Лукин: На права человека не хватает денег

Минувший год был непростым для Иркутской области и всей страны. Бюджеты всех уровней сокращались, а наложенных на них социальных и иных обязательств меньше не становилось. В таких условиях объём жалоб от населения главному правозащитнику области неминуемо вырос. О наболевших проблемах жителей Приангарья и попытках власти их решить в 2015 году, порталу «ИрСити» рассказал уполномоченный по правам человека в регионе Валерий Лукин.

- Из всего потока идущих к вам жалоб можно выделить наиболее проблемные области?

- В этом году мне поступило более 1,6 тысячи обращений, на 144 обращения больше чем в прошлом. Основная масса касается проблем с социальным жильём. Это бесплатное жильё детям-сиротам, жильё для тех, кто переезжает с севера, для ветеранов и инвалидов. Не любит исполнительная власть отдавать жильё бесплатно, даже если к этому её обязывает закон, и в некоторых случаях требует суд.

Ещё одна группа – жалобы на нарушение трудовых прав. Здесь целый спектр проблем: зарплаты ниже прожиточного минимума, отсутствие начисления районного коэффициента и северных надбавок под разными предлогами, элементарная невыплата заработной платы. Этим отличился, к примеру, «Иркутскпромстрой», «Иркнефтегазстрой», Ангарское управление строительства, муниципальные предприятия в Слюдянке, Казаченско-Ленском районе, Усть-Илимске. Проблема часто оказывается глубже, чем изначально кажется: поступает единичная жалоба с предприятия, а потом выясняется, что деньги многим не платят, но только один решается что-то предпринять, обращается в прокуратуру, суд, к уполномоченному.

Есть проблема, которую я пытаюсь донести до исполнительной власти уже не первый год, она связана с тем, что земельные участки, выделяемые для жилищного строительства многодетным семьям, не имеют минимальной необходимой инфраструктуры. Элементарно -нет дороги, воды и электричества. Наглядный пример — проблема с освоением льготных участков в микрорайоне «Славный».

Почти треть обращений – это жалобы на государственные структуры, которые обязаны эти права защищать - суды, прокуратуру и полицию. Половина из этого блока — жалобы, поступающие из мест принудительного содержания граждан, как правило, в связи с применением физического насилия, условиями содержания и отсутствием качественной и своевременной медицинской помощи.

- Вы не раз отмечали, что в областном заксобрании ваши попытки рассказать о проблемах области натыкались на равнодушие к ним со стороны большинства депутатов. После губернаторских выборов ситуация как-то изменилась?

- Никаких положительных сдвигов, увы, пока не видно. Хотя речь всегда идёт о моих попытках законодательно решить конкретные проблемы. А ведь я о них узнаю от конкретных людей, которые, кстати, этих депутатов избирали.

Например, когда я пытаюсь сделать так, чтобы участки для многодетных семей предоставлялись с необходимой инфраструктурой, юристы правового управления мне отвечают, что юридически понятия «инфраструктура» не существует. Очень странно, что у юристов правового управления такого понятия нет, ведь о необходимости предоставлять социальное жильё с минимальной инфраструктурой не раз говорил президент.

Депутаты и исполнительная власть очень часто находят причины не принимать мои предложения, даже если аналогичные практики есть в соседних регионах. Например, я предлагал ввести два прожиточных минимума для неработающих пенсионеров: тех, кто живёт на северных территориях и для всех остальных, учитывая значительную разницу цен. Мне говорят — нет такой правовой возможности. Но ведь почему-то такая возможность есть, например, в соседней Якутии. К слову, министр Топилин, в зоне ответственности которого находится эта проблема, тоже не увидел никаких правовых препятствий к её решению...

- Вы говорили о единичных жалобах, о чём идёт речь?

