«Город на сквозняке»: как городские мифы влияют на облик Иркутска

Существуют различные схемы устройства городского пространства. Есть центробежные системы устроительства города, ярким примером такого города можно назвать Москву. Такая структура замкнута, и рано или поздно столкнётся с нехваткой места. Город можно расширять только на периферию, потому что в центре уже застраивать нечего. Новые районы будут все дальше и дальше от центра, что порождает проблемы транспортной доступности. Есть города с разрозненной структурой. Каждый из типов организации имеет свои плюсы и свои минусы, что неизбежно сказывается на процессе их развития. Иркутск организован очень компактно и в этом его огромный плюс.

Иркутск можно назвать городом с разрозненной структурой. Есть несколько крупных районов, исторический центр, предместья. И все они расположены компактно, соединены между собой мостами. Такая схема организации позволяет городу развиваться не только вширь, но и внутри самого себя, и здесь первостепенную важность приобретает вопрос: насколько проекты развития застроенных территорий будут соответствовать историческому контексту города. О том, из чего состоит исторический контекст Иркутска и как городские мифы воплощаются в конкретных архитектурных объектах, ИА «БайкалПост» рассказала архитектор Анастасия Хабардина.

— Нынешняя структура организации городского пространства в Иркутске сформировалась спонтанно или была навязана властью?

- И то и другое. В любом случае это привело нас к очень удобной структуре города. Главное условие жизнеспособности городской среды – постоянное движение, постоянные изменения и пока что имеющаяся структура позволяет соблюдать это условие. К тому же «девяностые» максимально затормозили процессы изменения среды, теперь же бизнес активно навёрстывает упущенное, застраивая и развивая городские локации, сосредотачиваясь на развитии именно исторической части города, его центра, несмотря на то, что это связано с очень большими затратами.

- Почему?

- Потому что очень высока стоимость земли. Мало кому нужный участок с развалившимися избушками может на порядки подняться в цене, когда речь заходит о реализации на этой земле какого-то крупного проекта. Ещё один нюанс – в центре расположено множество памятников архитектуры. Это скорее не проблема, а задача, которая требует грамотного подхода. Впрочем, иногда встречаются и неадекватные решения.

- Какие можно назвать адекватными, а какие – нет?

- На мой взгляд, не очень хорошо работает механизм сохранения памятников, предусматривающий ремонт и содержание их за счёт собственника. Я понимаю этот механизм, его нельзя назвать неправильным, просто он не до конца отлажен. Дело в том, что при его реализации мы сталкиваемся с двумя типичными ситуациями. Первая – дом, в котором множество домовладельцев, возможно, имеющих невысокий доход, каждый владеет комнатой или квартирой. А проект по ремонту памятника должен учитывать все уровни, и укрепление фундамента, и ремонт кровли, и много другое. Одной квартире такое не потянуть. Организовать всех жильцов ещё труднее.

- А как выглядит процедура согласования проектов по ремонту памятников?

- Тут идёт постоянный диалог между государством и собственниками. Понятно, что изначально он навязан государством, однако зачастую можно найти компромиссы. Другое дело, что если вы владелец памятника, то при совершении любых операций, так или иначе его касающихся, вы обязаны уведомить об этом государственную службу. Собственник пользуется некоторой свободой в выборе организации, которая будет проводить ремонт, но ничего более нельзя сделать без разрешения. И рано или поздно всё равно придётся провести мероприятия по сохранению памятника в соответствии с заданием службы.

- Получается, что с одной стороны Иркутск имеет большие перспективы для застройки центральной части, с другой стороны, этому препятствуют сложности, связанные с юридическим статусом памятников?

— Нет, не препятствуют. Выход всегда можно найти. Некоторые вполне можно вывести из состава памятников, некоторые — перевести в категорию исторической опорной застройки или зданий, которые поддерживают дух среды, создают единый временной ансамбль. С этой категорией больше свободы действий, например, такие здания можно перемещать. Естественно, подобные решения принимаются группой экспертов в области истории и архитектуры. Другое решение — это адаптация исторической застройки под современные нужды.

Весьма распространённое мнение касательно устаревших построек, вроде ТЭЦ на набережной, которая, кстати, тоже является памятником архитектуры — «снести всё!». На мой взгляд, это совершенно неправильно. Функция этих зданий устарела, но её можно заменить новой, необходимой горожанам сейчас. Физический износ и устаревание технологий строительства — тоже вполне решаемая инженерная задача. Ведь уже построенное здание — это огромные потраченные ресурсы: материальные, временные, усилия рабочих, более того, это большая часть затрат — фундамент, несущие конструкции.

