Журналист Алексей Паевский на «КнигаМарте» – о ковиде, чипировании и теории заговора

Человечество уже два года борется с пандемией коронавируса. Этого времени хватило, чтобы изучить геном и особенности нового вируса, выработать способы защиты и профилактики, а также создать вакцины, благодаря которым ковид с немалой вероятностью может стать ещё одной разновидностью сезонной ОРВИ. А вот изучать последствия перенесённого коронавируса и его отложенное влияние на организм предстоит ещё долго. О том, что уже известно учёным, 3 марта рассказал научный журналист Алексей Паевский в рамках книжного фестиваля «КнигаМарт».

«По количеству смертей COVID-19 уже опередил так называемый русский грипп, пандемия которого пришлась на 1889-1890 годы. К счастью, мы не добрались до числа жертв «испанки», но всё равно, потери огромны и составляют почти 6 миллионов человек», — начал лекцию Алексей Паевский.

За время пандемии вирус SARS-CoV-2 несколько раз мутировал, сейчас главенствует штамм «омикрон». По словам Паевского, это может быть последний вариант ковида, после чего он станет обычным сезонным заболеванием вроде гриппа или любого другого ОРВИ.

«Судя по всему, так уже было раньше. Я упомянул пандемию русского гриппа в самом конце XIX века, жертвами которого стали более миллиона человек. Сейчас во время ковидной пандемии мы получили исчерпывающие доказательства того, что русский грипп тоже был коронавирусом, но другим. Наш ковид не первый и не последний, есть целое семейство вирусов и примерно четыре из них – это привычные нам сезонные ОРВИшки. Минимум один из этих коронавирусов был пандемийным и «выкосил» больше миллиона человек», — отметил Алексей Паевский.

Тем не менее сейчас коронавирус сильно отличается от известных человечеству респираторных инфекций. Его главная особенность — COVID-19 бьёт сразу по всему организму, поражая все внутренние органы, нервную систему и мозг. Поэтому люди теряют обоняние или начинают чувствовать искажённые запахи, возникает риск тромбозов и инфарктов, а в редких случаях – происходит омертвение тканей мозга.

Учёные выяснили, что коронавирусу удаётся преодолевать гематоэнцефалический барьер, который отделяет мозг от кровеносных сосудов.

«Гематоэнцефалический барьер обычно не пропускает ничего из того, что мозгу не нужно, как он считает. Поэтому большинство бактерий, вирусов и ядов не могут преодолеть эту преграду. С другой стороны, когда мозг всё же начинает болеть, врачи хватаются за голову с вопросом – как туда доставить лекарство. Особенно мучаются онкологи, поскольку в таких условиях химиотерапия почти невозможна. Тем не менее, ковид как-то нашёл способ обходить этот гематоэнцефалический барьер», — рассказал Алексей Паевский.

Доказать этот факт помогли мозговые клетки микроглии, которые играют роль собственной иммунной системы головного мозга. Как сообщил эксперт, в нормальном состоянии по форме они напоминают осьминогов. Эти клетки «патрулируют» мозг, выявляя вирусы, бактерии и умершие клетки. В случае обнаружения каких-то враждебных организмов, микроглии становятся похожи на кляксу и пожирают мёртвые или неправильные клетки. В мозгу людей, погибших от коронавируса, микроглии как раз выглядели как кляксы, что напрямую свидетельствует о попадании SARS-CoV-2 в мозг. Данные содержатся в работе, которую недавно опубликовали патологоанатомы.

Что же коронавирус делает с мозгом и почему, например, люди надолго теряют обоняние? Всё дело в обонятельных луковицах, в которых после заражения нарушается считывание информации генов.

«Ген – это инструкция по сборке. Самые главные молекулы нашего организма – белки, из них строится организм. Белки можно сравнить с машинами, которые работают на заводе и выполняют разные функции: поставляют вещества, защищают нас от каких-то угроз и др. Набор белков в каждой клетке организма разный, в каждой есть свой набор экспрессии генов. Проще говоря, для каждой клетки – своя инструкция.

