Чуть не сыграли в футбол с КиШом и пропустили «Нашествие», потому что работали. Удивительная история рок-группы «Фэйбл» — ей 25 лет

Музыканты иркутской группы «Фэйбл» сами себя называют предпоследними романтиками XXI века. Вот уже почти 25 лет они поют песни о любви, активно выступают и вообще считаются одним из немногих коллективов, который существует в Иркутске так долго. Журналист «ИрСити» Алина Ринчино пообщалась с лидером и создателем группы Романом Калининым и узнала, как ребята тусили с группой «Король и Шут», записывали альбомы на легендарной студии «Мелодия» и чуть не попали на фестиваль «Нашествие».

— Рома, расскажи, как появилась группа «Фэйбл» и почему у нее есть очень конкретная дата рождения — 19 февраля. Это как-то связано с тем, что ты родился 18 февраля?

— «Фэйбл» отмечает день рождения 19 февраля, потому что именно в этот день состоялся самый первый концерт. А вообще группа появилась в 2000 году, но тогда не было никаких мыслей о том, чтобы играть песни, выступать и прочее. Была команда КВН, и мы играли только с живым звуком. Не под фонограмму, а с живым бэндом. Мало кто знает, но панк-группа «Плющи» тоже появилась благодаря КВН, потому что именно они были первыми, кто озвучивал наши выступления.

Мы познакомились с ребятами в 40-й школе на конечке Ново-Ленино. У нас и у них там были репетиционные базы, мы сдружились и решили скооперироваться. «Плющи» тогда еще ни разу нигде не выступали, и им было интересно попробовать, а нам нравилось, что все номера мы делаем под живую музыку.

Вот так вместе мы играли примерно год, а потом ребята сказали, что решили уйти в музыку, придумали себе название — «Плющи», и наши пути разошлись. Я стал искать других музыкантов, и первым в группе появился барабанщик, который привел к нам своего друга-басиста. Гитарист в составе уже был, но он с нами так и не сыграл ни одного концерта, потому что пропустил самое первое выступление на фестивале в «Баргузине». Гитарист не пришел, мне пришлось взять гитару в свои руки, и с тех пор я играю сам.

Интересно, что всех нас троих звали Романами. Помню, на одном из концертов у нас девчонка пела, а потом в газете вышла статья с заголовком «Между тремя Романами».

В общем, мы стали совмещать игру в КВН и музыку.

— Первые концерты сами организовывали? Или вписывались куда-то в фестивали?

— Мне было не очень сложно куда-то пробиться, потому что я к тому моменту, как у нас появилась группа, уже выиграл парочку фестивалей как автор-исполнитель, поэтому мог прийти на любую площадку и попроситься выступить.

Москвитин курировал весь иркутский рок, и все рок-группы проходили через него. Мы же в поле зрения Игоря попали только через год, когда уже сами собирали залы и сами играли. Частенько нас можно было услышать на «Юности», мы играли на танцплощадке, но самое первое крупное выступление у нас случилось на рок-фестивале в Байкальске.

— Это ты сейчас имеешь ввиду «Байкал-Шаман»?

— Нет, это был международный фестиваль молодежной музыки, который проходил в Байкальске с 1998 года. Мы выступили на фесте «Байкальск-2000». В тот год туда приехал «Король и Шут», и мы с ними тусили. Более того, Князь и Горшок чуть не вошли в нашу сборную по футболу.

— Масштаб события, конечно, впечатляет. Хочу узнать эту историю, как вы познакомились и почему в итоге не случился матч с участием «Короля и Шута».

— Это, наверное, был самый крупный музыкальный фестиваль в Иркутской области, и он продолжался целых 10 дней. На территории спортивного стадиона сделали две сцены — рокерскую и бардовскую, и в течение всех дней фестиваля там играли группы и исполнители со всей страны. Помимо этого, там почти на каждом углу были дискотеки, торговые точки и спортивные соревнования. Весь город оживал. Палаточный лагерь, где жили участники и гости фестиваля, находился прямо на берегу Байкала. Народу там собиралось больше 20 тысяч человек.

