«Жить тут хреново». Искали резной теремок, а наткнулись на безжизненный частный сектор посреди Глазково

Даже после утреннего часа пик жизнь на улице 2-я Железнодорожная не прекращается — по ней несутся машины, бредут усталые школьники, чуточку поскальзываются на гололеде старики. Вроде бы обычная картинка для спального района Иркутска, но что-то в ней не так. Слишком мрачными кажутся дворы с мертвецкой тишиной, слишком жутко — от студеной темноты за окнами деревянных домиков, расставленных вдоль шумной магистрали. Никого нет, и так должно быть — люди утром уехали на работу. Но потом оказывается, что так почти всегда. И от этого декабрьский мороз кажется еще жестче.

Большая часть домов, которые становятся героями нашего любимого, вот уже 10-летнего проекта «Исчезающий Иркутск», расположены в центре города. А истории о домиках в Радищево, Глазково или во Втором Иркутске — это такие удивительные янтарные вкрапления. В отдаленных от центра районах приходится чуточку дольше бродить, стучать, вглядываться, поэтому каждая поездка за историей действительно похожа на экспедицию.

Для очередной серии мы выбрали красивейший особняк Шачкова на углу Кайской и 2-й Железнодорожной, построенный в 1910-е годы. О нем в своих соцсетях написал краевед Василий Татарников.

— Редкий пример дома-пятистенка с оригинальным объемно-планировочным решением и неординарным декором фасадов. Относится к нескольким типологическим группам или их модификациям: угловой вход в плоскости срезанного угла (вероятно, вход в магазин), боковая открытая галерея с балкончиком на улицу, а не парадным входом, подклет. В декоративном оформлении использованы приемы классицизма и элементы модерна. Характеризуется мастерством прорисовки деталей, — подчеркнул краевед.

По его данным, в 1915 году домом владела мещанка Фекла Ильинична Шачкова. В 1916-м его приобрел купец Михаил Степанович Власов, который владел кирпичными сараями в районе современного Студгородка. Власов скончался 23 марта 1919 года в возрасте 53 лет от воспаления легких. В этом же году усадьба перешла во владение рабочему товарного двора Забайкальской железной дороги К. Ф. Федорову, рассказал Татарников. И приложил фотографии домика, снятые в 1980-е годы.

Конечно, после такого описания мы сразу же рванули туда. Казалось, что ради этого стоит промерзнуть до костей.

Но на месте нас ждало полное разочарование: достучаться до жильцов не удалось. Домик сильно обветшал с годами, но остался усиленный нижний этаж и аккуратные резные наличники. С той стороны, где раньше был резной балкончик, отреставрированы окна и фундамент. А в щелочку в металлическом заборе видно, что стройка продолжается — там сейчас делают галерею на втором этаже.

Расстроенные неудачей мы отправились бродить вдоль 2-й Железнодорожной. На участке от улицы Кайской и Касьянова остались еще островки частного сектора, где можно найти симпатичные деревянные домики с намеком на старину. Но их давно уже теснят грозные многоэтажки.

Раньше здесь была настоящая деревенька — с маленькими домишками, уютными двориками и солнышком, лучи которого застревали в кронах и завитках деревянного кружева. Сейчас от уюта почти ничего не осталось. Люди наглухо закрылись заборами, чтобы хоть как-то отгородиться от шумной дороги, которая упорно отвоевывает себе сантиметр за сантиметром. Местами тут совсем нет тротуаров, поэтому 2-я Железнодорожная — точно не для пеших прогулок.

В другую сторону — по направлению к улице Терешковой — старины не осталось совсем. А в 1960-х город здесь был низкорослым.

Но мы решили побродить в районе Кайской. Перешли на другую от особняка Шачкова сторону и стали обходить домик за домиком. Чем дальше мы продвигались, тем мрачнее становились окна. Видели занавесочки и горшочки с растениями и чуточку приободрялись. Но уже в следующем окне пугали решетки и пустая, местами промерзшая темнота.

Из одной такой темноты на нас глянула темная морда — крупный черный пес торчал в окошке и, кажется, с удовольствием глазел на нас, а потом принимался теребить какую-то игрушку в лапах. «Позови маму или папу», — улыбнулись мы ему, но пес, конечно, нам не ответил.

Домик с номером 50 тоже одноэтажный, с усиленным фундаментом, который выглядывает из земли — участок тут идет под уклон, по-другому строить не было смысла. Стены дома выкрашены в травяной цвет, окошечки — немного бледнее. За забором на нас дико лает собака, высовывая нос из-под ворот — ну хоть так до нас, чужаков, дотянуться.

Рядом с калиткой еле заметный звоночек — нечастая деталь у здешних усадеб. После нескольких нажатий в окне мелькает мужской силуэт, пара внимательных глаз несколько мгновений смотрит на нас, а потом человек скрывается за легкой занавеской. Владелец дома выходит в резиновых тапочках и в куртке нараспашку. Думали прогонит, а он нет — мужчина легко включается в беседу.