Словом, историческая застройка — не проблема, а повод сохранить среду и принимать более взвешенные решения при проектировании новых локаций. Проблема здесь немного в другом, у населения и архитектурного сообщества не сформировалось определённого мнения на тему того, как подходить к вопросу реставрации исторических памятников.

- Сносить и строить заново или восстанавливать?

- Не совсем так, если мы изначально стоим за восстановление…

- А мы стоим за восстановление?

- Да. Сейчас считается, что объекты наследия надо восстанавливать в любом случае. И 130-й квартал подтверждает, что это возможно. Он нравится всем, даже тем, кому он не нравится. Просто потому, что он лучше, чем трущобы, которые были на его месте раньше. И такие проекты продолжаются, сейчас реализуется как минимум ещё один — по восстановлению "торговой оси".

Однако и при таком подходе возникают противоречия. Что для нас важнее? Восстановление облика памятника с соблюдением всех технологических приёмов, использованных тогда при строительстве? Или мы сохраняем исключительно внешний облик здания, фактически возводя его заново, чтобы здание отвечало современным требованиям функционально и технически? Часто два эти подхода противоречат друг другу. В конце концов, если необходимо освободить место под застройку в центре, то почему бы не избавляться от давно отживших свой срок пятиэтажных панельных зданий, а не от объектов культурного наследия?

- Но ведь решение реставрировать принимается не всегда, достаточно вспомнить ту же гостиницу Marriott…

- Конечно, и такие решения тоже формируют облик города. Тот же Норман Фостер, известный британский архитектор, соорудил в исторической части Лондона огромный небоскрёб, похожий на огурец, посреди исторической застройки возникло совершенно модерновое здание, торпедообразное, большое, затмевающее весь квартал. Однако, это здание стало в каком-то смысле одним из новых символов Лондона, несмотря на весьма спорное к нему отношение.

- То есть решение о сносе памятников может быть оправдано? А может ли быть какой-то компромисс?

- Я не думаю, что задача архитектора в поиске компромисса. Напротив, в проекте необходимо создать именно то, что нужно в данной локации больше всего, при этом не испортить её, а максимально улучшить, учитывая все уникальные особенности территории.

- Как архитекторы определяют городскую среду?

- Экономика, исторический контекст, освещённость местности, защита от непогоды, деревья, рекреационные зоны, парковки, транспортная доступность, то есть, множество самых разных факторов, которые её формируют. Сохранение исторического контекста подразумевает как раз сохранение памятников и формирование ансамблей. Ведь далеко не все архитектурные ансамбли формируются одномоментно. Есть, например, Красная площадь, где мавзолей, кремль и собор Василия Блаженного составляют единый ансамбль, несмотря на то, что созданы они в совершенно разные эпохи.

В Иркутске, поскольку у нас есть что сохранять, мы также должны формировать ансамбли из современной архитектуры и исторической застройки. Эти здания совершенно необязательно должны быть выполнены в одном архитектурном стиле, они должны составлять гармоничное сочетание, подчёркивать друг друга. Например, на улице декабрьских событий есть огромные новостройки «свечки», а на их фоне стоит маленький старый деревянный домик. И в контрасте все три здания также формируют ансамбль. Если говорить объективно, стили, которые определяют большую часть города – экспрессионизм или конструктивизм, сформировавшиеся в середине двадцатого века, ну и, конечно, классицизм.

- То есть, самый распространённый исторический контекст для пространства Иркутска – советские «шестидесятые»?

- В Иркутске сочетается множество исторических контекстов и постоянно появляются новые. У нас есть декабристы, переселенчество, Колчак, Вампилов. В Иркутске множество городских мифов и каждый из них связывает город с образами и представлениями о разных эпохах. И сейчас мы видим как в градостроительстве делается упор на воплощение этих мифов в архитектурных объектах. Мы начали очень активно позиционировать свои символы.

- Приведите, пожалуйста, конкретный пример?

- Город готов вкладывать деньги в создание нового лица, в котором будут объединены разные, воспринимаемые как очень значимые для Иркутска исторические эпохи. Это уже воплощается в памятниках Якову Похабову, новой набережной, и так далее.

- Политическая конъюнктура может как-то воплотиться в архитектурных сооружениях? Стоит ждать появления новых трехметровых статуй политиков?