Помимо «Короля и Шута» там были группы «Манго-Манго», «Цветы», «Мистер Твистер», «Черный Лукич», «9 район» и еще много других известных музыкантов.

Суть фестиваля была такая: несколько дней жюри фестиваля прослушивало по 10–12 коллективов, из них отбирали лучшие команды, которые потом выступали на закрытии. И была у нас в Иркутске группа такая, достаточно популярная, «Черный лед». Ее лидер был на том фесте ведущим, и нас он почему-то очень сильно не любил. Объективных причин для того не было.

И вот мы выходим на сцену прослушиваться, этот чувак нас объявляет, мы успеваем сыграть всего одну песню, какую, я уже даже не помню, и он говорит, что всё, мы закончили. Это притом, что на выступление каждой команде давали по 15–20 минут. Жюри сидит, ничего не понимает, мы ничего не понимаем, а он такой: «Всё, всё, всё, валите отсюда».

Мы расстроились и поняли, что на рок-сцене нам ничего не светит, мы даже показать себя толком не успели. И тут наш барабанщик говорит: «Ребята, а пойдемте к бардам на сцену?» Надо заметить, что к тому моменту мы уже успели сгонять в тур с иркутскими бардами по базам отдыха на Малом Море, и со многими из них уже подружились.

Приходим мы на сцену к бардам, там примерно то же самое, что и на рок-сцене, только народу чуть поменьше. Сидит у них там какой-то важный бард из Москвы, прослушивает исполнителей. Я подхожу к нему и говорю: «Можно у вас выступить?» Он посмотрел, что мы с электрогитарами, и говорит: «Не, не, не, рокеров нам тут не надо». В это время к нему подходят два человека, один кладет руку на одно плечо, другой на другое, и говорят: «Серега, это Рома, мы с ним ездили в тур. Ты их послушай, еще в гала-концерт сразу запишешь». Нашими защитниками были легендарные барды Сэм и Сенокос.

И вот мы выходим на сцену, играем, и я вижу, что чувак этот оживился, а народ начал пританцовывать. Мы сыграли песен шесть или семь, и нас действительно сразу же взяли на гала-концерт. Позднее выяснилось, что мы и на рок-сцене тоже отбор прошли, но об этом я расскажу дальше. Сейчас история про «Короля и Шута».

— Я так понимаю, вы с ними жили где-то по соседству в палаточном городке? Или ты просто к ним подкатил познакомиться?

— Всё было гораздо интереснее. На фестивале был свой штаб, где участники могли посмотреть расписание, а еще — свой пресс-центр, вот с ним и связана эта история. Один мой приятель предложил мне получить журналистскую аккредитацию от какой-то газеты в обмен на статью про этот рок-фестиваль. Сказал, что мы можем с кем угодно общаться за сценой, брать интервью. Я согласился.

В тот момент «Король и Шут» хоть и набирал популярность, но музыканты не были такими уж звездами. Я, например, о них ничего особо не знал, и это сыграло мне на руку, потому что на интервью задавал какие-то нестандартные вопросы, не спрашивал про зубы и про то, как группа появилась. Князь и Горшок с этого подофигели и общались со мной с удовольствием.

Мы с ними за сценой пообщались, и музыканты говорят: «Мы живем неподалеку, в гостинице „Центральная“, она прямо у стадиона находится. Вы завтра подходите, продолжим, мы, может, еще что интересное расскажем». Еще Князь в том разговоре мимоходом упомянул, что они завтра на лошадях собираются утром кататься.

Приходим мы, значит, к их гостинице на следующий день, нас встречает Князь и дико ржет. Первой его фразой было: «Прикиньте, а Горшка лошадь укусила!» и добавляет, что уже за другую руку. Короче, Горшок обе руки в тот год в Байкальске повредил. О чём мы там общались, я уже, честно, не помню, но было круто.

