«У нас тут как деревня». Как бывший военный городок превратился в уютный жилой уголок Иркутска

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА

Гаражные кооперативы, торговые и промышленные предприятия, железная дорога и аэродром Иркутского авиазавода за ней ­– улица Тухачевского в микрорайоне Ново-Ленино резко контрастирует с улицей Розы Люксембург, насыщенной жизнью. На первый взгляд эта территория кажется типичной промышленной. Разве можно найти тут что-то любопытное для «Исчезающего Иркутска»? Оказывается, что очень даже да.

В проекте «Исчезающий Иркутск» журналисты портала «ИрСити» и историк Алексей Петров (по решению Минюста России от 29 сентября 2021 года внесен в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента) рассказывают историю о деревянных домах нашего города. Проект начался в 2014 году, и с тех пор написано более 100 историй о заброшенных, полуразрушенных памятниках архитектуры и просто знаковых для города зданиях. Некоторые из них уже исчезли с карты Иркутска.

Всё самое ценное, как водится, скрыто от глаз людских. Чтобы отыскать настоящие сокровища старого Иркутска не в самом очевидном для этого месте, нужно уйти вглубь — незнающему человеку даже и в голову не придет тут что-то искать. Но с нами Василий Татарников, фотограф и краевед, который тщательно фиксирует уходящую натуру областного центра. Он рассказывает, что в этот уголок не заглядывали даже маститые краеведы, а потому он оставался белым местом на карте Ленинского округа. Фактически именно Василий стал первым, кто присмотрелся к этой будто оторванной от города территории поподробнее.

Мы приближаемся к проходной.

— А тут всё в порядке, нас пропустят? — возникает вопрос у Алексея Петрова.

Но проходная давно не действует. У КПП чуть подбиты стёкла в окнах, внутри помещение покрыто многолетним слоем пыли. Околоток за проходной залит осенним солнцем, по правую руку — убранные огородики, заброшенный корт и деревянная горка, по левую руку через забор — здания складов, впереди — ладные деревянные дома. На улице чисто и пустынно, лишь парочка ребятишек с любопытством поглядывают на пришлых незнакомцев — на нас.

— Интересно, что у этой улицы долго не было названия. Тухачевского она стала в 1950-х, ­– рассказывает Василий. — А еще тут любопытная нумерация домов: номера 75 и 76 с дробями. Вероятно, 75 означает принадлежность к продовольственным складам, 76 — к артиллерийским. А вот тут были обожные мастерские. Видно, что здание старинное, отштукатурили только.

Частные жилые дома и другие, уже недействующие постройки на улице Тухачевского — это наследие воинской части, образовавшейся здесь еще в начале XX века. В 1907 году здесь возникли Иркутские интендантские вещевой и продовольственный склады ­– их организовали после воссоздания Иркутского военного округа по окончании Русско-японской войны. Склады были запланированы как отдельные военные городки с развитой инфраструктурой.

Чтобы узнать, кто живет здесь сейчас, Алексей стучится в первый попавшийся дом. На зов выходит пожилая женщина. Наталья Прокопьевна сначала отнекивается и говорит, что совсем ничего не знает об этом месте, но потом выясняется, что живет она здесь вот уж больше 30 лет. Сюда переехала к мужу, который здесь вырос, работала фельдшером в здравпункте.

— Когда я сюда приехала, тут военных жило уже мало, гражданские в основном, но приписанные к воинской части. Здесь раньше всё было: и магазин, и садик, и баня, и стадион, и клуб. Библиотека была. Я всё это застала. Всё стало исчезать, как начались все эти преобразования — сами же знаете, 90-е годы, — рассказывает она.

Дома здесь в основном четырехквартирные, почти все благоустроенные силами самих же жильцов. На замечание, что они выглядят крепкими, Наталья Прокопьевна многозначительно замечает: «Я же говорю, им по 120 лет». За территорией тоже следят сами местные, потому тут так чисто. Есть относительно новая детская площадка, ее когда-то сделал депутат «перед выборами».

— А кто у вас здесь депутат?

