«Толку говорить?! Привезли с Иркутской области»: что происходит у ворот учебного лагеря в Новосибирске

После того как 21 сентября 2022 года была объявлена частичная мобилизация на СВО, мужчин со всей Сибири начали привозить в учебный лагерь, образованный на базе института в Советском районе Новосибирска. Но, как оказалось, от получения повестки до зоны боевых действий — долгий и подчас тяжелый (эмоционально, а иногда и физически) путь. Сколько часов приходится ждать будущим солдатам, чтобы надеть военную форму, почему у забора училища горит костер и о чем говорят мужчины, которые еще вчера были кассирами, токарями и железнодорожниками, — в репортаже NGS.RU.

За несколько километров до училища движение по улице Иванова встает в мертвой пробке. Единственная полоса еле движется, после короткого рывка — очередная долгая остановка. Причина — в нескольких туристических автобусах и десятках легковых машин, припаркованных частично на обочине, а частично — прямо на проезжей части возле института. Это мобилизованные, которые ждут своей очереди попасть на территорию учебного лагеря, и родственники тех, кто уже оказался за высоким забором.

Чуть дальше, у въезда дежурит экипаж ГИБДД, но кажется, для обеспечения хоть какого-то трафика, а не потому что кто-то боится побега мобилизованных.

Оживленные разговоры людей подчас трудно расслышать на фоне стука топора и визга пил. Сразу за забором училища начинается лес, сначала редкий, затем всё более густой. Сейчас его валят солдаты-срочники на дрова. На территории учебного лагеря вырастают синие палатки. Для мобилизованных.

Ветки помельче солдаты бросают, но они не лежат без дела. Компания мужчин неопределенного возраста споро складывает из них огромный костер, со стороны напоминающий полевой лагерь времен Отечественной войны 1812 года, каким его рисуют в детских книжках.

Это — единственная возможность согреться, если, конечно, не возвращаться в автобус.

Здесь собрались мобилизованные из Верх-Тулы. По словам будущих солдат, они ждут возможности попасть на территорию учебного лагеря с 10 часов утра. На часах — начало второго.

— Мест не хватает там, вот и маринуют тут. Делов-то. Мы не мерзнем, у нас костер, и сухпаек есть: на призывном пункте сказали брать на сутки, — оптимистично заключает один из мобилизованных.

Верхтулинцам повезло: по словам водителя автобуса Владимира, во вторник, 27 сентября, мобилизованных из Черепановского района привезли к воротам учебного лагеря в 5 часов утра. Следующие 7 часов они провели на улице.

Впрочем, когда односельчан пустят на территорию училища, всё равно непонятно.

— Все же переживают за свой быт, а нам-то чего, мы парни из деревни, нам чего переживать? — философски заключает еще один селянин.

Причину общего спокойствия резюмирует мужчина по имени Петр, старший в этой компании.

— Нас же просто призвали вспомнить, освежить в памяти, что мы служили 20 лет тому назад, а потом нас отпустят, — уверенно заявляет он.

Впрочем, так думают не все.

Хорошо экипированный мужчина средних лет с умным и хитрым лицом, напоминающим актера, играющего бравого спецназовца, собирается попасть в зону боевых действий. Причем в самое ближайшее время.

— Старший прапорщик Барков Сергей, военный пенсионер, — охотно представляется он. — Я доброволец. Пришел в военкомат, отдал военный билет и пошел. У меня сын там с контузией, с двумя осколочными ранениями и брат тоже, двоюродный.

Для своих соседей по автобусу, собравшему мобилизованных из Кировского района Новосибирска, Сергей, похоже, уже стал командиром. На вопрос, не тревожно ли ему, что подопечные в большинстве своем не имеют боевого опыта, он уверенно отвечает, что главное — боевой дух.

— И как настроение у ребят?

— Ребята, ну-ка все улыбнитесь! — командует старший прапорщик и под одобрительные крики заключает: — Отличное настроение!

Возможная причина отменного боевого духа — рядом, на свежем пне, и прикладываются к ней почти все мужчины. Двух бутылок коньяка на такую компанию вполне достаточно, чтобы немного повеселеть, и слишком мало, чтобы напиться.

Абсолютно трезвые здесь, кажется, только срочники-лесорубы.

Ближе к воротам пьют водку, закусывая ее «мамиными» беляшами и запивая дешевым яблочным соком. Эмалированная железная кружка ходит по кругу.

— Сейчас я глотну, а потом ты! Нам ковид не страшен! — радостно сообщает приятелю боец.

— Так ковид же отменили! — еще веселее отзывается его собеседник. — Сказали: «пошел *** [на фиг], ковид, у нас [специальная военная операция]»!

То и дело бойцы отходят от своей компании, поворачиваются лицом к еще не срубленным соснам и надолго замирают: туалетом их никто не обеспечил.

Мокрые пятна на стволах не успевают высыхать.

На вопрос о том, как получили повестки, будущие солдаты (тоже из Кировского и соседнего Ленинского районов), перебивая друг друга, торопятся рассказать свою нехитрую историю:

— Я был на даче, мне позвонили из дома, сказали: у тебя повестка. Я собрался и поехал, даже повестку не видел.

— У меня по-другому. Прихожу домой спокойно с работы, стоит мальчик в форме с повесточкой и с папочкой: вас завтра ожидают.

— А я с Красноярска приехал, — застенчиво говорит мужчина по имени Алексей. — Пошел на учет встать в военкомат, и мне сразу с военником повестку и отдали.

Его новый знакомый, который представляется Мишей, тоже пришел в комиссариат сам: говорит, позвали печать поставить.

— Я пошел, что я ни от чего не уклоняюсь, что не дезертир показать. Пришел — а повестка уже лежит, — спокойно рассказывает он.