— Какой эксклюзивный контент у нас будет для фанатов «Короля и Шута» получился! А что за история с футболом?

— Был у нас в Байкальске знакомый, который отвечал за развитие спорта в городе. Он подошел к нам и сказал, что они в рамках этого фестиваля хотят провести Байкальскую лигу по футболу, чтобы с одной стороны играли профики, а с другой — рокеры. Займетесь, говорит, тем, чтобы сформировать сборную музыкантов? Я сказал, что не вопрос, сделаем.

Мы не учли, что найти на фестивале трезвых музыкантов — большая проблема, а тех, кто в футбол играть умеет, — тем более. Несколько человек набралось: я, вот тот парнишка, с которым мы получили журналистскую аккредитацию и который тренировался в клубе «Звезда», и нам нужен был еще кто-то. Поэтому я, когда мы общались с Горшком и Князем, предложил им войти в состав нашей сборной и сыграть матч рокеров против профиков.

Горшок так оживился, говорит: «Давайте, конечно, алкоголики сыграют против футболистов! Мы их еще и выиграем!», а Князь ему на это ответил: «Ты же не играешь в футбол». Горшок емко парировал: «Да пофиг», и они реально собирались с нами играть. Но на тот день, когда у нас был намечен матч, у них была запланирована еще какая-то там то ли поездка, то ли экскурсия, и в итоге не срослось.

Поэтому мы пошли по берегу через весь палаточный городок искать знакомых, кто поиграл бы с нами в сборной. В итоге собрали команду из одиннадцати человек и матч состоялся.

— Только не говори, что вы еще и выиграли у профессиональных футболистов…

— Не, мы проиграли, но счет был абсолютно не разгромный. Один гол забили мы, два или три — нам. Так что счет был то ли 2:1, то ли 3:1. Согласись, для непрофессиональной команды это хороший результат!

— Я ожидала, что финал у этой истории будет другой. Круто! Теперь расскажи про то, как вы прошли отбор и на бардовской, и на рок-сцене?

— Барды, как я уже говорил, нас взяли сразу. А вот насчет рок-сцены сомнений не было — мы в пролете.

Наш барабанщик, думая, что дальше мы играем только акустику у бардов, уехал обратно в Иркутск. И тут выяснилось, что из всех 19 групп, с кем нас прослушивали на рок-сцене, во второй тур прошли только мы. Следующий концерт уже завтра, а на барабанах играть некому. Сотовых же не было тогда, позвонить и попросить вернуться не было возможности. Так что мы пошли среди всех музыкантов искать себе нового барабанщика.

В этом месте на арену выходит наш нынешний гитарист, с которым мы играем уже больше 15 лет, — Артем Зверев. Тогда в Байкальске он был с группой «Анимус», но их коллектив не прошел дальше. Я спросил у Темы, есть ли у них барабанщик и сможет ли он «подхватить» наши песни. Мишка, так его зовут, согласился, и мы, хоть и не без приключений, но отыграли второй тур.

— Он что, успел выучить барабанные партии к песням, которых, подозреваю, раньше и не слышал?

— Нет, конечно, сходу играл. Выучить их было невозможно за такой короткий срок.

— Но песни-то хотя бы ваши он успел послушать?

— Где? В записях? У нас не было тогда ничего такого.

— Может, вы хотя бы напели или наиграли ему мелодии?

— Помню, что мы за сценой ему что-то там показали, примерный ритм и мелодии. Но в остальном ему приходилось на ходу импровизировать. Надо сказать, что он справился. К гала-концерту вернулся наш барабанщик, и там мы уже выступали сыгранным составом.

— Как я понимаю, все 10 дней вы там жили в палатке на берегу Байкала? За это время наверняка набралось какое-то количество крутых историй?

