Михаил Ефремов, актер, заслуженный артист РФ: «Главные роли — не главное!»

Если в титрах мелькнуло имя Михаила Ефремова, можно не переключаться: значит, покажут хороший фильм. Он — один из самых востребованных актеров нашего времени. А вот интервью в последние годы дает крайне редко: не приемлет «прилюдного раздевания».

— Михаил Олегович, как-то вы в последнее время упоминания о вас стали реже появляться в СМИ. Зато с телеэкранов вы практически не сходите. Работа задавила?

— Не то чтобы работа… Я занимаюсь своей профессией, играю разные роли и их показываю. А если еще все это комментировать… Мне кажется, артист не должен давать интервью по поводу своей личной жизни и своих воззрений, и вообще не давать интервью, а только изображать разных других персонажей. Я вообще хочу, чтобы меня как Михаила Ефремова было поменьше, а был бы я только как артист. Свои мнения, надежды и разочарования я хотел бы оставить при себе, а не делиться этим с многомиллионной армией поклонников, которые только и делают, что пишут письма во все газеты и спрашивают: «А где же Ефремов, мы хотим прочитать его интервью!» Пусть они меня простят, но я думаю, что в артисте прежде всего должна быть тайна.

— Эта позиция вызывает большое уважение, тем более на фоне многих ваших коллег, которые абсолютно не делают тайны из своей жизни.

— Да, очень много происходит абсолютного прилюдного раздевания. Я думаю, это не очень правильно.

— Зато народу нравится…

— Народ — это еще не все люди. Мне, кстати, дико не нравится слово «народ». Если бы в Конституции вместо слова «народ» было бы написано «люди», было бы все намного лучше. Вообще надо менять этот казенный язык!

— Кто на ваш взгляд, является героем нашего времени, судя по кинематографическому репертуару?

— К сожалению, нынешние герои не самые положительные. Главными героями в современном кинематографе являются бандиты да блондинки-модели. Главная тема — чванство. Чванство и жлобство вообще самые главные наши качества. Раньше это чванство было в джинсах, в сигаретах «Мальборо» и прочем дефиците. А теперь это чванство в деньгах, в мигалках… Нам следовало бы покаяться.

— В чем?

— По-моему, когда каются, каются во всем.

— У вас есть недостатки?

— У меня много недостатков. Например, я очень поспешный человек. Поверхностный.

— А вам когда-нибудь хотелось покаяться?

— Хотелось, ведь с течением времени увеличивалось количество грехов на душе. Уже в зрелом возрасте я самостоятельно пришел к мысли, что хочу креститься. Крестился, покаялся. Но это не помешало мне и дальше грешить. И вот так всю жизнь — я грешу и каюсь. Но не будем об этом, давайте сменим тему.

— Давайте. Почему у вас все роли с червоточинкой? Даже Копейкин из «Когда я стану великаном» не совсем положительный, хоть и ребенок…

— Зато мне повезло: я уже сыграл все роли, о которых только мог мечтать! На третьем курсе прикоснулся к шекспировскому материалу, мне дали роль Гамлета. Этот материал считается почетным, потому что его можно повернуть, интерпретировать хоть как. Точно также, как чеховскую «Чайку».

— Да уж, кого вы только не играли… Но можете ли вы сами выделить что-то общее у своих персонажей?

— Нет, у них ничего общего, все роли разные.

— Позвольте озвучить мои наблюдения: так мало фильмов, где вы в кадре не выпиваете. Я вот только «Жесть» помню…

— … а я еще «Двенадцать». У Никиты Михалкова я ни капли не пью. Хотя на съемочной площадке пробовал было предложить: «Никита Сергеевич, давайте у меня будет фляжечка!» — но он сказал как отрезал: «Оставь для другого фильма!»

— Обычно героев, которых вы играете, есть за что наказать. Но при этом у вас порой такая мимика проскальзывает, такие нотки в голосе звучат, что становится жалко. А вам бывает обидно за своих героев?

— Странный вопрос. Все равно что у токаря спросить: вам не обидно за ту железку, с которой вы стружку сняли? Ну что же я могу сделать — вот таких героев я играю. Это отцу повезло: у него все роли были положительные.

