«Маму Егора жалко». Что говорят в школе, где учился убитый на остановке в Иркутске подросток

С фотографии в черной рамке и с черной лентой смотрит стройный улыбчивый парень в белоснежной рубашке. Вахтерша, глядя на мемориал, сделанный здесь же, на входе в школу, в которой учился Егор, вздыхает: «Ох, как жалко мальчика, такой молодой, такой симпатичный». Жизнь девятиклассника неожиданно оборвалась вечером 2 декабря на автобусной остановке «Лисиха».

В день трагедии подросток провожал домой девочку, и после этого вместе с друзьями ждал на остановке, когда приедет такси. По данным следователей, мимо проходила компания парней, завязался конфликт, во время которого Егора четыре раза ударили ножом. Товарищи вызвали скорую, но спасти школьника не удалось.

По факту произошедшего возбудили уголовное дело, в течение суток было задержано шесть человек, в том числе 15-летний парень, который подозревается в убийстве мальчика.

Как рассказывала журналисту «ИрСити» мама погибшего, подросток отлично учился в школе, его хвалили учителя. Мальчик был добрым. Увлекался футболом и строил планы на будущее — после девятого класса планировал поступать в техникум на автомеханика.

Утро понедельника, 4 декабря, кажется самым обычным. По желтым сумеркам к школе на Иосифа Уткина бредут дети. Самые ранние — первоклашки, совсем малыши. Их за руку ведут строгие мамы и папы.

Чуть позже подтягиваются ученики постарше: скромные девочки и очень самостоятельные мальчики, волочащие за собой мешки со сменкой. Некоторые из ребятишек бегают друг за другом, хихикают, балуются. Кажется, в начальной школе не знают, что произошло в выходные.

Старшеклассники приходят почти под самый звонок. Их-то я и жду. Укутанные по уши, они бегут к освещенному входу, торопятся, поэтому почти выскальзывают из разговора. А если и пытаются отвечать на вопросы, то делают это кратко и не очень охотно.

— Он учился в девятом «А». Я лично Егора не знал. Из их класса я знаком только с некоторыми, наверно, человека два-три знаю, но они с ним общались. Все хорошие ребята. Они очень сильно переживали после того, что случилось, — немного нервничая, говорит мне один девятиклассник.

— Конечно, жалко его. Царствие ему небесное. И маму жалко, потому что, как я читал, она с папой в разводе, — продолжает он, переступая с ноги на ногу. Я чувствую, как он волнуется, разговаривая со мной, и отпускаю его на уроки.

Жду следующего удобного момента и останавливаю десятиклассника. Он закрыт капюшоном так, что видны только темные глаза. Чтобы поговорить со мной, он распускает крепко стянутый капюшон, показывая наконец свое лицо. Он погибшего не знал.

— Стало ли тревожно ходить по улицам?

— Чуть-чуть. Но мне близко домой идти. А вот тем ребятам, которые несколько остановок проезжают, наверно, страшновато. И тем, которые на той самой остановке [живут], на ту же лавочку им приходится садиться, — отвечает парнишка.

Толпа учеников постепенно иссякает. Старшеклассников не так много, как я ожидала. Пока стою, мимо пробегают две говорливые девчонки, держась за руки, они живо обсуждают происшествие на «Лисихе». Бегут так резво, что до меня долетают только обрывки фраз: «Он девочку провожал...», «кажется, что у него папы нет...», «какой ужас».

Еще несколько молчаливых школьниц обходят меня стороной, как только я открываю рот. Они качают головами и отворачиваются: «Нет, нет, мы ничего не знаем».

Встречаю двух парней, бодро шагающих в сторону главного входа. Один при виде меня тут же ускользает, а второй смущенно улыбается, сверкая глазами и поглядывая на часы. Всем своим видом он показывает мне, как я не вовремя к нему обратилась.

— Я его знал, мы в параллельных классах учились, но больше ничего не скажу, у меня урок уже через 5 минут! — и тоже исчезает в ярко освещенных дверях.

Один из последних учеников вежливо останавливается рядом со мной, склоняя свое ухо прямо к моему лицу. Мальчик очень высокий. Учится в десятом классе. И погибшего не знал, но новости в соцсетях, конечно, читал.

— Я отрицательно отношусь к тому, что люди так поступают, — он отвечает мне неожиданно низким голосом, добавляя, что теперь ему страшновато ходить по темным улицам. Он считает, что убийство может быть связано с сериалом «Слово пацана».

— У подростков так принято — многое романтизировать. Поэтому да, сериал мог повлиять на случившееся, — строго говорит парень.

Но я-то знаю, что СК и МВД уже опровергли связь между сериалом и происшествием 2 декабря. Как уточняют правоохранители, подозреваемый вообще не смотрел эту драму.

На вахте меня останавливают — в школу так просто не попасть. Женщина звонит директору: «Антонина Васильевна, что делать? Пропускать?» В итоге оказывается, что почему-то нужно дождаться, когда на работу придет секретарь. А это не раньше девяти утра.

