Актёр Василий Конев: Театр - это исследование мира

Молодой, энергичный, талантливый актёр Василий Конев живёт в Иркутске уже 12 лет, из них восемь лет работает в Иркутском драматическом театре имени Охлопкова. Это человек широких взглядов, светлого ума и чуткого сердца. Он очень любит свою профессию, отдаёт ей всю свою энергию, и театр не забывает отвечать ему взаимностью. На счету Василия уже около 30 ролей, большая часть которых – главные. ИА «БайкалПост» попыталось хоть немного узнать этого человека поближе, понять, почему ему нравится Иркутск больше, чем родной Новосибирск, зачем обществу нужен театр и как должен жить творческий человек.

- Приехал случайно, по семейным обстоятельствам, вместе с мамой. Сначала учился, а потом стал работать. И теперь мне не хочется уезжать из этого города. Потому что Иркутск мне нравится намного больше, чем Новосибирск. Климат здесь лучше, архитектура интереснее. И опять же есть такое свойство у человека - привычка. Человек входит в зону комфорта, и потом выходить из этого комфорта страшно. Но основная причина – это люди. Я заметил, что в Иркутске очень красивые люди. На Западе такого нет. Мне кажется, это из-за того, что здесь расположен большой источник пресной чистой воды - Байкал. Здесь люди более открытые, душевные. Здесь ты можешь идти по улице и кому-то улыбнуться, и тебе улыбнутся в ответ. В Новосибирске – не так. Люди бегут, торопятся, какая-то атмосфера, будто это перевалочный пункт. К тому же Новосибирск уже больше ориентирован на Москву, всё поглощено материалистическими идеями.

- Почему выбрали актёрскую профессию? Есть какие-то генетические предпосылки?

- Нет. Мама и папа были геодезистами. Бабушка и дедушка с маминой стороны - тоже. А с папиной стороны бабушка – преподаватель в университете, биолог. Никаких генетических предпосылок уж точно не было. И моих собственных - тоже. Я хотел быть журналистом, потому что у меня хорошо получалось писать. Меня хвалили учителя по литературе и русскому. Педагог всегда говорил мне, что у меня очень хороший слог, что сформировался свой стиль. Я его слушал и действительно думал, что мне надо стать писателем. Абсолютно случайно получилось, что я пришёл в театральное училище, туда поступил. Вообще никогда с этим не сталкивался, не воспринимал как серьёзную профессию. Мне просто хотелось посмотреть, что это такое. Начал учиться. Прошло немного времени, и я начал смутно понимать, куда попал. Это просто колоссальный труд. Это огромная работа – внутренняя и внешняя. Там раскрывают глаза не только на то, какой ты есть, ты начинаешь познавать природу других людей, природу человеческих взаимоотношений. Точка зрения расширяется, изменяется. Ты начинаешь владеть такими вещами, которые обычный человек сделать не может. Это наполняет тебя гордостью. Я помню, что на собеседовании спрашивали, почему пришли в театр? Многие отвечали: «Я хочу играть на сцене». Это понятная мотивация: человек хочет быть известным. Но потом ты понимаешь, что с этой мотивацией ты «далеко не уедешь». И в этот момент ты становишься исследователем других людей и мира вокруг тебя.

- То есть для вас театр – это…

- Исследование.

- А как же способ реализовать себя?

- Это тоже, но я не вижу реализации без чего-то нового. То есть я рисую дома – это тоже реализация. Я себя переношу на холст. Но если я не буду пробовать другие техники, другие краски, то мне это рано или поздно наскучит. У меня очень часто так бывает, что когда я репетирую пьесу, даже во сне, мозг не перестаёт работать, и мой внутренний персонаж перед моим взором во сне начинает играть спектакль. Даже есть такой способ репетирования по Михаилу Чехову – внутренний актёр, внутренний театр. Что такое самореализация? Грубо говоря, ты себя проецируешь на какой-то вид деятельности, чтобы тебе было хорошо, чтобы себе говорить: «Я - хороший электрик, я - хороший журналист, я - хороший актёр».