В это время из ворот соседнего дома, в котором несколькими секундами ранее было очень тихо и никто не отвечал на стук, выкатывается высокий пикап. Смотрится шикарный автомобиль слишком уж экзотично на фоне деревенских стеночек.

Алексей, а так зовут жильца дома № 50, замечает, что действительно старинных домов на улице полно — их можно опознать по кругляку, из которого сложены стены. А его дом — построен в 1960-х. Но не всё так однозначно. Оказалось, что его семья живет в этой усадьбе уже больше 100 лет.

— В глубине нашего участка стоял такой же старый бревенчатый дом, одноэтажный, мы его бараком называли, маленький он был. А потом дед его разобрал и вот тут построил уже новый добротный дом. Ажурные наличники он у кого-то заказывал, — рассказывает Алексей.

Землю здесь, на 2-й Глазковской (историческое название 2-й Железнодорожной), еще до революции получили родители деда. Кто они были — информации нет. А самого деда звали Алексей Иванович Сачев.

Он работал стекольщиком в депо, потом ушел на войну, получил ранение и медаль «За отвагу». А его жена, Мария Васильевна, трудилась в тылу — сплавляла лес по Ангаре. У них было пятеро детей. Как раз матери Алексея дом с участком перешел от Сачевых по наследству.

Алексей прекрасно помнит, как менялась жизнь на 2-й Железнодорожной. Когда он ходил в школу, здесь сплошь были деревянные домики — одно- и двухэтажные. Сносить их начали еще в советское время. Так исчезло деревянное здание кожно-венерологической больницы. Оно находилось на углу с Маяковского. Теперь там высится офисное здание Восточно-Сибирской железной дороги.

— Раньше хоть народ ходил, дети на санках катались, бывало, идешь по улице, со всеми здороваешься, а сейчас выходит человек — а кто такой, не знаешь. Все, кто раньше жил, либо умерли, либо уехали. В основном дома здесь сдают в аренду, — заметил Алексей.

Район и впрямь выглядит почти безжизненно. А всё потому, что деревянные «теремочки», как их называет наш собеседник, постепенно выкупают, а потом сносят под застройку. Часть домиков уже настигла такая участь. Например, совсем скоро снесут три здания в районе улицы Румянцева. В них давно уже никто не живет.

Такая же история с частным сектором на 3-й Железнодорожной. Там был дом у племянника Алексея — мужчина вместе с сестрой продали усадьбу за 14 миллионов рублей. Деньги они разделили и купили новое жилье. Алексей говорит, что племянник еле нашел новый дом, потому что цены сейчас ужасно высокие — дешевле 6 миллионов ничего нормального нет.

— Здесь всё будут сносить, — спокойно заявляет Алексей. — Я с ними борюсь, потому что я, как частник, не имею права продать свой дом или построить на этом участке новый. Потому что в генплане здесь стоит больница. Хотя на самом деле ничего не будет. Три больницы никто не будет строить в одном месте.

Алексей обивает пороги высоких кабинетов с 2017 года. «Всё это время мы в висячем положении», — замечает мужчина. Он обращался к депутату гордумы, главврачу горбольницы № 5 Ольге Клевцовой, но получил один ответ — под взрослую поликлинику зарезервированы участки рядом с существующей больницей, под детскую — на Терешковой, где и планировалось. Эту информацию порталу «ИрСити» подтвердили в администрации и сама Ольга Клевцова.

Но что это за два объекта здравоохранения на 2-й Железнодорожной — непонятно.

— Может, они специально здесь землю держат? Весь угол Кайская-Железнодорожная заняли под больницу. Но, как мне сказали, здравоохранение не имеет права выкупать землю, — задается непростыми вопросами Алексей.

Алексей пытается добиться, чтобы назначение земельных участков под домами переделали под ИЖС, но пока власти не идут на уступки. Решать вопрос через суд — это «целое дело», замечает мужчина.

А тем временем жить в таком доме несладко — в нем не проведена вода.

— Я не могу этого сделать как раз из-за генплана. Ну потрачу я сейчас полмиллиона рублей на это, но мне скажут, что я не имею права ничего тут делать, — заметил мужчина.

За водой приходится ходить на колонку на 3-й Железнодорожной, те, что были ближе, — давно убрали.

Неудобства доставляет и то, что дом стоит прямо у самой дороги. Движение здесь очень активное, особенно в часы пик. От автомобилей дом трясет так, что образуются трещины.

Ждать у моря погоды Алексей не стал и построил дом в Мамонах:

— А этот дом мне как бы и не нужен. Я бы его, может, продал. И если придут [покупатели], то продам. Потому что жить тут хреново.

* Алексей Петров по решению Минюста России от 29 сентября 2021 года внесен в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента.