Александр Михайлов, народный артист РФ: «Слово «семья» скоро станет анахронизмом…»

Российский актер театра и кино, народный артист РФ Александр Михайлов сегодня гастролирует по городам России. Его творческие встречи со зрителями носят неизменное название «Экология души». В ходе этих встреч актер отвечает на наболевшие вопросы зрителей, много поет, а также делится своим жизненным опытом и своим ощущением от всего происходящего сегодня в России.

– Александр Яковлевич, ваши творческие встречи с публикой проходят под заголовком «Экология души». Что это значит для вас?

– Каждую свою встречу со зрителями я начинаю со свечи – маленького огонька, внутренне читаю молитву. Знаете, мы ведь всё делаем своими руками, потому что не ведаем экологии души. Я играл в пьесах по произведениям Чехова, Достоевского, Островского... У меня 80 кино- и 60 театральных ролей. Это дает право кое-чем поделиться. Может, для того я и вернулся с того света, чтобы набрать курс во ВГИКе. Рад, что у всех моих воспитанников есть внутренняя освещенность. Я учу их не быть манкуртами.

– Кем-кем?

– Манкуртами. Манкуртизм – это потеря национальной памяти, пренебрежение к национальной культуре. Манкурты не помнят своего языка, своей истории, не знают, для чего они живут. Они любят только веселиться, развлекаться. Я очень переживаю по поводу того, что мы теряем свои корни. Считаю, что это наша национальная катастрофа. Впрочем, философ Иван Ильин говорит: «Никогда не жалуйтесь на времена, ибо вы рождены, чтобы сделать свое время чуть-чуть лучше».

– Вы уже сделали что-то для того, чтобы изменить свое время?

– Стараюсь. Я убежден, что назревает переворот в истории. Мне нравятся слова уже пожилого крепостного Ивана Флягина из «Очарованного странника»: «Смутные времена чувствую, смута идет». Ему отвечают: «Да какая вам разница, вы-то свое уже пожили!» А он в ответ: «Я рясу сниму, а амуничку надену, мне за русский народ пострадать очень хочется». Вот и мне так же.

– Александр Яковлевич, вы сказали, что однажды вернулись с того света… А что произошло?

– Я пережил драму, связанную с ролью Ивана Грозного. Я долго настаивал на том, чтобы из названия спектакля «Смерть Ивана Грозного» убрали первое слово. Любое слово и даже мысль материальны. Разве нет закономерности в том, что шесть артистов, игравших эту роль в разных театрах и картинах, скоропостижно ушли из жизни?! Отец Боярского умер в костюме Грозного на генеральной репетиции. Последняя роль Евстигнеева в фильме «Ермак» – Грозный. Я после репетиций не мог восстановить силы по полдня. После шестого спектакля ехал за рулем, как вдруг из горла хлынула кровь. В Склифе мне объяснили, что произошел разрыв аорты, однако огромный тромб остановил кровь. Затем мне вырезали две трети желудка, я потерял 20 кг веса. И только после этого название спектакля поменяли на «Царь Иоанн Грозный».

– Страшная история… Вы замечательно поете, а кто еще пел в вашей семье?

– Мама, она из семьи старообрядцев. Мама очень хорошо пела, замечательно играла на балалайке и могла ее моментально настроить.

– Правда, что в подростковом возрасте вы ушли из дома?

– Не ушел – убежал! (Смеется.) Я родился на быстроходной реке Онон, она была небольшая, хоть и глубокая. А когда я увидел море, я им заболел. Я убежал из дома ради моря. В 11 лет я сел на поезд и хотел поехать на море «зайцем». Надо добавить, что перед этим я написал письмо в Нахимовское училище, просил меня принять… Так сложились обстоятельства, что домой меня вернули. Помню, мама отходила холодным мокрым полотенцем – хотела вышибить из меня мою мечту. Но всё равно после седьмого класса я уговорил ее на переезд во Владивосток. Мы уехали, бросив всё. Хотя по большому счету бросать было нечего: жили мы очень бедно.

– Значит вы были настоящим моряком?

– Да. Я ходил по Японскому, Охотскому, Берингову морям, по Тихому океану, видел Бристольский залив. И все это было по 6-7 месяцев… Мы плавали на пятитрюмнике с холодильными установками. Рыбаки добывали рыбу и загружали ее на наше судно, а мы везли ее в Находку, на Сахалин, во Владивосток…

– Почему вы списались на берег и решили стать артистом?

– Это больной вопрос. Однажды в Охотском море во время шторма произошла трагедия, погибло много моих друзей. Палуба моментально обледенела, иллюминаторы полопались. Оставшиеся в живых скалывали лед с судна… Нас трепало несколько месяцев. В порту города Владивосток меня встретила абсолютно поседевшая мама, которая сказала мне: «Или море, или я!»

– Как вас приняли в театре после того, как вы получили актерское образование?

– Плохо приняли, даже дважды выгоняли, потому что я был очень зажатый. Отношение ко мне в институте изменилось, только когда я сыграл в «Поднятой целине».

– Александр Яковлевич, у вас был долгий период, когда вы совсем не снимались…

– Да, я отказывался от многих сценариев со «стрелялками», кровищей и развратом, от рекламы.

– Чем вы руководствуетесь, решая, в каком кино сниматься?

– Я не люблю кино, где море крови и трупов. Еще Нонна Мордюкова сказала: «Современный кинематограф, как помойка: открыли пошире ворота – и хлынула оттуда вся нечисть». А еще она точно сказала про телевидение, назвав его «цианистым калием». Сидят люди за столом, жуют кашу и наслаждаются ток-шоу, где на экране показывают их жен, любовниц, их самих... Война идет сегодня страшная, причем на духовном уровне. И неизвестно, где больше жертв.

– Вы выбираете семейное кино?

– Можно сказать и так. Мои картины «Мужики», «Любовь и голуби», «Китайская бабушка» стопроцентно соответствуют критериям семейного кино. Такие фильмы нужны по той простой причине, что без семьи не может быть государства. Слово «семья» скоро станет анахронизмом, потому что сейчас мало где встретишь «семь я». Если одного родят – уже хорошо. Семью пытаются низвести на уровень животных отношений. Время сегодня безобразное, то есть – «без образа». Примитивные слоганы и сквернословие в жизни и на экране стали нормой. Взять тот же «Камеди Клаб» – словесный понос и отсутствие Божьего камертона – стыда. А «Дом-2» – натуральный публичный дом. Все эти бесконечные шоу напоминают мне римскую империю с ее девизом: «Хлеба и зрелищ». На телевидении – культ всевозможных дешевых развлечений и еды. Создается впечатление, что жизнь состоит сплошь из жратвы и веселья. Но я отношусь к этому философски, стараюсь не ввязываться в маразм, происходящий вокруг. Уверен: чувство стыда и меры, присущее Руси, возобладает.

– А, правда, что вы не хотели сниматься в «Мужиках»?

– Да, потому что мне показалось неправдоподобным, что человек взял троих детей и собаку в придачу. Кто бы мог подумать, что зрители-мужики станут плакать?!

– Говорят, сейчас идут разговоры о съемках «Мужиков-2»…

– Я знаю, что собирались снимать сиквелы и «Мужиков», и фильма «Любовь и голуби», но, на мой взгляд, это просто высасывание из пальца, выдумывание новых проектов для современных звезд. К примеру «Ирония судьбы – 2» провалилась.

– А вам, кстати, знакомы симптомы звездной болезни?

– Были моменты, но стараюсь сбрасывать все короны, погоны и ордена. Я также против всяких званий, они нужны только для чиновников. Стараюсь со всеми общаться на равных либо немного снизу. Всегда улыбаюсь в ответ.

– Вы встречали на своем пути настоящую звезду?

– Да, это был Мишка Евдокимов. Когда он пошел в политику, возмутилась вся эстрадная тусовка – Хазанов, Долина, Кобзон... Если честно, я тоже был против. Но сам Миша был настолько патриотичен, что не мог оставаться безучастным к судьбам простых людей. К нему же со всего края шли ходоки, как в старые времена! И он всегда к простым людям относился с любовью. При нем начали восстанавливаться фермы, ремонтироваться дороги, был собран небывалый урожай... Мало того, в пору его губернаторства ни в одной школе Алтайского края зимой не было отменено ни одного занятия по причине отсутствия отопления. Когда ему предложили огромные отступные за его добровольный уход, он не отступил. Когда он умер, мы ехали с гробом из Барнаула до его деревни. А это около 170 километров. Столько цветов я в жизни не видел! Вся трасса была усыпана цветами. На дорогу выходили со всех деревень, держали свечи в руках… Это был светлый человек.

– Александр Яковлевич, вы ведь тоже радеете за судьбу России. Почему в политику не идете?

– Я уже ходил! (Улыбается.) Сергей Миронов предложил мне баллотироваться в Госдуму от Забайкалья. И я принял это предложение. Но мы избирались по одному округу с Иосифом Давыдовичем Кобзоном, который включил свои мощные денежные и административные рычаги и выиграл.

– Расстроились?

– Не сильно. Я подумал: может, Господь меня уберег от этой участи?..

– Вы верите, что при нынешней власти что-то изменится в лучшую сторону?

– Верю. Я симпатизирую Путину. Я чувствовал его руку, когда получал орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Он обязан что-то сделать. Выхода нет. В России уже – край.