Их множество. Например, есть в области больные почечной недостаточностью, фактически привязанные к аппарату диализа. Три-четыре раза в неделю им необходимо проводить очистку крови. Беда в том, что эту помощь можно получить только в Иркутске и Ангарске. Сюда приезжают люди из Мамы, Киренска, Бодайбо. При этом пансионата или общежития нет, и люди вынуждены снимать жилье, продавая всё, что есть, чтобы продлить себе жизнь. Я предлагал правительству компенсировать больным какую-то часть арендной платы за жильё. Отвечают: нет денег. Как инвалиду-колясочнику добираться до медицинского центра? Предлагаю правительству организовать транспорт, который бы их возил до больниц по маршруту. Ответ всё тот же: нет денег. Эта проблема касается не миллиона, не тысячи человек, всего несколько сотен, но молчать о них нельзя.

Если говорить о сфере здравоохранения, какие жалобы поступают оттуда?

- Чаще всего жалобы идут на качество медицинской помощи. В некоторых больницах пациенты вынуждены питаться и покупать медикаменты за свой счёт. Каждый год я обращаю внимание правительства на необходимость 100-процентного финансирования лекарств и питания пациентов в больницах. Пока безуспешно. Из минздрава приходят бодрые рапорты о том, что финансирование растёт, однако не уточняется, в достаточном ли объёме, чтобы покрыть все нужды. По моим сведениям, не покрывается даже рост цен на лекарства и продукты. В Ербогачёне, например, больница только на 40% обеспечена лекарствами и едой. И когда там выписывают за год 720 направлений в областную больницу и диагностический центр, мало кто может ими воспользоваться, так как проезд до Иркутска стоит 15 тысяч рублей. И эту проблему также упорно не замечают. Проблема недофинансирования актуальна для подавляющего большинства медицинских учреждений. Особенно страдают те, что оказывают помощь психически больным, они финансируются по остаточному принципу.

- Какие остаются у вас рычаги, если не удаётся добиться понимания ни у депутатов, ни у министров, ни у губернаторов?

- Суд. Мы убеждаем граждан идти в суд и оказываем им посильную правовую поддержку. У меня недавно появилась возможность обращаться в суды за решением проблем неопределённого круга лиц. Однако как это будет работать пока непонятно, я получил право судиться с властью, но чтобы это делать эффективно, нужно больше высококвалифицированных юристов, следовательно, надо расширять штат моего аппарата.

- Обращения в суды бывают эффективны?

- Часто да. Недавно нам удалось через суды понудить иркутскую мэрию принять на баланс дорогу между микрорайоном «Славный» и Плишкинским трактом. Раньше она формально была ничьей, поэтому нельзя было пустить по ней общественный транспорт, её никто не обслуживал. Сейчас аппарат занимается ещё одной любопытной историей. В Иркутске имеется норма: практически любой жилой дом может быть расселён без признания его ветхим или аварийным в случае, если территория, на которой он расположен, «вызывает интерес для перспективной застройки». По этой норме можно принудительно переселить человека из дома в центре города в новостройку где-нибудь на окраине. Мы обратились к прокурору города Иркутска с просьбой проверить, насколько эта норма соответствует закону, и получили ответ, что всё в порядке. Обратились к прокурору области, и в недавно полученном нами заключении чётко сказано, что норма содержит существенные коррупционные риски. Сейчас прокуратура готовит представление по этому вопросу. Однако нерешенных проблем много, много больше.

- Как вы считаете, что в большей степени мешает выстраиванию рабочих отношений с законодательным собранием и исполнительной властью?

- Когда я выступаю с ежегодным докладом, депутаты внимательно слушают и «принимают к сведению». Всё. То есть, никакой реакции не следует. Я бы хотел, чтобы по результатам моих докладов принимались конкретные меры. То, о чём идёт речь в этом документе – страдания и боль живых людей, значительной части населения нашей области. И было бы правильно для начала хотя бы разрабатывать планы по лечению самых застарелых язв. Многие из них требуют комплексного подхода.

- Каким образом можно было бы привлечь внимание органов власти в области к проблеме соблюдения прав человека?

- Беда в том, что правовая культура населения, да и самих госслужащих очень низка. Так уж сложилось: государство, в сознании обывателя, за всё отвечает и ему можно верить во всём. Поэтому я обращаю особое внимание на правовое просвещение: если граждане будут знать свои права и обязанности, они смогут их защищать.