«Для кого эту территорию так тщательно освобождают?» Как живет Порт Байкал, который хотят сделать новой туристической Меккой

Вереницы машин по Байкальскому тракту — верный признак того, что иркутяне и туристы из других городов стремятся в шумную и тесную Листвянку, чтобы погулять по узкому берегу Байкала, поесть рыбы и покататься на колесе обозрения, попутно нервничая из-за столпотворения людей и автомобилей. А на том берегу, иногда скрываясь за пеленой тумана, у подножия Олхинского плато притаился небольшой поселочек. Его местные называют не иначе как Порт Байкал. Власти планируют сделать его новым туристическим центром на Байкале, хотя сейчас поселок скорее очень медленно умирает — молодежь уезжает из него.

­– Эй, чё снимаете-то? — напористо машет нам женщина-контролер парома «Байкальские воды», пока он неспешно причаливает к Рогатке.

Мы ждем его уже час. Так загодя приехали, чтобы точно попасть в поселок. Паром не может брать на борт больше 20 пассажиров и четырех авто — капитану иначе выпишут штраф. Я недовольно ворчу на выкрики контролера.

— Да у них война с «таксистом», который людей возит на катерах. Он по 500 рублей возит и сдает их [паромщиков], чтобы штрафовали, потому как больше 20 человек нельзя. Думает, что вы выложите куда-то, — вступается за женщину высокий худощавый мужчина, который тоже долго ждал переправы вместе с нами.

У причала Рогатка — если его вообще можно назвать причалом — и правда стоят небольшие катерочки. За тот час, что мы ждали парома, они перевезли с того берега несколько пассажиров. Это явно были туристы — кто с рюкзаками, кто без. Их капитаны курят в стороне и с прищуром поглядывают в сторону «Байкальских вод».

На берегу — солнечно, с Байкала тянет свежестью. Мы загружаемся на паром и за 90 рублей с носа получаем 10 минут размеренного хода по изумрудной глади озера. Почти на самой верхушке горы, под которой растянулся Порт Байкал, едва желтеет старый французский маяк, а по тропинке с гребня, будто муравьишки, в рядочек пускаются люди: там, сверху, открывается невероятный вид на озеро, Листвянку и Хамар-Дабан.

С причалом у Порта Байкал тоже всё очень не очень. Это лишь подобие пристани. О славном прошлом важного транспортного хаба только и напоминают, что док, больше похожий на кладбище кораблей, да заброшенные бывшие склады. Открытый ветрам посёлок сразу показывает характер: несмотря на солнце, холод пробирает до костей.

— Вы что ж не взяли с собой куртку? Байкал же! — говорит доброжелательно контролер, замечая, как мои руки покрылись гусиной дрожью.

— Да глупая женщина, не подумала, — отвечаю я.

— Да-да, сама же говорила, что на Байкал нужно брать купальник и пуховик, — поддерживает недоумение фотограф «ИрСити» Ксюша Филимонова.

И на старуху бывает проруха.

­Наталья Михайловна — невысокая пожилая женщина с собранными в пучок седыми волосами — не спеша спускается с пригорка с явным намерением отправиться за покупками в магазинчик рядом с железной дорогой. Она живет здесь уже не один десяток лет, хотя родом из Ярославля.

— А как вы тут оказались? — спрашиваю я.

— Любовь меня сюда привела, — отвечает она.

Ее муж когда-то давно приехал в Ярославль с Дальнего Востока, с Сахалина. Он был капитаном, а она работала на радиозаводе. Познакомились почти случайно — на его новоселье. Он побывал во всех концах Советского Союза, а она — ждала супруга по три месяца. В конце концов семья перебралась на Байкал.

— Мы тут привыкли, а так бы уехала. Всё-таки в городе — чистота, порядок. Тем более в то время Ярославль считался самым чистым городом в стране. Муж приглашал меня в поездки: от Култука до севера Байкала ездили. Говорил: «Мать, выйди, посмотри на это, на Байкал, посмотри, какие горы. В одну сторону идешь — один пейзаж, в другую — другой пейзаж». Но не прониклась я. Я вот человек такой: мне надо работать, что-то делать, действовать. А тут — тишь да благодать, — объясняет пенсионерка.

В Порту Байкал Наталья Михайловна работала и работает с детьми. Она сетует на то, что пришлые туристы — особенно, кто путешествует по КБЖД на поезде — наплевательски относятся к чистоте, выкидывают мусор прямо из окошек. К тому же не приучают детей с уважением относиться к природе.

