Россияне не справляются с кредитами

Кредитное здоровье россиян продолжает ухудшаться. Рост просрочки по кредитным обязательствам, накопленным в 2012–2013 годах, реализовался в полной мере. Сейчас, после короткой стабилизации, ситуация снова начала меняться. Виной всему – инфляция и снижение реального дохода россиян. Какие заемщики могут попасть в зону особого внимания кредиторов, как банки стали проверять своих клиентов на прочность и как избежать проблем, рассказал заместитель директора по маркетингу Национального бюро кредитных историй Владимир Шикин.

– Владимир, расскажите, как за последние годы менялись требования кредитных учреждений к заемщикам?

– Как таковые требования не менялись. Основное, что в этом вопросе нужно отметить, это снижение аппетитов к риску со стороны всех без исключения кредиторов. В 2012–2013 году в стране наблюдался бум розничного кредитования, когда большинство кредиторов ставили во главу угла увеличение портфелей. Основной целью было сформировать как можно большую клиентскую базу, поэтому порог отсечения по риску был низким.

В результате мы увидели достаточно стремительный, особенно в необеспеченном кредитовании, рост портфелей, вовлечение в процесс все большего количества людей – общая задолженность населения по розничным кредитам достигла почти 11 трлн рублей. Но параллельно за счет вовлечения в кредитование людей, которым эти займы может быть и не были нужны, общее качество портфеля ухудшилось. Мы стали говорить о том, что уровень просроченной задолженности стал влиять на финансовые результаты банков.

Опять же закономерный итог – вырос пласт людей, которым сложно обслуживать кредиты. Ситуация накалилась, и власти приняли регулятивные меры для охлаждения розничного кредитования, сокращения темпов роста, чтобы банки умерили пыл и выдавали кредиты людям, которые нуждаются в них и способны обслуживать.

– Но такая политика привела к тому, что получить потребительский кредит стало очень сложно.

– Да, такая ситуация отчетливо проявила себя в 2014 году. А уже в 2015 году произошли всем известные события, связанные с изменением курса рубля, ключевой ставки, удорожанием денег. Выдача розничных кредитов вообще резко упала в первом квартале 2015 года. Потом ключевая ставка начала снижаться, ликвидность на рынке регулировалась, острота спала, но банки, хоть и вернулись на рынок кредитования, осторожное отношение к риск-профилю своих заемщиков сохранили.

Такого, как в 2012–2013 годах, уже не будет никогда. Мы прошли тот момент, когда с низкой базы росли очень активно, ставя во главу угла завоевание доли рынка. Сейчас мы живем в новой реальности, когда кредитному рынку заемщик уже известен. И еще понятнее становится при использовании инфраструктурных институтов, которые позволяют кредитным учреждениям более точно прогнозировать риск неплатежа, отслеживать поведение заемщика в разных ситуациях, в том числе в случае снижения реального дохода. Сохранять такой низкий аппетит к риску в силу экономических причин банки, по-нашему мнению, будут еще долго.

– Владимир, не так давно была информация, что банки и МФО начали «пробивать» заемщиков через социальные сети. Это тоже одно из проявлений сниженного аппетита к риску?

– Потребность в получении дополнительных данных за счет новых технологий у финансового сектора растет. Один из примеров – обработка массивов информации из социальных сетей. Часть из них входит в кредитную анкету, но есть уникальные данные, которые позволяют повысить точность оценки риска. Могу сказать, что большинство банков и микрофинансовых институтов уже используют этот инструмент.

Анализ заемщиков по социальным сетям применяется как для уточнения риска, так и для верификации: все указанные в анкете данные требуют дополнительной проверки, быстрой, не затратной и достоверной. Например, человек говорит, что у него высокий социальный статус, хорошая работа, даже приносит справку о доходах с синей печатью. Но банки и МФИ (микрофинансовые институты) отдают деньги и хотят проверить, так ли это на самом деле. А после оценки страниц в соцсетях ясно видно, действительно ли заемщик топ-менеджер «Газпрома».

– Заемщик как-то должен высказывать свое согласие? Айди, может, в анкете указать?

– От человека ничего не требуется. Для кредиторов очень важно не нагружать заемщиков дополнительным сбором справок и доказыванием того, что ты, грубо говоря, не верблюд. Анкета остается стандартной, в ней указывается базовая информация – срок, сумма займа, доход и т. п. Банк самостоятельно занимается проверкой этих данных. Заемщик дает свое согласие только на запрос кредитного отчета, который показывает, какие у него были кредитные обязательства и как он их исполнял, есть ли у него неоплаченные долги за ЖКУ и связь. Эта информация лежит в основе оценки риска. Дальше банк начинает проверять дополнительные данные, связываться с работодателем (при необходимости) и в том числе сопоставлять указанную в анкете информацию с тем, что у человека находится в социальных сетях в открытом доступе.

– А если у человека нет аккаунта или он под вымышленным именем?

