Постапокалиптический Иркутск Степана Шоболова

Иркутск через сотни и тысячи лет после нашествия инопланетян, зомби или глобального катаклизма, под водой или заросший джунглями – таким увидел город художник Степан Шоболов. Мы поговорили с мастером о том, как коммерческая идея переросла в идейный проект и почему рисовать простые пейзажи города и Байкала скучно.

Мастерская Степана на улице Халтурина - просторная, аскетично обставленная комната. Мольберт, пара-тройка стульев, лавочка, стол, музыка из колонок да кошка. Художник угощает пуэром.

Уже как год Шоболов пишет Иркутск в руинах. Наверняка многие видели несколько примеров его постапокаптических работ в соцсетях. Надвигающийся на здание по улице Карла Маркса стальной гигант, полуразрушенный краеведческий музей с охваченным лианами памятником Александру III, плывущий позади иркутской католической церкви кит.

Признаётся, сначала серия была исключительно коммерческой – хотелось заработать на узнаваемом образе и модной тенденции, но в ходе работы творчество приобрело новый смысл.

«У меня картины фэнтезийные – несколько специфичные, узконаправленные, а потому и клиентов немного. В Иркутске больше покупают пейзажи города, Байкала, натюрморты. А мне до ужаса не нравится, что местные художники рисуют эти картины с претензией на импрессионизм – все с одного ракурса, только разными мазками. Я начал думать, как написать узнаваемый образ и не изменить себе, а потом съездил в Камбоджу, побывал в Ангкор-Вате – это древние руины, которые когда-то были городом-миллионником. Тогда всё совместилось, и я придумал серию картин про Иркутск в будущем. В фильмах смотришь – показывают заросший разрушенный Нью-Йорк, Париж. Пусть будет и Иркутск», - рассказывает художник.

В картинах Шоболова смешалось прошлое и далёкое будущее Иркутска. Одна из идей – восстановить Казанский кафедральный собор и вновь его разрушить, так, если бы в 1932-м он не был взорван.

«Хочу сделать там райский сад, где всё поглотили джунгли. Людей больше нет, а храм стоит», - задумался собеседник.

Ещё одна идея пришла в голову, когда он проезжал через ангарский мост в тумане: «Туман, мост, почти ничего не видно – остров Юность проглядывает, и на этой реке сидят рыбаки в лодках, а из воды вылезает огромный Ктулху (божество из пантеона мифов Ктулху писателя Говарда Лавкрафта, владыка миров, спящий на дне Тихого океана – ред.)».

В картинах Шоболова будет не только смесь истории, фантазии и философского созерцания, в будущих работах художник намерен поглумиться над скульптурами, которые ему не нравятся: «Бабр не нравится – сначала дали разрабатывать скульптуру Даши Намдакову, но нашей общественности, видите ли, не понравилась стилизация. Сделали это, по моему мнению, убожство. Поэтому я за него возьмусь. Так разрушить права не имею, но в своей фантазии могу».

Говорит, когда он и знакомые смотрят на готовые полотна, появляется странное ощущение, некая отстранённость: «Видишь знакомые места, в которых ты был совсем недавно, но при этом в этой картине тебя давно уже нет».

Удивительно, но работа над проектом для Шоболова – это способ подружиться с Иркутском.

«Я приехал в Иркутск из Усть-Илимска. И, честно признаться, до сих пор не полюбил этот город, у меня с ним странные отношения. Раньше жил в спальных районах, а когда мне дали мастерскую в центре, изменился взгляд на Иркутск. Я стал чаще гулять вечерами и ночами, когда никого нет на улицах. Появился какой-то домашний уют. Сейчас работаю над проектом, начал больше приглядываться к архитектуре», - говорит Степан.

Сложно утерпеть и не задать набивший оскомину всем деятелям искусства вопрос об источнике вдохновения.

«С детства меня вдохновляют восьмибитные игры, я много играл в Dendy. Я за этим примитивным миром столько видел, столько в него вкладывал... Потом мультики, комиксы, аниме, кинематограф… Но и музеи меня вдохновляют. Я вообще консерватор и люблю старую школу. Сейчас учусь на истории искусства и нахожу для себя новые грани. Я, например, с детства испытывал нулевой интерес к европейской культуре – не понимал этих барокко, рококо, мужиков в париках, лепные ангелочки всегда вызывали ужас. А сейчас заново открыл для себя европейское искусство Средних веков. Пока это увлечение никак не выразилось в творчестве, но в будущем, может, появится», - говорит художник.