— Думаете, я знаю? Кто его знает?!

Наталья Прокопьевна ведет нас дальше между домами, чтобы найти кого-то из старожилов, кто может побольше рассказать об истории места.

— Когда меня спрашивают, где живешь, в деревне, говорю, — рассказывает она.

— У нас-то деревня? Город у нас, — отзывается вышедшая на суету соседка Натальи Прокопьевны.

— Деревня, деревня, я им так сказала, что деревня у нас. Мне тут очень нравится, я ни за что не променяю это место на какое-нибудь другое. Мне нравится здесь, тут спокойно, детям здесь, внучатам хорошо. Летом тут очень много детей, потому что безопасно. Но в гости у нас как-то здесь не заведено друг к другу ходить. На огородах все встречаемся.

Плутаем между домами, беседуя с Натальей Прокопьевной. Василий замечает интересную постройку и говорит, что это, вероятно, были конюшни. Сейчас здесь кладовки, отвечает женщина. Рядом — большой дом с красивым крыльцом. Раньше такие сенцы были почти у всех домов.

Соседка Натальи Прокопьевны советует отвести нас к «бабе Вале». По дороге встречаем странные конструкции, некогда выкрашенные в белый. Оказывается, это старые «офицерские» туалеты. Не спеша подходим к дому Валентины Ивановны. Пока ждем ее, наша собеседница показывает на полуразрушенное здание: «Сначала там баня была, потом свинарник, потом ничего».

— Такая шикарная была баня. Я ее застала, мылась еще. Внутри шикарно было — всё, как в обычных банях, плиточки эти все, — делится Наталья Прокопьевна воспоминаниями.

Валентина Ивановна и правда живет на Тухачевского дольше своей соседки — с 1960 года, а узнала эту местность и того раньше: в 1954 году она поступила в воинскую часть на работу уборщицей, а затем стала заведующей хранилищем. Проработала она здесь в общей сложности до 72 лет, оставив службу в 2000 году. За 57 лет трудового стажа у женщины сменились пять командиров.

Она вспоминает, что вся социальная инфраструктура тут уже существовала, когда она поступила на работу. Ездил автобус — здесь находилась конечная остановка. Прямо перед КПП, на котором действовал пропускной режим: «Предъявлять паспорт надо было даже тем, кто приходил в гости к родным».

— Клуб у нас был, где проходили торжественные мероприятия, танцы, кино. Народу всегда было много. Были пожилые люди, как я сейчас, всегда сидели и смотрели, как молодежь танцует. Елка всегда в клубе была. Молодежи много было. Артистов тут не помню, но самодеятельность была, — рассказывала она.

На первой линии улицы строили дома для денщиков, а в глубине — для офицеров. Валентина Ивановна пожила и в тех, и в других. Офицерские начали давать гражданским рабочим после того, как часть расформировали. Правда, квартиры в них несильно отличались от жилья для денщиков. Были просто чуть больше площадью: «Раньше у нас была одна комната и кухня, а теперь две комнаты и кухня».

— А вы знаете, какое тут дерево? Оооо, пилой не распилишь — вот какое дерево. Мы когда начали пристройку делать, не могли отодрать это дерево, какое крепкое. Поэтому, наверное, они [дома] и такие крепкие. Им по сто с лишним лет. Внутри не ощущается, что дом старый. Переезжать не хочется. А куда переезжать? Нее. У нас тут рядом всё, и огороды, и всё, — говорит Валентина Ивановна.

Нам уходить отсюда тоже не хочется.

В уголке этого тихого и уютного мини-городка — водонапорная башня. Это тоже наследие воинского прошлого территории. Построенная в 1907 году, она высится над округой до сих пор. Говорят, ее пытались разобрать да не вышло. Сейчас она — уже лет 20 как — будто встроена в гаражный кооператив. Кто-то даже догадался обустроить в ней гараж.

— Она вроде под законом. Горела у нас лет пять назад. Там была водокачка, но башня не используется. Знаю, что хотели разбирать, но не разрешили, — делится с нами один из старожилов гаражного кооператива Саня.