— А вы как отреагировали?

— Да никак, день попросил, чтоб собраться.

— А мне повестка по вотсапу пришла, — спокойно, с полным сознанием того, что его история — самая необычная, говорит мобилизованный по имени Иван. — От бывшей жены. Но служить идти готов. Мы все уже готовы! Там скучно без нас! Там без нас всё сало съели!!!

Конец его речи тонет в радостных выкриках. Иван еще не в курсе: он далеко не единственный, кто получил повестку, вернее ее фото, через мессенджер.

— Меня зовут Илья Михайлович Крашенинников, — медленно представляется мужчина лет тридцати, от силы тридцати пяти на вид. — По беспределу мобилизованный.

У него растерянный, совершенно гражданский вид: легкие кроссовки, джинсы, короткая курточка, на зубах, как у мальчишки, брекеты. В отличие от большинства бойцов — хмельных, веселых, кучкующихся вокруг костра или импровизированного стола, стоит в одиночестве.

— Мне 45 лет, по военно-учетной специальности — стрелок, служил в 1996–1998 годах, боевого опыта нет, — рассказывает Илья тихо и обреченно. — Бывшей моей жене — мы больше года не живем вместе — вручили повестку и заставили ее расписаться. Потребовали, чтоб я явился в военкомат.

Уверенный, что ошибку быстро исправят, Крашенинников отправился в военный комиссариат, но там с удивлением услышал, что никаких нарушений нет:

— Я обращался к юристу в военкомате, он мне сказал дословно: «Идите нахер». Сказал: «У вас всё хорошо, вас призвали правильно».

— И что теперь планируете делать?

— Исполнять законодательство… — тяжело вздыхает Илья. — Наше руководство военкомата считает, что сделано всё правильно. А я еще не понимаю ничего, что делать, меня же только сегодня забрали...

— Будете жаловаться?

— Пока никуда не успел... На всякий случай я пришел с вещами. Если не удастся ничего решить, я бегать не буду, придется служить.

Десятки историй, на первый взгляд разных, уже на второй — будто написаны под копирку:

— Повестка на меня из двери выпала...

— А мою — маме всучили, сказали, если не распишется, меня посадят. Но я служить готов!

— Мою — соседка забрала. Но если Родина позвала, надо служить...

— Мне повестка на другой адрес пришла, где квартиру продали, — объясняет красивый темноволосый мужчина в синем фсиновском бушлате. — И вот те, кто купил, позвонили и сказали, что повестка пришла. А так как я бывший сотрудник ГУФСИН, я пошел отметиться. Потому что с меня спрос больше.

— Не страшно? Кто вас ждет?

— Провожали жена и брат. Есть две дочки: старшей — 7 лет, младшей — 4 года.

— Сказали им, куда отправляетесь?

— Сказал, что в командировку поехал. Я часто езжу...

— У меня сын...

— Два сына и дочь...

— У меня дочь и жена в положении. Конечно, она против, чтоб я ехал. Просила не геройствовать, не проявлять инициативу...

О беспокойстве жен и подруг говорят почти все мобилизованные. Молчат только одинокие.

— У меня только мама, — говорит грустный темнолицый парень по имени Дима. — Она повестку и получила.

— Старенькая?

— Очень, — односложно отвечает он и мучительно замолкает.

Ближе к забору училища — совсем другая картина. Там нет запаха алкоголя и чуточку истеричного веселья, никто не норовит чмокнуть журналиста в щеку, попросить найти ему жену или, не мудрствуя лукаво, позвать замуж фотографа.

Здесь крепкая чугунная ограда разделяет уже одетых в военную форму мужчин и потемневших лицами заплаканных женщин с большими сумками в руках.

Раньше таких женщин можно было увидеть только возле дома приема передач следственного изолятора.

За забором стоит хмурый мужчина лет сорока. На просьбу рассказать о себе и о том, как попал в учебный лагерь, он зло отмахивается:

— Толку говорить?! Привезли с Иркутской области, так и попал.

— Вы доброволец или по повестке?

— Да, доброволец... Кто меня спрашивал-то?! Отличный выбор... Так и так за забором оказался... — мобилизованный смотрит сквозь частую решетку металлических прутков на сосны и заставленную автомобилями обочину. Не то ждет кого-то, не то просто так.

Чуть позже к забору с разных сторон подходят крепкий плечистый боец и такой же крепкий, плечистый мужчина с шарпеем на поводке. Они похожи, как братья, но на самом деле приходятся друг другу дядей и племянником.

— Я с Красноярска, 27 сентября меня призвали, 29-го — сюда привезли, — бодро рассказывает Вадим. — Повестку отправили мне по почте, я, как честный человек, пришел. Вчера расселяли, переодевали. Одежду выдали, форма одежды № 5. Всё остальное — свое надо.

В учебный лагерь на территории института свозят мобилизованных со всей России. Многие из них недавно вернулись домой со срочной службы, не успели забыть армейскую жизнь и легко адаптируются к новым-старым условиям.

Среди последних — Станислав. Повестка для него пришла в сельсовет в Здвинском районе. Парень давно жил в Новосибирске. Работник продуктового магазина в мирной жизни и стрелок по военно-учетной специальности, Станислав получил свою повестку в первый день мобилизации по стечению обстоятельств: приехал в отпуск к родителям, у которых всё еще был прописан.

— Первые дни мама плакала, потом в норму пришла, — рассказывает парень.

Его жена Виктория не плачет, а улыбается, глядя сквозь решетку на мужа. Пока он поблизости и можно прийти и подержать его за руку, всё не так и страшно.

Куда мобилизованные поедут после учебы, не знают ни они сами, ни их женщины.

Ранее NGS.RU публиковал истории «рядовых» новосибирцев, которые получили повестку после 35 лет.