- А вы хороший актёр?

- Ну, я ничего не могу сказать. Я же себя со стороны не видел.

- Известно, что вы взялись за какой-то режиссёрский проект. Расскажите, пожалуйста, что это за проект, как появилась идея?

- Пьесу Олега Антонова «Смертельный номер» предложил наш художественный руководитель Геннадий Шапошников, чтобы мы её делали как актёры. Мы тогда ставили «Безотцовщину». Параллельно пьесу разобрали, сделали этюды, показали. Но поскольку работы было много, это дело отложили в долгий ящик. Через какое-то время Шапошников опять нам про неё напомнил. Вызвал меня и Алексея Орлова и спросил, не хотим ли мы это сделать? Мы согласились.

На мой взгляд, пьеса, как и вся современная драматургия, пустовата. Эту пьесу мы взяли как повод, чтобы создать синтетический жанр. Мы хотим соединить театральное и цирковое искусство. Потому что пьеса написана про цирк. Для этого наши актёры должны овладеть цирковой техникой. Они должны научиться жонглировать, овладеть искусством иллюзии, прыгать сальто вперёд, сальто назад и так далее. Это не бытовой спектакль, это клоунада, только с драматическим наполнением. Это быстрые оценки, существование в зерне образа, в зерне характера. Актёрская работа требует колоссальной домашней работы. Даже если я занят чем-то другим, мозг всё равно продолжает работать. Мы постоянно наблюдаем за окружающим миром, и всё это идёт во внутреннюю актёрскую копилку, чтобы когда-нибудь это использовать.

- Кто будет участвовать в этой постановке?

- В пьесе пять персонажей. Один основной клоун, который в самом начале пьесы разбивается и умирает. А его душа распадается на четыре ипостаси: белый, чёрный, рыжий и толстый. Вообще, мы заявляли сделать спектакль с двумя актёрскими составами. Основной клоун у нас один - Алексей Орлов, остальных играют восемь человек. Но сейчас в силу производственных обстоятельств мы будем выпускать один состав. Пока этот состав неясен. Участвуют несколько выпускников Щукинского училища и несколько ребят из предыдущего выпуска театрального училища.

О чём пьеса? Основной вопрос, который лично я хотел бы задать: зачем художник занимается творческой профессией? Ведь мы не получаем нормальной зарплаты за это. У нас всю жизнь дырявые простыни, нет ни семьи, всю свою жизнь мы подчиняем одному роду творчества. Сейчас мне кажется, что художник тратит свою жизнь, потому что он не может на что-то другое её потратить, потому что внутри есть какой-то огонь или зуд, который толкает тебя на это исследование. Хочется поделиться с другими людьми. Постоянно возникают внутренние вопросы. Вся жизнь – это череда вопросов.

- Вы сами будете играть в этом спектакле?

- Мне бы хотелось поиграть в режиссёра, посмотреть со стороны, слепить мозаику, по кусочку собрать, чтобы получился цельный продукт. А изнутри я ничего не понимаю. Потому что режиссура - это совсем другая профессия, она шире. Если актёр занимается только собой, своим образом, то режиссёр занимается всеми актёрами, замыслом автора, добавляет к этому свою сверхзадачу.

- Есть что-нибудь такое, чего нашему драмтеатру не хватает?

- Всё хорошо: занятость большая, молодёжи очень много работает. Это не как в советское время, когда ты приходил, и надо было 10 лет играть в массовке, чтобы тебе дали роль. Такого тут нет. У тебя есть пространство для профессионального роста. Но при этом мне бы как актёру на данном этапе творчества хотелось бы больше приезжих режиссёров. Есть же разные системы – Чехова, Станиславского… Все они направлены на что? На то, чтобы актёр был вдохновлён и свободно занимался творчеством. Я хочу, чтобы мне новое открылось в этой профессии. И тогда появится дополнительный интерес.