- Как раз трехметровая статуя политика будет не совсем в контексте того мифа, который Иркутск старается поддерживать и которым гордится: образ вольного города, города декабристов, интеллигентных мятежников, расположенный на границе между Европой и Азией. Что вполне понятно, ведь Иркутск, благодаря стечению множества обстоятельств, оказался намного ближе одновременно и к Европе, и к Азии, чем европейская часть России.

Иркутск воспринимается как пограничная зона, по меткому выражению искусствоведа Константина Лидина, «город на сквозняке» и это вполне воплощается как в архитектуре, где рядом с православными церквями могут соседствовать дацаны, так и в коммуникации. Так что, трехметровый политик вряд ли появится в городе.

- Как градостроитель узнаёт, соответствует ли его проект историческому контексту города, полю смыслов, в котором существуют его жители?

- Все проверяется опытным путём. Принимают его люди или не принимают. Хотят жить в таком поле или нет. И если опыт оказался удачным, люди и город, который они составляют, начинает воспроизводить этот опыт, постоянно видоизменяя его, рождая новые проекты.

Ведь проект 130 квартала оказался удачным, как мне кажется, именно потому, что проектировщики оставили изрядную долю свободы для желающих развивать эту локацию, верно угадав с историческим контекстом. Вряд ли проект пользовался таким успехом, если бы там построили, например, миниатюру ВДНХ. Территорию в таком облике не принял бы город, который вскормлен больше империалистической эпохой и с радостью теперь смакует этот образ.

Другой пример: в городе всё больше велосипедистов. И скоро это сподвигнет наши власти сделать нам велодорожки. Ведь наш город идеален для передвижения на велосипеде. Когда в медийное пространство стала возвращаться мода на спорт, это не замедлило сказаться на облике города.

Сейчас реализуются двапроекта: реконструируется авиазаводской спортивный парк, строится новый спорт-парк "Поляна". И это не ночные клубы и не только торгово-развлекательные центры. Народ наелся и захотел новых смыслов, которые, в свою очередь, не замедлили сказаться на городской среде.

- Есть какие-то показатели качества городской среды?

- Я сошлюсь на Джейн Джекобс, американского социолога и журналиста. Она изучала Нью-Йорк после индустриального бума, когда там появлялись огромные жилые массивы, размером с целый квартал, со своей инфраструктурой, отдельные кварталы, которые жили своей жизнью. И она говорила, что среда оценивается не по количеству людей, которые ходят по городу или живут в нём, а по количеству тех, кто проводит значительную часть жизни на улице, находит место чтобы отдохнуть и провести время вне дома.

Истинная городская среда – не в маленьких замкнутых помещениях, а на улицах, где люди общаются между собой. Эффективная среда должна провоцировать коммуникацию, быть благоприятной для общения. Именно такая среда будет поддерживаться, будет ухоженной, потому что люди будут воспринимать её как часть своего дома, часть повседневного мира.

Именно поэтому для города намного лучше, если среда будет развиваться автономно, а не по готовому спущенному сверху плану. Устройство муниципалитета должно диктоваться снизу, а этого в Иркутске очень не хватает. Люди должны знать, куда им обратиться в случае, если они хотят новый пешеходный переход, дорогу или сад. Должны быть готовы поработать над этим лично, ведь государство не может полностью сформировать среду, соответствующую их пожеланиям. Муниципальные власти предоставляют только площадку, где все мы сможем творить продолжение своего дома.

- И в чём конкретно заключается задача градостроителя в этом процессе?

- Не забывать, что после того, как среда будет создана, градостроитель пойдёт дальше, а многие люди останутся в ней навсегда. Иными словами, они должны создать поле, на котором каждый живущий там человек сможет высадить все, что захочет сам.

- А в Иркутске есть примеры таких территорий?

- Тот же 130-й квартал. Пример конечно избитый, но наиболее яркий за последние годы. Вместо него мог бы появиться один огромный торгово-развлекательный центр. С одинаковыми павильонами, скучный и неинтересный. Проектировщики же, приняв решение создавать локацию в историческом контексте города, не особо ограничивали тех, кто хотел обосноваться внутри неё.

Туда зашло множество отдельных предпринимателей, которые независимо друг от друга создали, так сказать, лицо среды, ориентируясь в основном на необходимость привлечь в новую локацию людей. Так и появился квартал развлечений с ресторанами, книжными магазинами, и так далее. Люди, которые туда приходят, со временем сами начали назначать встречи в новом месте, организовывать совместные мероприятия. То есть, мне кажется, что пространство заселилось и ожило самостоятельно как раз потому, что людям предоставили возможность «засеять» новое социальное поле по своему усмотрению.