а потом приехали спустя 15 лет.

Я им провел несколько концертов в Улан-Удэ, Иркутске, но один из них — в ТЮЗе — обломился. И вот их директор мне говорит: «Плати 2 штуки долларов». Таких денег не было, поэтому у меня забрали паспорт, потом всякие блатные из Братска на разборки приезжали, бабки с меня трясли.

— А я знаю, что ты еще и на фестивале «Байкальск-2000» работал, кажется, техником сцены?

— Работал. У меня в тот год была миссия. Чувиха дала денег — 600 долларов, — чтоб мы с моим другом сгоняли в Узбекистан, туда, где служили, и привезли на фест группу «Ялла». Я познакомился с Фаррухом Закировым, лидером этого коллектива, и мне надо было с ним договориться. На тот момент он был министром культуры Узбекистана.

И вот приехали мы к нему в Ташкент. У меня даже фотка есть, где я дарю ему бочонок омуля, водку нашего завода «Кедр», и всё это на фоне его «Мерседеса». В итоге, к сожалению, Фаррух приехать не смог, и «Байкальск-2000» обошелся без этой звезды.

— Непростое было время. Но ты рисковал и делал все эти концерты, а потом замахнулся на целый фест. Как это было?

— Я нашел деньги, байкеры нашли место, и всё срослось.

— Найти деньги в 2001 году было, думается мне, не так легко, как ты сейчас про это говоришь.

— В то время мой отец занимал довольно большую должность, он был заместителем по эксплуатации управления автомобильных дорог Иркутской области. Он работал вместе с Сергеем Шабуровым, а их третьим другом был Анатолий Яковлевич Косяков, который возглавлял «Иркутскгипродорнии». Шабуров в 1997 году баллотировался в губернаторы Иркутской области, и Косяков дал нам 70 тысяч рублей на предвыборную кампанию Шабурова. Деньги большие по тем временам.

Мы купили оборудование, аппаратуру, а потом поехали по городам Иркутской области. Выступали, агитировали. В те времена в Иркутске были такие команды, как «Кросс Ритуал», «Антиактив» (сейчас «Серый дым»), мой «Сэкит», и еще несколько музыкантов. За месяц тогда мы отыграли 30 концертов, по два в день бывало.

— Первый «Байкал-Шаман» был в Утулике же?

— Да, и он шел три дня.

— Чем лично тебе он запомнился? Все-таки первый такой глобальный фестиваль.

— Помню первый день фестиваля, когда он уже подходил к концу. Смеркалось, а народ всё прибывает и прибывает. Куча палаток, костры горят, сцена работает, музыка звучит. Я поглядел на это всё, и у меня голова закружилась: «Неужели всё это сделал я?»

— Напрасно говорят, что первый блин комом. У вас ведь всё получилось, причем настолько удачно, что «Байкал-Шаман» живет до сих пор.

— Понимаешь, раньше проще было со спонсорами. Можно было спокойно рекламировать пиво, продавать его тут же. Нам на пятилетие фестиваля 150 тысяч рублей давала компания «Пит-Байкал». Помнишь, было такое пиво «Пит»? Вот они. В другой раз нас поддержал «Доктор Дизель». Эти фесты мы проводили уже на Бабхе.

— У названия фестиваля есть какая-то своя история? Откуда оно?

— Это детище Бориса Томилова, который многие годы был президентом ангарского джаз-рок-клуба. Я у него как-то это увидел, спросил, не против ли он, если я так назову фестиваль. Он сказал, что только за. Борис, кстати, приезжал к нам на пятилетие. Тогда у нас выступал здесь «Черный Лукич» и бессменный лидер коллектива Вадим Кузьмин. Он играл на моей гитаре здесь.

Выступали у нас Ник Рок-н-Ролл, Михаил Башаков, группы «Монгол Шуудан», «Оргазм Нострадамуса». Но цели привозить каких-то известных и раскрученных рок-звезд не было. Акцент всегда был на местных коллективах.

— Не было страшно проводить такое большое мероприятие для такой публики? Я имею в виду, что обычно неформалы — это народ безбашенный, часто без тормозов. И когда их много собирается в одном месте, есть риск, что случится локальный апокалипсис.

— Это неизбежно, и на «Байкал-Шамане» случалось всякое. Однажды у нас была драка в прямом смысле стенка на стенку. В рамках фестиваля состоялся футбольный матч между ангарчанами и усольчанами, одна из сторон выиграла, и я подарил победителям ящик водки от спонсора. Это, конечно, была большая глупость. Чуваки напились, и дошло до драки, до резни даже. Кого-то пырнули ножом, но в целом всё обошлось, все остались живы.

Многие залетные приезжали, драки провоцировали. Я сам лично много раз людей разнимал. Но вообще я нанимал охрану, чтобы никаких глобальных происшествий не было.