— Конечно. Мы почему-то постоянно притягивали народ, в нашем лагере всегда было многолюдно. В один из дней сидим, подходят двое чуваков с видеокамерой. Лица какие-то знакомые-знакомые, но в памяти ничего не всплывает. Они подсаживаются к нам и рассказывают, что чисто по приколу решили снять видос о том, как Байкальск захватили бабочки-людоеды.

В тот год у нас тут было нашествие капустниц, которые облепляли все столбы, дома и прочие поверхности. Выглядело это как один большой живой ковер. Зрелище так себе.

И вот эти ребята говорят: «Мы из Москвы, решили угореть и снять типа репортаж о том, что здесь не рок-фест проходит, а жители Байкальска спасаются в палаточном лагере на берегу Байкала от нашествия бабочек-людоедов. Можете нам на камеру что-нибудь в тему сказать?» Мы по приколу начали сочинять всякое, а у одного из музыкантов на шее был пластырь, так мы сказали, что он уже стал жертвой и его укусили.

Эти чуваки ржут, говорят: «У вас самый прикольный рассказ, что за него хотите?» Я, человек непьющий совсем, почему-то выдал: «Коньяк и шоколадку». Один из них бац — и достает и то, и другое, а потом спрашивает: «А у вас гитара есть?» Мы говорим: «Мы так-то на рок-фестивале, конечно, есть».

А мне всё покоя не дает, что лица у ребят знакомые. Спрашиваю, а один из них мне отвечает: «Гитару дай и все поймешь». Тут он начинает петь «Таких не берут в космонавты», и я такой: так это же группа «Манго-Манго»!

— Ром, скажи, а правильно я понимаю, что на том фестивале у «Фэйбла» был не тот состав, который мы знаем сейчас? Когда появился нынешний?

— Артем Зверев, про которого я уже упомянул и который играл в «Анимусе», пришел к нам в 2004 году. Их группа распалась тогда, а мы как раз собирались писать альбом. На одном из «Огуречников» (концерте, который организовывал Игорь Москвитин по прозвищу Огурец. — Прим. ред.) я подошел к Тёме и предложил поучаствовать в записи. Он согласился, да так и остался в группе.

Барабанщик Леха Додонов появился в 2005-м. До него с нами был Макс Комаров, выходец из «Театра Пилигримов», который позднее уехал в Москву и играл с «Братьями Гримм» и «Чили», а сейчас, кажется, барабанщик у Валерии. Незадолго до отъезда Макса к нам на концерте подходил Леха и интересовался, не нужен ли нам ударник. Я тогда просто на всякий случай взял его номер, и вот спустя непродолжительное время он пригодился.

Я позвонил Лехе и говорю: «Слушай, ты вот подходил по поводу барабанщика. Наш уезжает. Есть ли у тебя желание с нами поиграть? Только есть нюанс — концерт через два дня». Он отвечает: «Я подумаю и перезвоню».

— Он, наверное, положил трубку и потом пару минут кричал от радости?

— Примерно так и было. Мы на концертах любим рассказывать эту историю, я от своего лица, а Леха — свою часть. Не знаю, как он тогда за два дня все песни выучил, но отыграл с нами трехчасовой концерт безо всяких накладок.

Последним в группу пришел Андрюха Вологжин. С тех пор состав не менялся уже очень много лет.

— Ты в начале интервью сказал, что «Фэйбл» — чуть ли не единственная в Иркутске группа, которая пробилась не благодаря Игорю Москвитину и его фестивалям. Как вы пробивались, как пришли к тому, что вас стали узнавать и ходить на ваши концерты?

— Свой первый альбом авторских песен мы записали однажды прямо во время выступления. Он вышел еще на кассете в концертной версии. Потом на студии его размножили, у нас была целая коробка кассет, и мы думали, что же с ними делать. Часть сдали в музыкальные магазины, часть разошлась по друзьям и знакомым. Надо было куда-то пристроить оставшиеся.

