Александровский централ: от образцовой тюрьмы до разбитой психбольницы

Час времени в пути, более 70 километров от Иркутска по Александровскому тракту. Усть-Орда сегодня неприветлива: чем ближе к ней, тем чернее небо. Пейзаж однообразен: жёлтые поля, по ним к горизонту тянутся чёрные двухколейные дороги. Три огромных автобуса и три легковых машины сворачивают с основного тракта и выкатывают на главную улицу села Александровское, что в Боханском районе. Эта улица носит имя Феликса Дзержинского - в память о тех нескольких месяцах, что «рыцарь» революции провёл здесь на пересылке.

Раньше в селе проживало около 3 тысяч человек, их дома раскинуты по склону, чернеют ровными квадратами. Сейчас здесь тихо, каждый второй дом разбит, разрушен, брошен. В Александровском небо грозно хмурится. 170 человек высыпают из автобусов на дорогу - прямо под жёсткий ледяной ветер, который мокро хлещет по щекам, вздымает полы пальто, сносит торопливо натянутые капюшоны. Люди поспешно утепляются - кто-то наглухо застёгивается, кто-то надевает куртки потолще, у кого-то в сумках оказываются дождевик и зонт. Ветер усиливается, холодным дождём встречает нас некогда образцовая центральная каторжная тюрьма, а ныне закрытый филиал Иркутской областной психиатрической больницы №2.

«Прогулки по старому Иркутску» - общественно-культурный проект клуба молодых учёных «Альянс», который реализуется в Иркутске с 2012 года. Это серия еженедельных уличных мероприятий с целью изучить городскую историю и жителей, которые внесли вклад в развитие Иркутска. Прогулки идут с апреля по октябрь. В зимние месяцы мероприятия в рамках проекта проходят в закрытых помещениях. Каждое мероприятие посещает не менее 200 человек. За пять лет участники проекта не только посетили почти все городские окраины Иркутска, но ближайшие города и районы области, в том числе Шелехов, Усолье-Сибирское, Черемхово, Заларинский, Иркутский районы. Трижды - в 2013-м, 2015-м, 2016-м годах - проект получал гранты правительства Иркутской области. 9 апреля 2017 года состоялся выезд в село Александровское Боханского района, где располагаются корпуса бывшей центральной каторжной тюрьмы. Фотограф и журналист портала «ИрСити» присоединились к «Прогулкам».

У ворот стоят суровые крепкие мужчины и маленькая резвая женщина в фуфайке, которая многозначительно бросает в толпу замечание: «У нас тут недалеко магазин есть, ага». Во дворе стоит белая кочегарка, пищеблок, склады и главный корпус бывшей Александровской тюрьмы. Сначала люди разбредаются, фотографируют, но потом вновь собираются вокруг худой и высокой фигуры руководителя клуба молодых учёных «Альянс» Алексея Петрова. Он достаёт из пакета громкоговоритель, закидывает его на плечо и быстрыми движениями раздаёт традиционные открытки.

Наконец историк подносит микрофон к губам, его громкий голос, кажется, раздаётся в каждом отдалённом уголке села, будит сонное и мрачное Александровское. Алексей Петров представляет собравшимся одного из лекторов - доктора исторических наук, профессора Иркутского госуниверситета Александра Иванова. Он рассказывает негромким, ровным голосом, и мы мысленно переносимся в то далёкое время.

В 1757 году откупщик Иван Глебов построил винокуренный завод. Место было выбрано неслучайно: здесь было много леса, били ключи, текли две небольших речки, рядом выращивали пшеницу. За годы работы завода выпуск алкоголя вырос в три раза - со 100 до 300 тысяч вёдер в год. Технология использовалась самая примитивная: на пять вёдер водки требовалось шесть-семь пудов зерна, в бочки закачивался солод, который потом варили, а в конце добавляли к нему чистую воду. Этот завод снабжал алкоголем всю Восточную Сибирь.

После декабристского восстания недолгое время здесь жили и трудились декабристы - братья Андрей и Пётр Борисовы, Василий Давыдов, Артамон Муравьёв, солдат Николай Поветкин.

В 1863 году произошло восстание в Польше, некоторых участников которого - а их по легендам было 18 тысяч человек - сослали в Александровское. Завод перепрофилировали и перестроили: с 1866 по 1873 годы на его территории появилась каторжная тюрьма. Рассчитана была на тысячу человек. До начала XX века здесь содержались, в основном, уголовные каторжане, иногда попадали и политссыльные.

Заключённые здесь содержались в немыслимых для каторги либеральных условиях. В 1880-е годы начальником Александровского централа стал поляк по фамилии Лятоскович. Он считал, что каждый заключённый должен найти себе занятие по душе. При нём вся тысяча уголовников была занята делом - шили одежду, делали упряжь, скобяные изделия, заготавливали продукты. А от политзаключённых Лятоскович передавал записки на волю. Двери камер запирали только на ночь, а днём ссыльные могли спокойно ходить по зданию. Слава о либеральной каторжной тюрьме гремела на всю России и даже за её пределами. Правительство открыто гордилось централом, а иностранцы приезжали специально на него посмотреть. Даже осуждённые на вечную каторгу мечтали сюда попасть.

На пригорке рядом с централом располагалась пересыльная тюрьма, от которой сейчас остался лишь фундамент. Прибывшие по этапу преступники жили здесь от месяца до двух с половиной лет. В разное время своего отправления по месту ссылки ждали до 1,2 тысячи человек. Начало ХХ века отметилось тремя самыми известными побегами из пересылки. В 1903 году три арестанта пошли на местный рынок за продуктами, обманув охранников, заскочили в дом и через окно вышли, больше их не видели. В январе 1905 года участники Романовского протеста в Якутии обычной ложкой выкопали 80 метров подкопа, выбрались наружу и на трёх подводах попытались сбежать. Одна группа была арестована ещё в Александровском, а две - уже в Иркутске. В 1908 году около 20 эсеров убили двух охранников и побежали в горы. Примерно половина была убита на месте, остальным удалось уйти, но они были найдены и возвращены в пересылку. Известно также, что в пересыльной тюрьме недолго сидел революционер Феликс Дзержинский.

Именно после прибытия «рыцаря» революции в пересыльную тюрьму в 1902 году в централе кардинально изменились порядки. Железный Феликс возглавил группу из политзаключённых, которая потребовала от администрации послаблений в тюремном режиме, но начальник отказал. Тогда политические подняли восстание, выставили охрану за ворота, забаррикадировали их, и на три дня власть в централе перешла к революционерам. Приехавший разобраться в ситуации иркутский вице-губернатор вместе с руководством тюрьмы смог с большим трудом успокоить бунтовщиков. После этого либерального Лятосковича отправили в отставку, а режим содержания преступников ужесточили.

На время Русско-японской войны в 1904-1905 годах здесь был устроен военный госпиталь. С 1905 года в тюрьме насчитывалось около 300 политических ссыльных. Во время Гражданской войны в централе содержались сторонники советской власти, партизаны и пленные красноармейцы. Конец 1919 года в Александровском централе связан с кровавыми событиями. Утром 8 декабря примерно 80 человек совершили побег, вечером того же дня удалось сбежать ещё одной небольшой группе заключённых. На следующий день централ полностью окружили солдаты Александровского гарнизона, военнослужащие Чехословацкого корпуса и егеря с трёхдюймовым орудием. Утром 10 декабря солдаты прорвались на территорию тюрьмы, они забрасывали камеры гранатами и расстреливали людей из пулемётов. Погибло около 200 заключённых. В январе 1920-го Александровский централ взяли красные партизаны.

Тюрьма в Александровском оставалась вплоть до середины XX века: в 40-е здесь содержались переселённые из Прибалтики и Украины, а после 1945 года - японские военнопленные.

Алексей Петров выдёргивает слушателей своим голосом из исторических видений, передаёт микрофон невысокому молодому человеку с обаятельной улыбкой и проницательным взглядом - это главный врач Иркутской областной психиатрической больницы №2 Александр Савин. Он говорит, что с 1950-х годов в здании размещался филиал возглавляемого им лечебного учреждения. В последние годы здесь жили 500 человек, а с 2013-го по 2016-й пациенты были переведены в другие больницы Иркутской области. По словам врача, это было единственное в России лечебное учреждение, которое находилось в здании, принадлежавшем пенитенциарной системе.

Уполномоченный по правам человека в Иркутской области Валерий Лукин в ноябре 2013 года впервые посетил больницу в Александровском, в которой на тот момент находилось 530 человек. После визита он назвал условия содержания пациентов бесчеловечными и пожаловался на них во все инстанции. В ответ на это Генпрокуратура отказалась закрывать учреждение, сославшись на исполненные властями региона предписания и перевод части пациентов в другие учреждения. В январе 2016 года омбудсмен заявил о явном недофинансировании питания и лекарственного обеспечения оставшихся 203 пациентов. По его расчётам, находящиеся в больнице на лечении фактически питались на 48 рублей в сутки. К ноябрю минздрав Приангарья закрыл психбольницу. Пациенты были переведены в медучреждения Тулунского, Чунского, Заларинского, Усть-Удинского и Иркутского районов, персонал приняли на работу в Боханской районной больнице и Иркутской областной психиатрической больнице №1.