— Раньше ребятишек воспитывали, они проникались. А сейчас спросишь: «Вот идешь вдоль линии, с какой стороны фантик от конфеты выбросишь?» И он задумается: слева или справа. А надо-то ни с какой, надо в кармашек и домой отнести, — рассуждает она, скептически оценивая планы по развитию туризма в поселке.

— Да вам к Настасье Семеновне надо! Она с утра выходит: «Байкал-батюшка, помоги мне!» И говорит, что он ей действительно помогает, — советует Наталья Михайловна.

Настасья Семеновна как раз живет на пригорке — в крайнем из трех каменных домов. «Мы их называем "три поросенка"», — говорит Наталья Михайловна, объясняя, как найти соседку. Местные рассказывают, что эти одноэтажные постройки с панорамным видом на Байкал из окон, когда-то строили для капитанов.

В доме Настасьи Семеновны — тихо. В соседнем дворе стройная женщина занимается хозяйством. Ее зовут Анна. Она впервые как турист приехала на Байкал из Саратова, сняла домик на одну кровать с видом на озеро у Настасьи Семеновны — и захотела остаться здесь:

— Я просто зашла к ней на кухню, увидела этот вид из окон и подумала, что нигде — ни на юге, ни на море — я не найду подобного. Чтобы утром проснулась, села пить кофе — и такой вид.

А потом случилась магия — или простое стечение обстоятельств: оказалось, что соседний дом выставлен на продажу. Анна его и купила. Даже без возможности провести канализацию и решить вопрос с водоснабжением — на берегах озера этого делать нельзя. Уже этой зимой уроженка Саратова примерилась к нашему климату, на весну вернулась на Волгу, а теперь знакомится с жизнью на летнем Байкале.

— Я когда у Настасьи Семеновны остановилась, она мне говорит: «Ты вернешься сюда, тебя Байкал принял. А он не всех принимает», — вспоминает наша собеседница.

На соседнем участке — у третьего «капитанского» дома — заливается черный пес. Его хозяин Сергей Викторович тоже уже давно живет в Порту Байкал. Родом из Благовещенска, он попал сюда по распределению после того, как отучился на судового техника. Сначала, рассказывает мужчина, очень хотелось уехать: «А потом женился, дети пошли. Сейчас нормально уже, на пенсии, чё».

— Здесь тихо, ни криминала, ничего нету. Все друг друга знают, всё спокойно. И двери забудешь иной раз закрыть. Целый день открыты, — говорит он.

Грозно лаявший пес Амур — по названию могучей дальневосточной реки, на берегах которой раскинулся родной Сергею Благовещенск — оказывается добряком, задорно машет хвостом и подставляет морду, чтобы его погладили.

Анна вызывается нас проводить до другого дома Настасьи Семеновны. Мы уходим вверх по Байкальской. Это основная улица распадка Баранчик — самого населенного из четырех, в которых отстраивали Порт Байкал. Именно здесь стоит здание администрации поселка, детский садик, Дом культуры, пожарная часть, несколько магазинчиков. Продукты сюда завозят тоже через паром. В один из них и заглядываем, чтобы прикупить бутылку воды, а заодно беседуем с продавцом.

Женщина живет в Порту Байкал с четырех лет — когда-то ее родителей сманил родственник. Она здесь выросла, окончила школу, вышла замуж за местного, родила детей.

— Очень тут спокойно, тихо, нет скандалов, драк. Но дети, правда, разъезжаются. Местных жителей осталось мало: старики умирают, молодежь уезжает в город, — говорит продавец.

Анна ведет нас вглубь Байкальской и рассказывает о том, что на Волге у нее есть дача, где воду подают всем с водокачки, где всё цветет и благоухает и климат там помягче, конечно. «Но и здесь мне всё хочется рассадить, найду растения, которые здесь приживутся», — делится она по пути. А с водой как решается вопрос? Выход простой: пустые бочки, которые заполняются дождями.

— Чтобы чай попить, еду приготовить, посуду помыть, умываться — рядом Серебряный ключ. Мы ездим к нему на машине, заполняем бутылки специально, — рассказывает Анна. — Вот тут стоит завод по розливу байкальской воды — он может ее брать. В Иркутске водопровод — та же вода из Байкала через Ангару. А мы вот здесь живем и не можем взять этой воды. Потому что центральная экологическая зона.