Мы взяли аппаратуру, барабаны, колонки и усилители и приехали на улицу Урицкого. Тогда она еще не была пешеходной, по ней ездили машины. Мы договорились с продавцом из киоска мороженого, бросили шнур питания, подключились и играли свои песни.

Через некоторое время народу собралось столько, что машинам было уже не проехать. Люди просто блокировали движение, автомобили гудели, сигналили, а иркутяне просто стояли и слушали нас. После этого буквально за пару дней все альбомы были проданы.

Затем нам предложили поехать с бардами на фестиваль, где мы уже и познакомились с Игорем Москвитиным. На том мероприятии он был техником сцены, а мы и не знали. Нам кто-то сказал, что вот, мол, звукарь-то наш в Иркутске рок-концерты устраивает. Я подошел к нему, спросил, что и как, он ответил: «Конечно, давайте ко мне, участвуйте». Мы согласились.

Еще мы выступали на площадке кинотеатра «Пионер». У них был какой-то новогодний концерт, на который в основном собрались металлисты и панкушники. Все концерты проходили на втором этаже, а на первом народ просто тусил, общался. Набился полный «Пионер», причем не протолкнуться было на обоих этажах.

Мы стоим, играем, народ хорошо так пляшет, и тут я вижу, что перед сценой начинает скапливаться отдельный контингент — все лысые, в штанах с подтяжками. Это были скинхеды, которых тогда было много. Остальной народ начинает утекать, и через некоторое время зал остается практически пустой.

Мы допеваем песню, скины бегут на сцену, и я такой — «Приплыли». Москвитин где-то сбоку сидит с усилителем в обнимку и по нему видно, что он думает: «Ну всё, крандец». Мы стоим, подходит чувак и говорит: «А можно я что-нибудь в микрофон скажу?» Я ему, мол, да пожалуйста. Он начинает выкрикивать свои какие-то идеи, лозунги, зал ему одобрительно кричит, а после парень обращается ко мне: «Всё, продолжайте». И мы, естественно, продолжили петь.

— О, я много историй слышала про легендарный «Пионер», скинов и про то, как там неформалы выхватывали. Вам никогда не доставалось?

— Мы всегда спокойно ходили, хотя после концертов там некоторых, бывало, дубасили. Но мы же и не выглядели как какие-то рокеры с сережками в ушах, носу или где-то еще. Нас не трогали.

— За почти 25 лет творчества у вас вышло несколько альбомов не только с концертов, но и студийных. Некоторые, насколько я помню обложки дисков, записаны на «Мелодии». Как так случилось, учитывая, что из Иркутска до Питера путь неблизкий? Тем более что музыка — это не основная ваша деятельность?

— Кооперироваться, конечно, сложно, потому что у каждого есть своя работа и свой график. У Лехи вообще бывают дежурства, поэтому часто приходится подстраиваться под него. Но мы находим время, чтобы порепетировать и сыграть концерт.

С записью альбомов всё сложнее, потому что перед ней надо много и долго репетировать. Не всегда так получается. Наверное, именно поэтому наш последний альбом вышел в 2019 году. Это не значит, что нет новых песен, они есть, просто не так легко всех собрать для записи.

А с «Мелодией» вот как получилось. Мы должны были записываться на студии «АнТроп» у Андрея Тропилло, который выпускал первые альбомы Бориса Гребенщикова* (признан иноагентом), «Кино» и вообще весь русский рок. Мы уже почти договорились о дате и времени, как студию у Тропилло «отжали», потому что она находилась в здании, которое внезапно понадобилось государству.

Макаревич, Гребенщиков* и многие другие рокеры писали обращения президенту, которым тогда был Дмитрий Медведев, в поддержку студии «АнТроп», но всех их послали. И потом стало ясно почему.

Звукарь «АнТропа» Вова, с которым мы договаривались о записи, сказал нам, что может все организовать на студии «Мелодия». Он как раз туда устроился звукорежиссером. Мы, конечно, согласились.