— Слушай, а еще же в те годы было противостояние между неформалами и скинхедами? Во всяком случае, у нас, помню, ходили легенды о том, что вот ты выйдешь сейчас с сейшена, и тебя обязательно скины встретят и побьют за внешний вид или просто за то, что пришел сюда.

— Не, скинхеды тогда были безобидными. На фестивалях они тем же панкам, металлюгам помогали мусор убирать, чистили территорию вместе со всеми. Все между собой дружили тогда. Это сейчас скинхед — это синоним слову «националист». А тогда это были просто парни с рабочих окраин и трущоб.

А сколько тебе было лет, когда ты попала в эту тусовку?

— На мероприятия я начала ходить где-то в 17, сразу после школы.

— Я почему спросил-то. «Байкал-Шаман» славен тем, что его посещали люди вообще всех возрастов. От 0 до 70 и старше.

— Крутая история. Я вот за всю свою жизнь на «Байкал-Шаман» так и не попала. Сначала родители не пускали, потом как-то не складывалось, а теперь я уже старовата для этого. Там, говорят, надо много пить.

— Это преувеличение. Хотя не скрою, что там время от времени люди перепивают и потом творят всякую дичь. Бывало, даже гибли с перепоя, из воды вытаскивали. Буквально на втором фестивале в Утулике чувак на спор полез по фермам на железной дороге, его дугой долбануло, он обгорел, вниз упал и повис на крюках, как Иисус Христос на кресте. Хорошо, что это случилось не на территории фестиваля. Но чтобы его снять, перекрывали Транссибирскую магистраль, останавливали поезда.

Было такое, что двух девушек сбила электричка. Они приехали на Бабху, выскочили из поезда — и прямо под электричку.

Неприятных моментов, конечно, накопилось за эти годы, но без них, видимо, нельзя, когда столько людей собирается в одном месте.

— А какое, кстати, максимальное количество зрителей было на БШ за всю его историю?

— По головам всех не посчитаешь, но на пике популярности «Байкал-Шаман» собирал больше трех тысяч человек. Это где-то в период с 2005 по 2010 год.

— После 2010-го, получается, всё пошло на убыль? Людей стало меньше, а организовывать было сложнее?

— Да. Спонсоров стало меньше. В 2012 году я решился привезти Башакова, Артура Арчи Гладышева и «Монгол Шуудан» и попал на деньги, на 150 тысяч рублей. Всего гостей было 13, их нужно было привезти, отвезти. Сама понимаешь, сумма большая. Я договорился с авиакомпанией «Ладья», что вот-вот получу бабки и всё отдам, но что-то пошло не так. В тот период я разводился с бывшей женой, мы продали квартиру, и мне пришлось свою долю отдать в счет долга.

— Неприятная история, конечно. Но ты опять же как-то очень легко об этом говоришь.

— Да я просто сравниваю. Тот же Олег Федотов, который владел джаз-клубом Chicago, в то же время попал примерно на 1,2 миллиона рублей. Он приглашал басиста из Sex Pistols, группу «Калинов Мост». Только у них гонорар был около четверти миллиона рублей. А там еще билеты, проживание. В итоге Федотов продал свой «Мерс», клуб закрыл и уехал. Так что мои потери с его несопоставимы.

Я вот пять лет назад привозил всего двух музыкантов группы «Калинов Мост» — клавишника Александра Владыкина и лидера Дмитрия Ревякина, и тоже попал на бабки. 100 тысяч рублей был должен. Продал машину, рассчитался.

В организации таких мероприятий всегда есть риски. Потому отчаянные люди, кто этим занимается. Мы живем не в средней полосе России, не на Урале и тем более не в Подмосковье, где плотность населения большая. Сюда нужно народ привезти, собрать массу человек. Поэтому хедлайнеров у нас нет давно. Привези сюда Бутусова или «Сплин», тогда народ со всей страны бы поехал. Но это сильно увеличит смету фестиваля.

— А ведь были времена, когда многие были готовы приехать на Байкал безо всяких гонораров. В книге про «Короля и Шута» я читала, что они выступали на фестивале в Байкальске просто за возможность сюда приехать и тут потусить.

— Да, было и такое. Я как-то Юрия Шевчука звал к нам на фест, познакомился с ним в «Продалите», когда он свою книгу презентовал. Говорил: «Приглашайте, приеду», гонорар, мол, от ноля до миллиона рублей. Но в итоге он оказался очень занят и времени не нашел.

Группа «Бахыт-Компот» и Вадим Степанцов тоже были готовы приехать бесплатно, но я не нашел денег, чтобы просто купить билеты на шесть человек туда и обратно.

А сейчас почти все музыканты на деньгах помешаны, такого уже не будет.