Так за разговорами доходим с Анной до маленького домика с палисадником, за которым бегают курочки. Она скрывается за дверью, а через некоторое время выныривает обратно и сообщает: Настасья Семеновна уехала именно сегодня в Иркутск. На неделю. Вслед за Анной во двор выходит невысокий мужчина с добрыми глазами. Представляется Александром — он муж неуловимой Настасьи Семеновны.

— Я тут уже 30 лет живу, приехал к родственникам и остался. Они тут, можно сказать, тоже местные. Здесь устроился на работу, женился. Когда приехал, тут полно народу было, веселее было. А сейчас половина поселка пустует, — делится он. — Поумирали многие, старики одни остались. И дачников много.

Александр рассказывает, что этот домик в глубине улице Байкальской для их семьи что-то вроде дачи. Он его отремонтировал своими руками и чаще находится здесь. Вокруг — никого нет. Недавно дом напротив купил какой-то парень. Правда, часто в таких случаях дома всё равно пустуют: их просто бросают. Приводить в порядок покупку выходит дорого. А с новыми правилами перевозки на пароме становится совсем сложно.

— Здесь пенсионерам хорошо. Для молодежи работы нет, а с этой переправой сильно же не наездишься, — говорит он.

— Да это издевательство над людьми, — оживляется вдруг Александр. — По 20 человек всего на борт брать. Люди мучатся: не уехать, ничего. И с местных также сдирают деньги за проезд. Уж не сдирали бы. Здесь раз в месяц ездишь в город. И то только ради продуктов. Здесь цены-то в магазинах видели какие? А в городе я оптом сразу всё беру, крупы по 5 килограммов, мясное. В рюкзак загрузишь. Здесь всё равно брать приходится хлеб, молоко. А всё остальное — в городе. Пенсию получишь, раз съездишь.

По ходу разговора выясняются, что и Александр, и его супруга Настасья Семеновна родом из Забайкалья. Только она живет в Порту Байкал дольше гораздо. Более того, так случилось, что оба в разное время работали на одном комбинате.

— А встретились только тут, — с улыбкой делится мужчина. — Ну, здесь читинских-то, между прочим, много…

На «даче» супругов есть маленький огородик. Правда, особенно ничего не вырастишь — картошку так уж точно. В распадках холоднее, чем у берега, и солнца меньше, да и ветра гуляют. А еще пакостят дикие животные. Кабаны особенно.

— В деревне кабаны всё поизрыли. У меня тут верхний огород сидел, я его бросил потом. Потому что кабаны — хитрые: крупное выберут, а мелочь оставят. В деревне все покосы перепахали, — рассказывает Александр.

— А с медведем когда-нибудь тут встречались? — допытываю я собеседника.

— Встречался. Да он к соседу через два дома был недавно. И сюда ко мне ночью спускался. На машине кто-то ехал, сигналил. Я думаю: кто сигналит-то среди ночи. А они медведя спугнули. Подросток это был. Они к людям-то не лезут. Но всё равно, конечно, встречаться с ними нежелательно, — буднично рассказывает он.

А еще частые гости в огороде Александра — лисы. И как не вспомнить сказки, где эти животные утаскивают белых курочек у людей? Мы выходим во двор, а эти самые курочки проникли в огород.

— Да как сюда пробрались, — вскрикивает хозяин и начинает активно выгонять птиц обратно.

Мы прощаемся с ним и с нашей проводницей Анной, постепенно продвигаясь к парому. Один поворот головы, и я вижу лисью семью: лису и троих лисят.

— Смотрите только, чтобы не укусила! — предупреждает проезжающий мимо мотоциклист.

Мы, городские, с осторожностью, но с восторгом пытаемся сделать как можно больше кадров. В такой близости от дикой природы когда еще удастся побывать?

Уже когда материал готовился к публикации, в Порту Байкал обострилась ситуация с паромами: и туристы, и местные жители стали жаловаться на огромные очереди. Да и вообще — положение «в деревне» (местные Порт Байкал поселком не называют) на 300 человек — весьма странное, делится со мной Елена Ивановна.

Она живет в Порту с 1980 года, попала сюда при распределении после окончания Иркутского госуниверситета.

— Я окончила географический факультет по специальности «метеорология», и меня направили сюда работать синоптиком. Тогда еще устроилась Байкал-Амурская магистраль, были большие грузоперевозки, плотоперевозки. Вот и с 1980 года мы с мужем здесь и проживаем, — говорит Елена Ивановна.