– Эта задача решается технологиями сопоставления достоверности. Мы выявляем достоверность аккаунта на 99,9%, то есть если мы говорим кредитору, что ваш потенциальный заемщик зарегистрирован в соцсетях, значит вероятность, что это именно он – высокая. Другое дело, что мы не всех можем найти. Для этого нам нужно снизить достоверность, что неприемлемо.

– А если вы все-таки не нашли заемщика в сетях? Это может как-то повлиять на решение банка о выдаче кредита?

– У каждого кредитора свои правила принятия решения. Общие подходы едины – если нет кредитной истории, если ничего нельзя узнать о человеке по работе, тогда у кредитора возникает закономерный вопрос: стоит ли давать кредит тому, кого не знаешь? Для банков и МФИ логичнее работать с человеком, который себя уже зарекомендовал как ответственный заемщик. Кредиты дают тем, кто оформляет их не первый раз, аккуратно их гасит и в состоянии придерживаться финансовой дисциплины.

Другой случай, когда два заемщика с примерно одинаковой кредитной историей, а банк может дать заем только одному. Тогда выбор будет сделан в пользу человека, который, условно говоря, не играет в азартные игры с соцсетях, а путешествует. Конечно, если в кредитной истории все плохо, а в соцсетях сплошные курорты, то это не поможет заемщику.

– То есть банк волнует то, как отдыхает потенциальный клиент?

– Из соцсетей мы научились выделять уникальные переменные, которых нет в кредитной истории. Например, интересы – то, в каких группах состоит заемщик. Спрашивать об этом бессмысленно, а вот просмотреть подписки стоит. В ходе тестирования мы выяснили, что участие в некоторых группах резко повышает вероятность того, что заемщик не будет добросовестно обслуживать кредит. Туда мы отнесли группы с общим посылом: как обмануть банк, как не выплачивать деньги банку, как скрыться от коллекторов и т. д. Привлекают внимание сетевой маркетинг, финансовые игры на биржах, азартные игры. Иными словами, авантюрное поведение, которое никак не добавляет привлекательности заемщику в глазах кредитора. Есть положительные группы – о путешествиях, обучении, спорте. Доказано, что такие пользователи лучше обслуживают свои кредитные обязательства. Помимо групп анализируются фотографии, метки, записи – всего более 40 переменных.

– Владимир, по итогам первого квартала НБКИ зафиксировало снижение индекса кредитного здоровья россиян до рекордного минимума. Что это значит, и чем может обернуться?

– Индекс кредитного здоровья – это уникальный показатель, который характеризует не то, каково качество кредитных портфелей у банков, а то, как реальные заемщики выполняют свои кредитные обязательства. В отличие от Банка России и других институтов, мы не берем срез на определенную дату, к примеру, то, что на сегодняшний день 10% кредитов обслуживают с просрочкой, а исходим из персональной информации о каждом заемщике в определенный временной промежуток. Схема такова: мы берем период в полгода и смотрим, какое количество заемщиков в это время выходило на просрочку. И даже если часть из них возвращалась в график, то они все равно считаются клиентами «в зоне риска» – имеющими проблемы с обслуживанием долга. Если человек допустил просрочку, вероятность того, что проблема сохранилась – остается.

– Получается, что в этом году заемщиков, которые имеют проблемы с погашением кредита, стало больше?

– Динамика индекса очень интересна. Он действительно резко сократился в 2009 году, но потом быстро восстановился в 2011–2012 гг., что, как я уже говорил, связано с бумом кредитования. Все больше людей вовлекались в кредитование и, естественно, рано или поздно проблемы должны были созреть – невозможно брать и брать кредиты без последующих сложностей с их погашением. К концу 2012 года индекс кредитного здоровья начал снижаться. О проблемах заговорили даже индикаторы Банка России. Тенденция продолжилась до конца 2015 года. Стало понятно, что реализация набранных в период бурного роста 2011–2012 годов кредитов завершилась, и «здоровье» заемщиков, которые имеют действующие кредиты, перестало ухудшаться.

Такой ситуация была на начало года, однако уже по итогам первого квартала 2016 года мы увидели, что упомянутый индекс снизился на один процентный пункт, продолжив падение после небольшого роста в предыдущем квартале. Таким образом, индекс кредитного здоровья вернулся на рекордно низкий уровень за все время проведения исследований – 89 пунктов. Кварталом ранее он составлял 90 пунктов.

– Но бума кредитования в прошлом году не было. Откуда увеличение количества «токсичных» заемщиков?

– Сейчас основное влияние на поведение заемщиков и на основные параметры розничного кредитования оказывают реальные доходы (рост/снижение инфляции и как следствие – реальных доходов). Механизм очень прост. Допустим, вы зарабатываете 100 рублей и, будучи добросовестным заемщиком, отдаете 30 рублей на погашение кредита (25-30% – средняя долговая нагрузка в России). На оставшиеся деньги вы живете. В 2015 году вы также получали 100 рублей, но из-за роста инфляции 70 рублей на жизнь хватать не стало. Ужиматься можно до определенного предела, но, в конце концов, приходится залезать в те 30 рублей, которые шли на погашение кредита. Именно поэтому текущую долговую нагрузку очень важно отслеживать.