Некоторых слушателей начинает колотить от мокрого дождя, и Петров предлагает зайти в саму тюрьму-больницу. Длинную медленную колонну людей возглавляет главврач Савин.

Здание выглядит жалко: на стенах огромные жёлтые разводы, ближе к земле - чёрные, где-то не хватает кирпичей, где-то разбиты окна. Но за этой неприглядностью удаётся разглядеть ровную кладку кирпича, покрашенного в белый цвет, двухъярусные арки, ажурные элементы под крышей, арочные проёмы.

Ко входу постелен тротуар из сырых досок, вокруг него - наледь и вода. Косяки дверного проёма окрашены в нелепый для такого места розовый цвет. За ним такого же цвета узкий коридор в одно из отделений. Стёкла двойные с несколькими рядами разнонаправленных решёток внутри. Наполовину окна прикрыты подушками, в углах скиданы в кучу растерзанные матрасы. Воздух сырой, тяжёлый - пахнет затхлостью и больницей.

Нервная от холода толпа задерживает главврача в одной из бывших палат, где он терпеливо отвечает на вопросы. Каждый десятый прибывающий слушатель объявляет о себе требованием: «А можно громче?»

- Я не могу говорить громче, я по специальности - психиатр, мы громко не разговариваем, - улыбается Александр Савин.

И рассказывает некоторые факты из истории тюрьмы. Например, что во время строительства централа использовался кирпич, который здесь же и производился. Или удивительный факт - при централе работала школа: так как политзаключённые были людьми образованными, умными и мыслящими, они обучали детей и взрослых грамоте и счёту.

А ещё в здании был подвал. Там стояли печи, уголь для которых заключённые добывали за озером. Тепло поступало по полостям внутри стен и согревало всё здание. Сейчас в подвале только вода.

- В 90-е годы, прежде чем зайти, нужно было подняться на три ступеньки. А сейчас заметили? Мы, наоборот, спускались. Здесь болотистая местность, постепенно здание погружается в грунт, - стараясь рассмотреть каждого, говорит врач.

В отдельные годы в психбольнице насчитывалось до тысячи коек. В 60-70-е здесь размещались даже детские отделения. В больнице находились пациенты, которые в силу развития заболевания потеряли всякую надежду на какое-либо излечение и нуждались в пожизненной терапии.

- Люди с патологией. Больные - не больные, в любом случае - это люди. Никто не застрахован, что появится такая патология, это получается очень просто, - строго отвечает лектор на чьё-то неосторожное замечание про «больных» и «психов».

В женское отделение ведёт тёмный маленький коридор со светящейся табличкой «Выход». Его освещают вспышками фотоаппаратов. Первая попавшаяся комнатка - маленькая с несколькими диванами. После этого - широкий коридор с длинными рядами дверей, в основании широкое арочное окно. Полы деревянные, кое-где дыры, стены зелёные с облупившейся краской. В комнатах беспорядок: выворочены ящики шкафов, разломаны полки, валяется одежда, раскиданы какие-то бумаги.

В одной из просторных палат женщины вновь останавливают врача. Он обводит взглядом комнату и говорит, что в таких вот камерах и сидели заключённые, а затем жили пациенты. В палатах жили по пять-шесть человек, причём расселены они были не по патологиям, а по предпочтениям: кто кому больше нравится. Обязательным требованием являлось гендерное разделение как пациентов, так и медперсонала: не приветствовалось, если врач-женщина работала в мужском отделении, - и наоборот.

Потолки в палате высокие, близко к ним размещены узкие окна, под ними небрежно расставлены голые железные койки. На стенах картины с пейзажами и цветами - глядя на них, кто-то, наверно, мечтал почувствовать, как хрустит в руках сочная зелёная трава и путается в волосах свежий ветер.

Сейчас здание Александровского централа числится на балансе министерства здравоохранения Иркутской области. Несколько человек охраняет его от посягательств вандалов. Предполагается, что комплекс будет передан ГУФСИН, которое займётся восстановлением памятника. По словам Савина, здесь планируется сделать музей.

После мрачных стен бывшей тюрьмы люди устремляются к тёплым автобусам. А Алексей Петров, одна из активных слушательниц «Прогулок» и я решаемся пробежаться по чёрной и мокрой улице Дзержинского. Вдоль неё расставлены небольшие домики, в некоторых уже давно не звучат голоса людей. Посреди улицы возвышается потрясающее старинное деревянное здание - огромный двухэтажный амбар с крохотными окошечками. От холода перестают двигаться пальцы рук и немеют колени, а мы упрямо шагаем вперёд от тёплого дыхания автобусов и от места, где сто лет назад раздавался зловещий звон кандалов, окрики конвоиров и хриплые покашливания сплёвывающих под ноги заключённых.