Еще один подоспевший арендатор — Валерий — помнит еще те времена, когда всю эту территорию занимала воинская часть. В том углу кооператива, где высится башня, стояли забор и проходная.

— Тут склады были. По-моему, амуниция морская была и еще что-то, белье, матрасы, прочее. Вещевой склад, в общем. А расформировали часть в 2000-х, — вспоминает он. — Была водокачка, там и насосы стояли большие, которые со скважины качали воду. Бак был расширительный. Использовать башню перестали уже в советские годы. Вроде как она объект культурного достояния, потому ее не трогают.

­— Да там снести-то ее — проблема. Это же кирпич, ее взрывать, наверное, надо, — подхватывает Саня.

Мужчины рассказывают, что гаражный кооператив начали строить в 2000 году, и сначала гаражи брали для себя только военные. Сейчас контингент перемешанный. Есть и военные, и железнодорожники, и просто гражданские.

­— В те годы мы думали, что тут ничего не будет. А сейчас посмотрите, пустого места нет. За 10–15 лет начали всё строить. А тут болото, грязь, свалки были. Теперь, если до Горки (железнодорожная станция. — Прим. ред.) доедете, сами увидите, всё застроено, — говорит Саня.

Василий ведет нас дальше. Улица Тухачевского оказывается непростой: она будто разделена на две части улицей Блюхера. Мы идем по очень узенькой тропе, когда вдруг перед нами предстает двухэтажный дом из кирпича. С улицы его совсем не увидишь. Жильцы защищенного своей удаленностью от внешнего мира дома с удивлением и некоторым опасением поглядывают в сторону непрошенных гостей.

Недалеко от этого дома стоит еще один кирпичный, но внешне они непохожи. Дома нетиповые, поясняет Василий, при этом памятниками не являются.

— Удивительно, что их состояние при этом не попортили никаким профлистом, — замечает он.

На крыльцо дома выходит женщина. Это Татьяна Николаевна, она живет тут с 1989 года. Когда-то в этом здании размещалось одно из воинских учреждений с отделами и начальством. У Татьяны Николаевны здесь работала мама. Потом здание переоборудовали под жилое, квартиры начали выдавать рабочим.

Дому примерно 125 лет, сейчас он благоустроен. А когда сюда только заехали первые жильцы, в здании было печное отопление. Сейчас от него остались только трубы на крыше. Татьяна Николаевна ещё помнит, как печки топили — кто дровами, кто углем. А в 1990-е годы здесь провели центральное отопление. Ненужные и занимающие много места печи разобрали.

Рядом с обычными окнами замечаем совсем узенькие, заложенные кирпичом. Выясняется, что раньше это были кладовки, теперь — санузлы.

— Тут, представляете, метр стена! Зимой жара, хорошо. Воздух тут хороший, у нас потолки 4,20 метра. Представляете: вот окошко. Чтобы повесить шторки, на подоконник надо табуреточку поставить, чтобы дотянуться. Воздуха поэтому много, — рассказывает иркутянка. — Дом красивый у нас, но так бы подделать его, он, конечно, уже разваливается немного. А так крепкий дом. Тут зэки строили, и смесь делали необыкновенную, чтобы эта кладка кирпичей лежала нормально. Так она и действительно сколько лет уже лежит, только-только начала осыпаться. Да и кирпич — другой бы уже развалился, а этот такой крепкий.

В доме — восемь квартир, и все заселены. Татьяна Николаевна говорит, что жильцы к удаленности уже привыкли, и до ближайшего магазина, кажется, совсем недалеко, да и машины есть у всех.

— А вы что это тут фотографируете, домов, что ли не видели? — строго обращается к нам одна из жительниц.

— Котика, — отвечаем, чтобы успокоить бдительность женщины.

На карнизе слухового окна под самой крышей кирпичного дома на Тухачевского лениво греется лохматый кот. И кажется, что время для него, как и для всей улицы, как будто затормозилось.

Больше новостей, фотографий и видео с места событий — в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь и узнавайте всё самое интересное и важное из жизни региона первыми.