— Вас задевают сравнения с отцом?

— Нет, и никогда особо не задевало. Разве что по молодости. Со стороны я себя не вижу. Поэтому не надо мне рассуждать, похож я на него или нет. И если похож, то в чем именно. А то я, как сороконожка, задумаюсь, с какой ноги идти — и собьюсь. И потом: что плохого в том, что я или кто-то еще хочет походить на моего отца?

— Вернемся к вашим ролям. Ваш персонаж в сериале «Граница. Таежный роман» на редкость многоплановый и притягательный, хотя опять же не самый положительный.

— За это надо сказать спасибо режиссеру Александру Наумовичу Митте, который взял меня в свой фильм «по блату», поскольку я дружу и работаю с его сыном. И второе, спасибо сценаристу Зое Кудре, написавшей такую классную роль.

— А вы служили в армии?

— Да.

— Какие воспоминания об этой службе остались?

— Положительные в целом. Первые две недели я каждый день писал письма маме: «Дорогая моя мамочка! Забери меня отсюда!..» Я чуть с ума не сошел поначалу: режим был не по мне, не привык я вставать в шесть утра и начинать какую-то бурную деятельность. А потом ничего, привык. Даже потом заявление вместе со всеми ребятами написал, чтобы меня в Афган отправили. Но не отправили. Мне в армии на людей повезло, как и всегда по жизни, впрочем. Несмотря на то, что я сам был сорвиголовой.

— Вы не знали о том, что такое дедовщина?

— Откуда мне, супермажору, было тогда об этом знать?! Когда в армию только пришел, не знал. Потом уже узнал.

— И как?

— Что как? Все нормально.

— То есть вы считаете, что это нормально, когда к примеру, один стоит и курит, потому что давно служит, а другой за двоих работает? Это же не по совести и вообще как-то не по-христиански!

— А я считаю, что как раз по-христиански и по совести. Это иерархия отношений. Когда молодые работают и развиваются физически, а старики отдыхают на пенсии, это нормально. Единственное, я против того, когда, оправдываясь возрастом, кто-то пытается оскорбить человеческое достоинство младших. Теперешняя армия, думаю, совсем другая по атмосфере, по нравственным критериям. Но я мало что могу сказать про российскую армию — я в ней не служил. Я служил в Советской армии, когда был лозунг: «Чистые погоны — чистая совесть!»

— Нравственные критерии, безусловно, претерпевают изменения. Вот вы, Михаил Олегович, зачем вы снялись в «Самом лучшем фильме-2» и десятках других фильмов, которые не стоят одной сотой роли заседателя в «Двенадцати»?

— Насчет «Самого лучшего фильма-2»: смеяться всегда весело и хорошо. Я не делю фильмы на плохие и хорошие, я понимаю, что у каждой картины свои задачи. Эти ребята из Comedy, они молодцы, что этот фильм сняли. Если б они этого не сделали, нам бы вообще не было кого ругать! У нас ведь ругают только тех, кто что-то делает! Мне понравилось сниматься у Гарика Харламова. И потом, ведь у нас не было раньше такого жанра, как пародийная комедия. И смешные вещи я люблю делать. Люблю капустники, хотя, наверное, и не по возрасту уже. И вообще, мне нравится, что делают ребята из Comedy Club — они там отличные, все и каждый в отдельности. Почему я не отказался от этой работы? Знаете, в последнее время у меня практически нет главных ролей. Жизнь гораздо важнее, чем работа. Я для себя определил, что главные роли — это не главное. Главное, чтобы везде был ты, ты, ты. Что называется, «пометил территорию». (Cмеется).

— Вам близка черная комедия?

— Очень! Человек, который видит мир только в одном ракурсе, болен. Мир видится по-разному, потому что он очень разный. Но черная комедия, как и вообще юмор, очень важная вещь. Потому что помогает понять, до какого абсурда и ужаса вообще могут люди дойти. С другой стороны, черный юмор — это очень сильное и неизведанное средство. Хотя, наверное, напротив, в России очень хорошо понятый жанр.