Степан считает себя мастером акрила – непопулярного вида краски, которой художники боятся из-за очень скудных живописных качеств. Он признаёт, что масло лучше в разы, но продолжает писать непахучим и быстросохнущим акрилом уже 10 лет. Из этой краски – яркой, часто кислотной, рождаются фантастические женщины, старики, человекоподобные животные. Узнаваемые персонажи, стиль рисовки иногда становятся предметом критики.

«Помню, я оформил стены в «Белой вороне» своими картинами – это была не выставка. Выбрал из работ самые миленькие, чтобы для интерьера. Туда пришли ребята из какого-то портала об искусстве, а потом написали разгромную статью: мол, что за мерзкая выставка, Степан надоел со своими девушками и ничего больше не может сделать. Вот, думаю, не знают, что я работаю, что у меня есть серьёзное творчество, а не одни девчонки. Злился дня два, а потом понял, что это меня простимулировало. С тех пор полюбил критику», - вспоминает художник.

Он и сам себя не прочь покритиковать. Говорит, его работы не назовёшь полноценной живописью: «Я рисую на холстах, но это больше иллюстрации, подходящие к книге, которая не существует».

По словам собеседника, выставка картин о постапокалиптическом Иркутске пройдёт в городе в конце 2017-го или в начале 2018 года.

Несмотря на то что Шоболов собирался рассказать только о своём будущем проекте, в ходе беседы он затронул темы путешествий и искусства. Из этой песни слов не выкинешь.

- Вообще, я не держусь за город и никому бы не посоветовал. У меня такое отношение к этому вопросу: раньше человек думал, что живёт на плоской земле, потом начал открывать мир, потом полетел в космос, понял, что наша планета – хрупкая песчинка; мы уже давно не центр Вселенной, и я не понимаю людей, которые говорят: я патриот, я россиянин. У тебя одна жизнь, какие-то ограниченные 70 лет, а ты патриот какой-то песчинки.

У меня есть романтическая вера, что на планете есть место, которое предназначено для меня, его нужно только отыскать. Может, конечно, это Иркутск – поезжу везде и пойму, что тут моё счастье, но пока в это не верю. Бывают такие истории, жил, например, в России талантливый человек, не был никому нужен, уехал в Европу, поработал там за нищенскую зарплату, а оказалось, что его ждали в Южной Корее. Среди азиатов он обрёл своё место, нашёл жену-азиатку и думает, как классно, что он уехал из своей Сызрани. А так бы жил патриотом и ругался бы, что во всём виноваты буржуи и американцы. Мне не опротивел Иркутск, но почему бы не уехать? Может, меня ждут на острове в Тихом океане.

- Меня вдохновляет граффити, стрит-арт, я вижу в них новое возрождение, потому что галерейное искусство опять в кризисе. Моё образование позволяет понять, почему хорош Матисс, Ротко, а люди не понимают, почему за пятно на холсте люди платят миллиарды долларов и зачем смотреть на висящий кусок асфальта. При этом у человека заложено желание найти гармоничную среду. Так молодые ребята-самоучки заходят в галереи, ничего не понимают, а потом берут баллончики с краской и изобретают новые формы. Всё это по наитию делается, без знания современного искусства, но получается новое возрождение.

Некоторые зануды говорят, что раньше были мастера, а сейчас их нет, себя считают никем и других тоже, а я наоборот вижу – гений на гении. Листаю в интернете ленту и понимаю, какой сейчас всплеск, – люди могут быстро и эффективно учиться друг у друга.

- Мне нравится концепция Ивана Вырыпаева (российский драматург – ред.): он говорит, что есть три вида искусства. Одно уводит человека в другой мир, второе показывает реальность, третье – никуда не уводит и ничего не показывает, но даёт повод размышлять. У меня, считаю, первый вид – я отвлекаю, увожу в ирреальный мир. Хотя есть проект про видение современности, постмодернизма. Если эти картины не подписывать, никто и не поймёт, что это я их нарисовал. Работы основаны на медийных вещах, основную роль играют интернет и поисковая система. Я выбираю современные сюжеты, делаю запросы и на этой основе пишу произведение. Вопросы вечные – власть, религия…

Фэнтезийные работы художника можно увидеть на улицах города и на острове Ольхон. В одиночку он превратил заброшенные ржавые корабли в рыбий скелет, тропические заросли, поселил в них фантастических лемурообразных животных. Старик-Байкал смотрит из окна заброшенного здания, а на берегу острова растут флуоресцентные грибы. Надо ли говорить, что все эти арт-объекты стали местом паломничества туристов, а фотографии с разрисованными кораблями и домами вольно гуляют по интернету?