За всё это время семья, конечно, обзавелась и постройками, и лодкой. Парадокс в том, что живя десятки лет на берегу озера, ни тем, ни другим теперь пользоваться они толком не могут.

— Полиция приезжает, штрафует всех. У нас с мужем есть лодка, это совместно нажитое имущества в браке, но ему нельзя меня как пассажира, на борт без лицензии. Это, получается, что если мы едем на личной машине, ему, что, лицензию таксиста брать надо? — недоумевает женщина. — Недавно муж поехал встречать детей, они из города по пути в Листвянку привезли продукты — так к нему четыре полицейских бежали проверять документы. А ведь ситуации разные бывают, вдруг, в больницу срочно надо. И как это — жить у воды и не пользоваться водным транспортом. Получается, что резервация у нас.

К тому же, продолжает Елена Ивановна, в последние годы и РЖД давит на местных, требует через суды снести постройки вдоль железной дороги — они стояли десятками лет и раньше никому не мешали. Более того, аккуратные постройки, утопающие в цветах, всегда привлекали внимание туристов, они неизменно останавливались, чтобы сделать красивый кадр.

Семье Елены Ивановны тоже пришлось судиться последние шесть лет, чтобы отстоять баню, гараж и свою теплицу. Они стояли у дома женщины с 1996 года, и никаких претензий ни у кого не было.

— В 2008 году РЖД у Российской Федерации взяли землю в субаренду, но десять лет мы им не мешали, а в 2018 году они подали в суд. Это не только нас, но и соседей, у кого вдоль дороги стояли у кого баньки, у кого теплички, огородики. Всё выглядело прилично, а теперь как Колчак прошел, — говорит моя собеседница. — Мы сопротивлялись, пока могли, апеллировали, потому что был пропущен срок исковой давности. Но в Слюдянском суде, видимо, об этом ничего не знают.

Дело дошло до апелляционного суда в Кемерово. Семья Елены предоставила в качестве доказательств фотографии начала стройки, на которой стоит дата. Даже экспертизу заказали, что как минимум баня построена не позднее 1996 года. И администрация поселка, и соседи тоже посодействовали: подписали все необходимые акты.

— Но суд признал, что применяется пропущенный срок давности, но заявил, что мы не доказали, что баня с гаражом так давно стоят. Машины времени у меня, извините, нет, чтобы слетать в 90-е и всё подтвердить. Многих это коснулось у нас. Теперь они пытаются лодочные гаражи сносить. Короче говоря, что это за политика, для кого эту территорию так тщательно освобождают, мы догадаться не можем, — рассуждает Елена Ивановна.

А туристы? А что туристы? Пусть люди ездят — их жалко, куда сейчас еще отправиться отдохнуть, рассуждает Елена Ивановна. В Сочи, в Крыму — спецоперация через дорогу. Страшно. Да и право передвигаться по родной стране никто не отменял.

— Пусть, ради Бога, едут люди. Они же к нам домой не просятся, так говорится. А потом: не у каждого человека, наверное, кто первый раз приехал, захочет во второй. У нас тут ни в туалет сходить, ни покушать, — говорит женщина.

И действительно, на весь Порт Байкал — только один публичный туалет, на станции. Его поставила РЖД, он современный и комфортный, но с большим наплывом туристов он не справляется. Никакой туристической инфраструктуры, кроме вокзала-гостиницы и частных гостевых домов нет, кафе не существует. Так что разговоры о развитии туризма в Порту Байкал сродни предвыборным обещаниям: такие же пустые, считает женщина.

— В прошлом году приезжала большая комиссия по поводу реконструкции причалов, и представители пароходства, и железной дороги были, из Москвы люди, занимающие серьезные посты, были. Озвучили сумму, которая выделяется на реконструкцию этих причалов. Ну и вот прошел уже год, даже намеков никаких нет на то, чтобы эти причалы кто-то начал восстанавливать. Нет ни залов ожидания, ни публичных туалетов. До пандемии, когда китайцы в большом количестве приезжали, нам всё вокруг загадили. Местное население действительно страдает, что люди нужду справляют в неположенных местах, бросают бутылки, бумажки. А кто это будет всё убирать? За счёт администрации? Туризм-то нашей администрации, так сказать, в одно лицо не под силу вывезти, — заключает Елена Ивановна.