Надо признать, снижение аппетита к риску и темпов кредитования в прошлом году повлияло на этот показатель положительно, особенно в сегменте заемщиков с небольшими доходами. Кстати, это та категория заемщиков, которая наиболее быстро и резко реагирует на изменение ситуации: ужиматься некуда, и они практически сразу входят в дефолт.

– Вы рекомендуете следить за соотношением долговой нагрузки и уровня дохода. Это значит, не выдавать «опасным» категориям новые кредиты в случае дисбаланса?

– Регулировать долговую нагрузку можно разными способами. Например, использовать реструктуризацию. Если вы платили кредит по тысяче десять месяцев – это одна долговая нагрузка, а если вы будете отдавать 20 месяцев по 500 рублей, это будет уже совсем другая ситуация. Долг такой же, а обслуживать его легче в два раза. Еще один вариант – регулировать лимит кредитной карты.

Если кредиторов несколько, то поможет бюро кредитных историй. С его помощью банк видит, каким банкам и сколько выплачивает его клиент. В прошлом году многим банкам не допустить дефолтов помог сервис «Сигнал». Он работает следующим образом. Как только клиент банка пошел к другому кредитору за займом или стал задерживать платежи по кредитам – банк получает сигнал, что его текущий заемщик, возможно, испытывает проблемы. Зная это, банк может повлиять на ситуацию, например, напомнить клиенту, что не стоит брать много кредитов.

Возможна и обратная ситуация. Банк выдал клиенту кредитную карту с лимитом в 50 тысяч рублей, потому что у него уже есть, например, автокредит, хотя тот просил 100. Но вот банк видит, что заемщик рассчитался с автокредитом досрочно. А значит, банк может удовлетворить просьбу клиента и увеличить ему кредитный лимит.

– К сожалению, кредитор видит только параметры кредитной истории. Информация по месту работы и доходам в нее не входит. Однако он может видеть долги по коммунальным услугам и связи. Правда, только в случае, если по долгу вынесено судебное решение и поставщик услуги решил передать эту информацию в БКИ. Смысл «Сигнала» в том, что у кредитора есть возможность практически в режиме реального времени понимать уровень риска конкретного человека и управлять всеми параметрами взаимодействия по кредитному договору.

Если в 2012–2013 годах системой пользовались около 100 банков, то сегодня их уже порядка 250. Причем не только банки, но и МФО. В прошлом году на «Сигнале» стояло около 20 млн человек.

– Владимир, наличие займа, даже добросовестно погашенного, может повлиять на репутацию заемщика, если он захочет взять серьезный кредит в банке?

– Для банка важен любой тип заимствования, по которому есть положительная история обслуживания. Это говорит о том, что человек в состоянии выполнять свои обязательства. МФО также заняли прочную позицию в финансовой системе. И многие заблуждаются, говоря, что у микрофинансовых компаний мягче требования – у них просто выше аппетит к риску, который компенсируется высокой ставкой.

– Сегодня очень много говорят о влиянии, которое оказывают микрозаймы на финансовую стабильность россиян. Насколько, на ваш взгляд, это критично?

– Доля МФИ (сюда мы включаем не только МФО, но и КПК, и ломбарды) растет и в количественном плане, и в объемах. Их больше, чем банков, но при этом в денежном выражении, если говорить о необеспеченном кредитовании, на 100 рублей, которые граждане должны банкам, только 1 рубль приходится на МФИ. На мой взгляд, этот сектор полезен и важен, но пока так и будет занимать небольшую долю, поскольку краткосрочные проблемы, которые помогает решать микрофинансирование, меньше, чем долгосрочные. Их больше, но они меньше. Стоит помнить, что микрозайм – это вопрос нескольких месяцев максимум.

А вообще, слишком часто мы обобщаем. Вот, говорят, что люди закредитованы. А на самом деле, если разбить на сегменты, то четко видно – где наблюдается кредитная «дистрофия», а где рынок перегрет. К примеру, сегмент граждан с небольшими доходами в самом деле пресыщен кредитами. Тогда как россияне с доходами свыше 40 тысяч рублей явно недокредитованы. Первые брали небольшие кредиты на чайники, а для вторых была недоступна ипотека. Но, полагаю, ситуация изменится. Она уже меняется.

– Как раз у таких кредитов «на чайники» и самая большая просрочка?

– Традиционно, наименьшая просрочка у залоговых кредитов – ипотеки и автокредитов. Самая высокая доля – у кредитных карт и потребительских займов. Но хочу обратить внимание, что такая ситуация сложилась как раз из-за того, что в необеспеченном кредитовании произошла реализация рисков, накопленных во время бума кредитования. Сейчас ситуация стабилизировалась, но угроза, связанная с инфляцией при снижении реальных доходов, ставит под угрозу все типы кредитования. Поскольку, если человеку не хватает на базовые потребности, то неважно, какой кредит он платит – за машину или телевизор.

Именно поэтому мы призываем всех кредиторов следить за динамикой риска по каждому заемщику. Ситуация постоянно меняется. Раньше долговая нагрузка в 40% считалась нормальной, а сейчас она может стать критичной.