— Я заметила, что в последние годы «Байкал-Шаман» перебрался из палаток на базу отдыха. Теперь зрители, если захотят, могут жить в цивилизованных условиях, питаться в столовке, и всё такое. Как это произошло, почему?

— Началось всё с байкеров, которые на фестивале грезили унитазами. Я говорил: «Какие унитазы, если мы проводим БШ в степи, в чистом поле». Но потом мы нашли на базе отдыха «Чайка» большой стадион, где можно проводить концерты. Там еще были домики на 100 человек, мы их забили, путевки продавали через «Авиазавод», народ потянулся. Была ставка на массовость.

— В этом году «Байкал-Шаман» тоже будет? Был же как-то год, когда фест не проводился.

— Планирую. Надо искать спонсоров и выбирать место. Пока не решил, где он будет.

— Есть мнение, что в Иркутске все рок-группы проходят через твой фильтр. Ты их курируешь, помогаешь с организацией концертов на разных площадках. А есть ли сейчас в Иркутске достойные молодые команды? Ты следишь за этим или они сами на тебя выходят?

— У нас масса коллективов, и достойных среди них полно. Но мне жаль, что многие уходят в каверманию, потому что своим творчеством денег не заработать.

— А из известных групп кого слушаете? Какую музыку предпочитает Игорь Москвитин?

— Я всеяден. Могу рок, могу даже попсу порой послушать. Но предпочитаю все-таки что-то потяжелее. Если из современников, то люблю «Слот», «Алису», «Ляписа Трубецкого», Papa Roach. Мне даже довелось побывать на их концерте в Иркутске. Группу привозил Влад Корезин за миллион с лишним. Билет на них стоил три штуки, а это было, между прочим, около семи лет назад. Большие деньги. Но я за полторашку сходил, а вообще подумал, что мы сами в Америке хрен знает когда побываем.

Я же, кстати, со своим коллективом чуть сам в Америку не уехал.

— Вот это поворот! А что помешало?

— «Сэкит» пригласили на гастроли в Нью-Йорк и ряд других городов. Мы должны были играть концерты, записать альбом. Наш директор Антон Артемьев, который сейчас живет в Ханты-Мансийске, работал диктором на телевидении и через своих знакомых пристраивал наши звукозаписи. И вот нас позвали в США, показали, где будем жить, выступать. Но всё сорвалось из-за ковида.

— А чем занимаешься, когда концертов нет? Как зарабатываешь на жизнь?

— Грузчиком подрабатываю — 600 рублей в час. Если что-то надо перевезти, собрать или разобрать, я в деле. Подработку мне дает один знакомый, увозит и привозит, куда надо, очень удобно. Пару часов в день поработаю, вот уже полторы тыщи в кармане.

— Хватает?

— Деньги в кармане всегда есть. Я еще квартиру сдаю в «деревяшке» на бульваре Гагарина. Неблагоустроенная, правда, но всё равно доход приносит.

— А для души хобби есть?

— Я же еще художник, картины иногда пишу. В свое время был первопроходцем выставки картин под открытым небом у магазина «Антей».

— Да ладно, с тебя начался наш маленький иркутский Монмартр?

— Я первым туда пришел в далеком 1991-м или даже в 1990 году. Сначала стоял внутри, там был магазин «Березка», в нем продавались картины. Продавщицы мне однажды сказали: «Задолбал ты здесь стоять со своими картинами, иди на улицу». Я выходил, стелил плед и продавал свои работы у этого магазинчика. Постепенно подтянулись и другие художники. А теперь там сделали цивильные стенды, и всё прилично.

— Рисовать где-то учился или это как с музыкой — тоже самоучка?

— Не, не учился. Но у меня была бабушка, которая умерла еще до моего рождения, вот она была преподавателем музыки и рисования. Видимо, мне от нее по наследству этот дар достался. У меня и дети, что сын, что дочь, прекрасно рисуют.

Еще недавно приобрел себе швейную машинку «Зингер» раритетную. Мне похожая когда-то досталась от бабушки, но у меня ее украли. Поэтому я пошел на «Авито» и нашел не менее ценный экземпляр за небольшие деньги.

— Зачем она тебе?

— Я с детства шью. Могу штаны тебе сшить, могу футболку, да что хочешь, то и сошью.

— Неожиданно, но очень по-панковски. Мне в интервью Горыныч рассказывал, что он тоже всякий шмот шьет.

— Нормальная тема! У меня отец еще когда живой был, всячески меня уговаривал этим заняться. У него по тем временам была очень-очень хорошая зарплата, в начале нулевых он уже получал около 50 тыщ. И отец мне предлагал, мол, давай я тебе куплю ателье, будешь модельером. Но я же не Сережа Зверев какой-нибудь.