— Как вы думаете, почему мы, самая душевная нация, так стремимся во всем подражать Штатам? Как в кинематографе, так и во всем другом…

— Потому что мы дикие, у нас в судьбе невезуха. В России есть три темы, на которые можно говорить вечно. Это дураки, дороги и коррупция.

— Вы никогда не хотели уехать из страны?

— В другой стране у меня нет профессии. Если бы с детства я играл на пианино или был спортсменом — словом, профессия, не связанная с языком — и если бы я делал это хорошо, я был бы уже там. Дико не хотел бы этого, но был бы там.

— Что вам нравится в Европе?

— Как всем — чистота. Самое интересное, что они там при этом не делают акцента на ней. Это мы тут рекламируем зубную пасту, мыло, стиральный порошок, средства для мытья унитазов, прокладки, извините... Я не видел такого количества рекламы про это там, на европейских каналах. О чем это говорит?..

— Вы не патриот?

— Патриотизм — последнее прибежище негодяев. Я не антипатриот, я люблю Россию… Хотя как «люблю»? Просто это моя страна, я к ней привык, я тут родился. Я же не могу любить или не любить ногу, с которой я родился. Она была дана мне, и все тут. У нас есть чем гордиться. Говорить о любви — неуместно. Это было бы слишком пафосно.

— Значит, патриотизм не нужно воспитывать?

— Не знаю. Любовь… Ну или будем называть это привычкой, симпатией к стране, в которой ты родился, это нормально. Зачем ее воспитывать? Если нет симпатии, значит, что-то не нравится тебе в своей стране. Значит, либо меняй что-то в ней, либо уезжай из нее.

— А как воспитываете своих многочисленных детей?

— Невмешательством. Если я буду вмешиваться, они станут ужасными людьми.

— В последнее время Никита стал часто появляться на телеэкранах в разных картинах, в сериалах. Как думаете, он будущая кинозвезда?

— Хорошо бы, конечно! Пока он меня не расстраивает, по крайней мере.

— Михаил Олегович, вы не только актер, но еще и режиссер. А волнуетесь перед премьерами спектаклей, в которых вы являетесь режиссером?

— Наверное.

— Успех вам важен?

— Успех? Нет.

— А у вас театр для души?

— У меня театр… Очень трудный вопрос вы задаете, такой сложный, потому что театр в моей жизни появился сразу — и был всегда. А уж дальше сами решайте, для души или для желудка.

— А чье-то мнение по поводу премьер вас интересует? Есть такие люди?

— Разумеется. Галина Борисовна Волчек. Алла Борисовна Покровская, моя мама. Много народу, чье мнение мне интересно.

— Вы критики не боитесь?

— А почему я должен бояться?

— Режиссеру, на ваш взгляд, обязательно знать изнутри актерскую работу или нет?

— Я не знаю. Вот мне хорошо бы знать актерскую работу изнутри, я люблю всех артистов, которые заняты у меня. И мне нравится, как они играют.

— А вы сами ходите в театр? На спектакли друзей, например, в которых сами никаким образом не участвуете?

— Хожу, но очень редко. «Оттеатрился». Я в свое время очень много проработал в театре. И очень концентрировался на этом. И понимаю, что театр потерял свое значение, которое он имел до девяностых годов.

— Михаил Олегович, не могу не спросить: как вам удается не плакать на программе «Жди меня»?

— Я стараюсь думать о том, что это работа и относиться ко всему, что происходит как работе. В противном случае я бы, конечно, рыдал.

— Один ваш киногерой говорит: «Я всего лишь врач, а не Господь Бог!» Если бы вы были всемогущи, что бы вы изменили в первую очередь?

— На мой взгляд, лучше ничего не менять — тогда от тебя вреда будет меньше. Но если бы в самом деле мог, то уничтожил бы всю электронику, всю технику, оружие и компьютеры. От Интернета один вред. Настоящее образование — оно ведь очень многое дает. А сегодня мы потеряли в знаниях из-за того, что все оцифровано. Вместе с телефонами и компьютерами на землю такой пласт упал!

— Но ведь сами вы компьютером пользуетесь?

— Вынужденно, как холодильником. А вообще у меня для этого — для компьютера — есть жена. Так и запишите!