- Нужен ли театр обществу?

- Думаю, что да. Есть несколько разрядов спектаклей. Есть исключительно развлекательные. Человек всю неделю работал, устал, и он в воскресенье хочет расслабиться. Он приходит и смотрит какую-то комедию. Другая категория – это спектакли, которые ставят вопросы перед зрителями. Театр – это же зеркало жизни, её отражение. Мы показываем жизнь, и человек где-то может узнать самого себя и задуматься: «А зачем я так делаю?» Поэтому воспитательная функция тоже есть. Театр должен быть современным. Есть сейчас проблема в обществе, театр её поднимает, исследует, рассуждает по этому поводу. Есть проблемы, которые появляются сегодня и завтра уже будут неактуальны, а есть проблемы вечные. И мне кажется, театр будет существовать всегда, пока будут эти проблемы.

- Иркутский зритель – какой он?

- В Иркутске очень хороший зритель. В связи с гастролями мы были во многих других городах. В Иркутске зритель очень внимательный, очень чуткий, довольно тактичный. Нет такого, что весь спектакль звонят мобильники в зале. Иркутский зритель очень умный. Если бы зритель был глупым, то он бы и ходил на одни комедии. Зачем ему вдумчивые спектакли? Зачем ему, например, «Последний срок», «Старший сын» смотреть?

- Что может выбить вас из колеи на сцене?

- Например, может телефон зазвонить, но это редко. Или люди вдруг начинают о чём-то разговаривать. Особенно когда ты играешь что-то такое, что тебя глубоко трогает. И ты думаешь: «Ну как так? Меня же это трогает, почему вам это неинтересно. Почему же вы не рассуждаете над этим вместе со мной?»

- Актёр как-то по-особому реагирует на происходящее вокруг?

- С какого-то определённого времени понял, что в принципе не имею права судить другого человека, потому что я это делаю только с позиции своей нравственной мерки.

- Есть какие-то любимые роли?

- Есть, конечно. Они делятся на две категории. Первая – близка тема, и ты что-то вынес из спектакля лично для себя. Вторая – такие, которые просто интересно играть, когда что-то не получается и тебе постоянно приходится по-новому к этому приходить. Пока не получается – Гамлет. А близка тема – Платонов в «Безотцовщине». Здесь тема потерянности в этом мире. Вроде жить хочется, а куда двигаться? Человек большого дарования, умный, он не то чтобы ничего не добивается, а в итоге теряет сам себя. Но вообще большинство спектаклей - любимые.

- Кого хочется сыграть?

- Зилова хочу сыграть. Я двигаюсь к этому. И театр к этому двигается. Я, наверно, никогда заранее не мечтаю о роли. То есть дают какую-то роль, я с ней знакомлюсь и понимаю, что да, это очень интересно, интересно попробовать, исследовать. Или, наоборот, что-то не очень интересно, но выходить на площадку тебе, а не режиссёру. Ты всё равно пытаешься найти нюансы, которые тебе были бы интересны. Я рад всей работе, которая на меня сваливается. Я же сам выбрал эту профессию. Она мне нравится. Значит, какие бы ты роли ни играл, ты должен найти в каждой из них что-то для себя.

- Есть ли у такого актёра, как вы, какие-то далеко идущие планы?

- Мне бы хотелось бы сейчас побольше педагогической практики. Попробовать себя в качестве режиссёра, потому что картину хочется нарисовать целиком. Кроме того, спустя столько лет работы, начинает сформировываться какое-то своё видение театра. Оно пока неточное, расплывчатое. Оно постепенно выкристаллизовывается. И впоследствии мне бы хотелось открыть свой театр. Когда взгляд на театр у меня будет другим. Когда я буду точно знать, каким я хочу видеть театр, каким я хочу делать театр, каким, как мне кажется, он будет нужен зрителям и мне в частности.