«Птице плохо, птице больно». Иркутянка съездила волонтером на место разлива мазута в Черном море — ее рассказ

В середине декабря 2024 года в Керченском проливе Черного моря случилась экологическая катастрофа — в воду во время шторма попал мазут из-за разлома корпусов двух российских нефтяных танкеров. Это сильно ударило по черноморской флоре и фауне. Чтобы хоть как-то минимизировать ущерб, в Анапу приезжают волонтеры со всей страны. Среди них оказалась и 25-летняя иркутянка Евгения Петряева — девушка в отпуск проработала в стационаре на месте экологической катастрофы около недели. Своими впечатлениями она поделилась с корреспондентом «ИрСити».

Евгения Петряева работает в ветеринарной клинике ассистентом ветеринарного врача-орнитолога, потому у нее есть необходимые навыки работы с птицами. По словам научного директора Института водных проблем РАН Виктора Данилова-Данильяна, от разлива мазута пострадали десятки тысяч этих представителей животного мира. И волонтеры, которые приезжают в Анапу, спасают в основном именно птиц. Евгения решила применить свои навыки на пользу и отправилась на побережье Черного моря в собственный отпуск после новогодних праздников.

— Я посчитала, что буду полезной, мне захотелось помочь, потому решила поехать. На работе меня поддержали, поскольку это еще и полезно для опыта. Мама тоже сразу высказалась за, папа как человек консервативный сначала отговаривал, но после моего возвращения сказал, что я молодец, — рассказывает Евгения.

Дорогу волонтеры оплачивают сами. Иркутянка на это потратила больше 30 тысяч рублей. По времени, чтобы добраться до Анапы, ушли сутки: сначала она летела самолетом до Москвы, потом — из столицы в Сочи, а уже из Сочи добиралась до места назначения. И этот участок пути оказался самым сложным, признаёт Евгения.

— До Анапы из Сочи добираться нужно либо на электричке, на которой больше 12 часов ехать, либо автомобильным транспортом. Попутку было очень тяжело найти. В итоге я поехала на микроавтобусе туда и обратно. Ехать тяжело, семь часов, сама дорога с серпантинами, постоянно виляет кругами, — вспоминает иркутянка.

А на месте, по ее словам, уже всё очень четко организовано: почти как в детском лагере. Встречают, знакомятся, заселяют в комнаты с другими волонтерами, узнают о навыках и сразу распределяют на ту деятельность, которую может потянуть доброволец. Евгению отправили делать инъекции и зонды птицам.

— Я быстро втянулась в процесс, с этим проблем не было, и времени на раскачку тоже не было. У меня даже образовалась компания своя: главный врач-ветеринар и еще две девочки. Они к ветеринарии не имеют отношения, но уже длительное время волонтерили, у них появился опыт. И мы командой так и работали, — рассказывает Евгения.

Птицы, которых нужно было спасать, — водоплавающие: утки, чайки, черношейные поганки. Это распространенные виды. Краснокнижными особями, по словам иркутянки, занимаются отдельные реабилитационные центры.

— Птицы в основном проходят через несколько этапов. Сначала их ловят, причем это делается ночью. Так считается безопаснее. Затем птицы проходят мойку, потом стабилизация в стационаре, а затем — реабилитационный центр, — рассказывает Евгения. — На мойке пациентам сразу дают сорбент (препараты, которые собирают токсины в желудочно-кишечном тракте. — Прим. ред.). В стационаре по протоколу работает ветеринарный врач. Он смотрит на состояние птицы, затем принимает решение о дальнейшем плане действий. Часто птицы приезжают в тяжелом состоянии, то есть птице плохо, птице больно, она может быть в критическом состоянии.

Волонтеры в стационаре делали так, чтобы пациенты становились снова активными, начинали есть и, соответственно, ходить в туалет. Только на таких условиях птицу забирали в реабилитационный центр. Но по статистике падёж составлял больше 80%. Евгения, когда отправлялась в Анапу, об этом знала, потому неожиданностью для нее это не стало.

— И на мойке, в стационаре много пациентов погибало. Интоксикация нефтепродуктами тяжело поддается лечению. Многое зависит от того, сколько птица употребила этих нефтепродуктов, как долго она была в таком состоянии, то есть как рано или как поздно ее заметили, поймали. В общем, очень много нюансов, — отмечает она. — Я знала, что будет большой падёж, потому иллюзий не строила. У меня сработала и профессиональная деформация: на каком-то этапе к смертности привыкаешь и не так остро реагируешь. Конечно, жаль, очень обидно, но важно сохранять холодную голову, выполнять свою работу и делать всё зависящее от тебя. Если над каждым умирающим животным плакать, долго в профессии не продержишься.

Хотя были среди волонтеров и такие люди, кто слишком переживал и тревожился за состояние птиц. Они как раз долго и не могли оставаться волонтерами.

Волонтеров на месте обеспечивали средствами индивидуальной защиты, маски и очки — работать можно было только в них. Была организована медицинская и психологическая помощь, но Евгении они не потребовались. Единственное, что обязывали делать для профилактики, — принимать ежедневно сорбенты. Все-таки люди даже в стационаре, куда птицы попадали уже после мойки, имели дело с токсичными веществами. Трудились добровольцы с перерывами: два часа работы, два часа отдыха. Питанием тоже их обеспечивали.

— Единственное изменение, что я почувствовала в своем организме, — это простуда. Мы работали на пляже в минусовую температуру, потому я заболела, и то когда уже вернулась в Иркутск, — рассказывает Евгения.

Иркутянка, помимо работы в стационаре, также участвовала в очистке одного из отдаленных пляжей. В Анапе, когда она туда приехала, уже этого не требовалось, а вот в других местах по побережью, чаще нетуристических, — да.

— На один день ездила в отдаленный штаб в поселок Волна (около 100 километров от Анапы. — Прим. ред.) с гуманитарной помощью, увозили туда лекарства для людей и птиц. Нашли девушку, которая согласилась туда отвезти. Там ветеринаров не было, был только человеческий врач, потому показывала, как что делать, как инъекции ставить, — говорит Евгения. — В принципе, пляж был вычищен от мазута, потому мы просеивали песок, поскольку в нем и в камнях нефтепродуктов оставалось много.

По словам Евгении, в некоторые отдаленные места специально собирали отдельные группы, чтобы этот десант работал именно там. А через несколько дней в море случился шторм, и мазут снова выбросило на берега — волонтеры опять взялись за очистку пляжей.

— Эмоции я испытала разнообразные: от восхищения трудом волонтеров и всех неравнодушных до злости из-за причин самой катастрофы. Фоново — чувство вины, очень жаль всю флору и фауну, что страдает, — отмечает Евгения, добавляя, что ее сильно удивила реакция местных жителей. — Времени общаться с местными не было, в основном с таксистами, с которыми ездила от штаба до места, где жила, и обратно, разговаривала. Вот из общения с ними сложилось такое впечатление, что людей волнует только сезон. Понятно, что город туристический, у них заработок от этого зависит. Но меня укололо, что особо людей не заботит, что происходит с окружающей средой, с животными, с растениями. Людей волнуют только деньги. Это я понимаю, но осуждаю.

Сама иркутянка отмечает, что с радостью осталась бы волонтером на более долгий срок или поехала бы в Анапу еще раз, чтобы продолжить помогать, но этому препятствует и необходимость продолжать работать в клинике в Иркутске, и стоимость дороги.