«Люди боятся печали и раздумий»: художница-самоучка из Сибири рисует странные послания из загробного мира

Мария Зимина автор самых необычных и пугающих работ в мире искусства Красноярска. По профессии она лингвист-переводчик с английского. Репетиторствует у взрослых и детей. 10 лет назад у нее внезапно открылось умение переводить с другого языка — потустороннего. И транслировать в обыденность глубоко упрятанные в подсознании образы того, что сильно боятся люди. Наши коллеги из NGS24.RU Алексей Тайганавт и Маша Ленц отправились к ней за мистикой.

Художественная мастерская Марии — обычная квартира в панельной 10-этажке на правобережье. Обставленная по-семейному, без излишеств, никакого богемного беспорядка — коврик для йоги в углу, полка для мелочей, шкаф-купе в прихожей, встроенные кладовки. Они в последние годы — одни из самых ценных в жилье, там хранятся сотни её картин.

Пространство кухни будто стягивается в натюрморте, который обрамляет утварь. Картина, как пролог ко всему её творчеству — из мертвого куста этого мира прорастает живой потусторонний мир. Большинство остальных работ — уже недвусмысленное послание с территории загробного.

— Скажем так, это мое размышление на тему «что там за гранью». Как бы есть граница миров. Есть мы, живём и есть что-то, что после смерти. И здесь мне всегда представляется нечто неуловимо-призрачное, в стилистике мультфильма «Ёжик в тумане», — говорит Мария Зимина. — Вот эти души: кто-то нашёл себя, кто-то ходит и не понимает, что случилось? Почему они здесь? И будто они пытаются вспомнить — как это быть живым? Смотрите, на моих картинах сначала кажется всё страшно, но на самом деле там лицо какое-нибудь ужасное, а эмоции другие: «хочу тепла, хочу любви». Мучительный поиск в забвении себя.

На картину у нее уходит часа три-четыре. Выплескивает мысль-послание в рисунок пока не поймет, что персонаж во всей пугающей образности закончен. Работает по вечерам в зале за самодельным мольбертом. Его сконструировал и собрал её супруг. Математик по образованию. Далекий от искусства и рациональный. Именно он, по словам Марии, в свое время помог ей с творчеством.

— Я много рисовала в детстве, все тетрадки были изрисованы. Сама, как умела — ни в одной художественной школе никогда не училась. В то время меня сильно впечатлила японская сказка «Иссумбоси». Это как наш Мальчик-с-пальчик, только жуткая с демонами, великанами, — говорит Мария Зимина. — Еще была какая-то книжка с черно-белыми иллюстрациями и там покойник нарисован. Помню, как я боялась. Я разглядываю — и всё это впечатывается, впечатывается. Ужасно, но отвернуться ты не можешь. И это не что-то натуралистичное, как в бытовой смерти, а эстетика: ты смотришь во тьму — она смотрит в тебя. Или вот, помните, иллюстрации к сказкам Билибина? Мы все на них выросли. Они тоже такие. Наверное, поэтому по известному мему в России так много грустных людей. В старших классах страшно было читать «Мастера и Маргариту». И потом шажочек, шажочек, все страшнее, страшнее и это складывается, складывается, и наконец вырабатывается толерантность к страшному.

 — Потом у меня случился большой перерыв — институт, преподавание английского. И вдруг как-то на уроках стала случайные наброски делать. Что-то неожиданно пришло ко мне. С листочков перешла на блокноты, потом на альбом, — продолжает Мария. — Открылась «чакра» и полилось. Мой муж, когда увидел, как всё разрастается, купил сразу мне блокнотик хороший с черной бумагой, набор карандашей питерской палитры от черного до белого. И я стала рисовать. Пробовать другие материалы — пластилин, глина. Знаете, как ребенка запускают, он играется со всем. Так и у меня.

Прагматичный муж убедил ее составлять каталог работ, говорит Мария. Каждую фотографировать, присваивать номер и записывать. Это оказалось труднее, чем транслировать образы. Зато выяснилось — создала уже больше 600 работ.

— Муж не понимает, но поддерживает, у него есть свои любимчики, но не все работы, скажем так, в его эстетике. Ну, он чем может, тем поддерживает и принимает участие деятельное. Вот рамки для картин, для фигур из пластилина сделал, — говорит Мария. — Даже с подсветкой есть. Он любит создавать вещи своими руками, придумывает как оформить. Что ж, удачно я вышла замуж, предусмотрительно.

Мария и говорит и шутит ровно; как и в её картонных картинах эмоции не на поверхности — прячутся где-то на других слоях. И так же как у изображенных персонажей поймать их можно во взгляде, распознать подспудно.

— Вот эта картина называется «Экземпляр с истекшим сроком годности». Родилась спонтанно, как и всё что я рисую. Я всегда начинаю с каких-то линий, у меня никогда нет плана заранее. Это процесс. И в процессе, ты как из мрамора высекаешь, раз-раз-раз и вырисовывается лицо, характер, история. Уже сразу можно нафантазировать. Я не изучала, как нужно делать, по наитию играюсь, — говорит художница. — Меня совершенно не интересуют «красивые красавицы», глянцевые, это скучно. Привлекательнее изъяны, уродливая внешность и при этом я их все равно люблю, они прекрасны по-своему, только не в традиционном смысле. Кто-то говорит, «боже мой, что за страх на картине — у нее нет глаз». А тут нужно задуматься, что означает эта слепота?.. Я очень люблю искусство Средневековья, в первую очередь, церковное. Это отражается в моих картинах. Обожаю церкви, иконы. Просто я маньяк в плане иконовой эстетики. Часто её переношу какими-то намеками, чтобы у зрителя создавалась стойкая ассоциация.

Картины Мария отправляла на выставки, в том числе, и международные. Специально для выставки в Германии она написала на английском сказки для взрослых. В них реальность описывает ребенок, который не осознает что происходит, это понимает только взрослый. А картины иллюстрировали эти рассказы. Это было в 2021 году до начала СВО. Ее творчество тогда пользовалось спросом за рубежом. До санкций и ограничений продавала в Великобританию, ФРГ, Чили и США. В Нидерландах, по словам Марии, ее работами заинтересовался художник-аниматор — планировал оживить ее персонажей в «цифре». Но теперь это в прошлом.

— У меня оптимистичный взгляд на жизнь, верю в лучшее. И работаю я всегда бодрая и веселая. Музыка играет. И да, мои картины — это не я. Могу быть задумчивая, но никогда не грущу, когда рисую, — рассказывает Мария Зимина. — Ни одной из своих работ я не считаю депрессивной. Они просто меланхоличные, задумчивые. Над ними надо посидеть, может быть какие-то печальные мысли принять, поразмышлять. Но люди боятся печали и раздумий, поэтому им кажется, что в картинах таится что-то плохое. А на самом деле, это всего лишь наше отражение.