Уже выйдя за ворота, вижу, как по заснеженной тропинке плетется пятиклассник. Он совершенно не спешит, хотя звонок прозвенел 10 минут назад. В одной руке у него непокорная сменка, в другой — телефон, который кажется огромным. Ребенок весь в этом устройстве. «Видео с места убийства школьника появилось в Сети...» — разносит на всю улицу хорошо поставленный мужской голос, в котором слышатся нотки скандального ведущего. Мальчика невозможно отвлечь от того, что он видит и слышит. Остается только увернуться, когда он проходит мимо.

Через час я возвращаюсь. Уже светло. Здание кажется нарядным со своими бежево-красными стенами.

Внутри очень тихо: еще идет урок, последняя перемена только что закончилась. Вахтерша меня узнаёт, но не успевает и рта открыть, как меня замечает педагог. Она стоит ко мне спиной, а перед ней высокая тренога с портретом Егора и ваза с белыми розами. Мемориал.

— Директор сказала, что мы сегодня никаких комментариев не даем, — резко говорит женщина-педагог.

— Я понимаю. Но мы хотим собрать воспоминания об ученике, — пытаюсь объяснить ей, зачем мне нужно попасть в школу.

— Я же вам сказала: никаких комментариев, — она смотрит на меня строго, как и положено учителю.

— Хорошо. Если сегодня не будет комментариев, скажите, когда будут.

— Не могу ответить, — женщина не отвечает, а режет.

— Подскажите тогда, пожалуйста, когда похороны?

— Не могу ответить, — и она окончательно отворачивается от меня к мемориалу.

Из школы я еду к месту, которое в выходные стало поводом для тревоги взрослых и детей, — на остановку «Лисиха». Здесь расположен крупный микрорайон, состоящий как из советской, так и из современной застройки. Есть свои торговые центры, кафешки, парки и даже выход на променад на набережной. На остановке всегда оживленно. Отсюда легко уехать тем, кому нужно в Солнечный и Юбилейный, и тем, кто стремится в центр Иркутска.

Автобусы, троллейбусы, маленькие маршрутки подъезжают постоянно. Пассажиры стоят недолго в ожидании нужного маршрута. Поэтому люди тут быстро меняются.

На злополучную лавочку никто не смеет присесть. На сиденье разворошен снег и темные капли, под ним — маленькая темная лужица. Единицы задумчиво проходят мимо, останавливая взгляд на пятне на тротуаре, а большинство как будто ничего не замечает.

По разговору с людьми создается впечатление, будто они не читали новостей. Никто ничего не знает, хотя подробности трагедии публикуются в пабликах и СМИ со вчерашнего дня.

Маленькая женщина качает головой — для нее это обычный спокойный район. Чтобы происходили какие-то молодежные разборки, она не помнит. «Но я сейчас и поздно не хожу», — уточняет она.

— Могут ли такие сериалы, как «Слово пацана», повлиять на настроение молодежи? — на удачу спрашиваю у нее и получаю в ответ возмущенную тираду.

— Я, конечно, категорически против, скажем так, таких сериалов. У нас почему-то всё только сводится к сексу, к бандитам, и всё, в жизни ничего у нас другого нет. Классики у нас нет, хорошей литературы у нас нет, — сокрушается женщина.

Обращаюсь с вопросами к другим пешеходам. Только несколько человек откликается, но и они «ничего не слышали и ничего не знают». Еще двое человек соглашаются, что жить на Лисихе спокойно и комфортно. «Нормальный спальный район», — говорит мне пожилой мужчина и неожиданно резво впрыгивает в маршрутку. А одна старушка никак не может определиться, надо ли показывать сериалы про преступников прошлого: «Не знаю. Наверно, нет. Или всё-таки да». Вместе приходим к выводу, что все зависит от того, смогут ли родители объяснить, что происходит на экране.

В отчаянье пристаю к молодому мужчине с бородой и рюкзаком. Он стоит ко мне боком и старается на меня не смотреть, его взгляд направлен в сторону, откуда должен приехать его троллейбус. «Я не хочу ничего по этому поводу говорить», — еле слышно говорит он мне.

— А вы из Лисихи?

— Да.

— И как вам здесь?

— Да хороший район. Я здесь живу со студенчества. Я сам из деревни. И вот уже больше девяти лет живу. Наверно, уже почти 10. И проблем не замечал, — отвечает мой собеседник и отворачивается в сторону подплывающего троллейбуса.

Уже днем 4 декабря Следственный комитет поделился подробностями произошедшего на «Лисихе». Всего было задержано шесть человек в возрасте от 16 до 21 года. Во время допроса выяснилось, что эти шестеро вечером 2 декабря вышли из сауны и направились на остановку. Там они подошли к компании из пяти подростков. «На почве малозначительного словесного конфликта» подозреваемые начали наносить школьникам телесные повреждения. 15-летнего мальчика не меньше четырех раз ударили ножом, от чего он скончался на месте происшествия.

Зачинщики конфликта скрылись с места преступления, но их быстро нашли. Двоих задержали в частном доме в Качугском районе, остальных — в Иркутске. У фигурантов провели обыски, изъяли телефоны и нож.