— Еще бы, там же тоже немало крутых музыкантов писали свои альбомы?

— На «Мелодии» записан «Акустический альбом» «Короля и Шута», например. «ЧиЖ» там записал почти все свои альбомы, на «Мелодии» записывались «Крематорий», «Пикник», «Аквариум», «Чайф» и много других рок-звезд.

Студия тогда находилась в здании лютеранской церкви Святой Екатерины, куда «Мелодия» заехала в 80-е годы. Мы приехали, посмотрели, а там обстановка и оборудование еще со времен СССР. Наш гитарист Тёма говорит, мол, поехали лучше на студию «ДДТ», там запишемся. Но я сказал, что надо попробовать здесь, а если не устроит, то уйдем.

Мы записали первую пробную песню, и это было идеально по звуку. У «Мелодии» была шикарная аппаратура, так что мы и на следующий год туда приехали и записали еще один альбом.

— Выходит, чутье подвело вашего гитариста…

— Его интуиция — это вообще отдельная история! Когда буду писать книгу про «Фэйбл», посвящу этой теме отдельную главу. Она будет начинаться с истории о том, как нам должны были снять клип, а сняли в итоге Евгению Гришковцу на песню «Настроение улучшилось».

— Серьезно? Как так получилось?

— Просто Тёма, когда пришел к нам в группу, был самым опытным рокером, и мы к его мнению прислушивались. Думали, что он знает больше всех нас. Так вот, на наши концерты всё время ходили два каких-то мужика. Они постоянно внимательно слушали наши песни, и вот однажды после концерта дали свою визитку. Оказалось, что один из них — иркутский режиссер Юрий Дорохин.

Дорохин говорит нам: «Ребята, мы хотим записать ваш альбом и снять клип. Бесплатно». Это было в 2008 году. Мы обалдели, а Тема говорит: «Это какая-то подстава». Тогда еще не было фильма «Сатисфакция» с Гришковцом, так что мы не особо-то знали про этого режиссера. Но Дорохин сказал, что у них сейчас будет туса, и позвал с собой. Мы поехали.

Приезжаем, а там собралась вся иркутская богема: художники, режиссеры, другие творческие люди. Они сидят, выпивают, о чём-то разговаривают. А мы все непьющие, сидим, смотрим на них и ничего не понимаем. Тёма в какой-то момент говорит: «Ром, посылай их и поехали отсюда, это бичи какие-то». Мы уехали. Дорохин после этого нам еще несколько раз звонил, я вежливо отказал, сославшись на то, что времени нет. А потом узнал, что Дорохин снял клип «Настроение улучшилось» для Гришковца, а еще участвовал в съемках «Сатисфакции».

— Вам судьба столько шансов подкидывала, о которых другие группы могли только мечтать! Но вы остались исключительно иркутской группой. Почему?

— Это всё вопрос амбиций. Мы никогда не хотели быть рок-звездами, ездить в туры по стране и вот это всё. Мы играли и играем в свое удовольствие, для себя и тех людей, которым нравится наше творчество.

Я тебе больше скажу: нас дважды звали на рок-фестиваль «Нашествие».

— Неужели отказались?

— Да, пришлось, потому что наш барабанщик Леха тогда работал, кажется, на железной дороге, и поехать куда-то для него было проблемой. Так что у нас не получилось ни в первый, ни во второй раз.

— Рома, в следующем году «Фэйбл» отмечает 25-летие. Как будете отмечать это событие? Может быть, готовите новый альбом?

— Новый альбом выпускать пока не будем, есть идея получше. Мы думаем сделать большой концерт, на котором сыграем много и новых, и старых песен, и прямо на концерте запишем альбом. Это гораздо лучше, чем студийный, потому что на концерте совершенно другая энергетика. Кроме того, старые песни получат новое звучание. Альбом получится крутым и живым.

* Борис Гребенщиков по решению Минюста включен в реестр иноагентов 30 июня 2023 года