Представим, что одна из наших клеток – пшеничное поле. И вот ей необходимо собрать нужное количество определённых машин, например, зерноуборочных комбайнов, грузовиков, ещё какой-то спецтехники. Другая клетка – картофельное поле, ей требуется другой комбайн и другое оборудование. Для каждой клетки – свой правильный набор, а ген – это инструкция по тому, как собрать этот самый набор», — пояснил Алексей Паевский.

Ковид же блокирует считывание нужных рецепторов, тех самых белков, которые связываются с побочными веществами и воспринимают их информацию. Поэтому люди перестают различать запахи, и длится это достаточно долго. Как с этим бороться, учёные пока не знают. Как не знают и методов борьбы с лонг-ковидом. Между тем, по данным исследователей, через 12 месяцев после перенесённого заболевания симптомы остаются у каждого третьего взрослого и каждого двенадцатого ребёнка. У каждого второго постковидный синдром отмечается на протяжении полугода с момента проявления.

Единственное, что наверняка известно учёным – вакцина каким-то образом снимает от 45 до 60% симптомов лонг-ковида. То есть «Спутник V» работает не только как защита от тяжёлых форм заболевания, но и как некое лекарство от постковидного синдрома.

Поскольку специальных препаратов для лечения лонг-ковида ещё не придумали, врачи советуют использовать общие когнитивные тренировки для развития умственных способностей и памяти. Среди них – разгадывание кроссвордов, игра в шахматы, изучение иностранных языков, тренировки с обонянием и дегустации разных блюд с яркими вкусами.

«Также в борьбе с постковидом должна помочь умеренная физическая активность. Небольшого комплекса упражнений будет достаточно. Кроме того, ревакцинация через полгода после болезни. Всё это постепенно поможет избавиться от постковидного синдрома. К счастью, нейроны обонятельной луковицы – одни из тех, которые постоянно синтезируются и восстанавливаются», — заверил Алексей Паевский.

После лекции Алексей Паевский ответил на несколько вопросов корреспондента ИА «ИрСити» о коронавирусе, его природе, а также поделился своими знаниями об отечественных вакцинах от COVID-19, которые до сих пор вызывают в обществе бурные дискуссии.

– Алексей, что вы думаете о лабораторном происхождении коронавируса? Это – миф или всё же есть основания полагать, что COVID-19 вывели искусственно?

– Во-первых, я не вижу причин кому-то изобретать ковид в лаборатории. Во-вторых, многочисленные исследования генома этого вируса, а он изучен вдоль и поперёк, показали, что коронавирус появился абсолютно естественным путём. Мы даже понимаем, как всё происходило, как он мутировал, в каких организмах и так далее.

– Но вы сами в ходе лекции сказали, что SARS-CoV-2 не похож ни на один известный ранее вирус. Он поражает не какие-то конкретные органы или части организма, а бьёт сразу по всему и совершенно по-разному у всех протекает, даёт непредсказуемые осложнения. Почему так происходит, если у ковида – естественный образ происхождения?

– У COVID-19 очень удобное сочетание летальности, тяжести поражения организма и контагиозности. Были более тяжёлые коронавирусы в истории человечества, например, средиземноморский MERS или китайский ТОРС (тяжёлый острый респираторный синдром). Они были тяжёлые, но гораздо хуже передавались. В случае с COVID-19 имеет место удобное сочетание, нам не повезло. Или повезло, потому что всё могло быть хуже. Например, если бы была высокая летальность и высокая контагиозность, как у Эболы, например.

– Это тот самый гипотетический вариант «дельтакрон», который мог бы сочетать в себе контагиозность «омикрона» и тяжёлое течение «дельты»?

– Даже «дельтакрон» не такая страшная штука. Есть вещи куда более ужасные. Так что в некотором смысле даже хорошо, что мы на COVID-19 потренировались, как отвечать на пандемию нового типа.

– Сейчас всё чаще говорят о том, что «омикрон» — последняя мутация ковида, после которой пандемия закончится. Насколько это вероятно, на ваш взгляд?

– Я, конечно, не вирусолог и не эпидемиолог, но, судя по всему, всё идёт к сезонности коронавируса. Опять же, мы много раз предполагали подобное и надеялись на завершение пандемии, но коронавирусу чихать на наши надежды, так что посмотрим.

– Давайте теперь немного поговорим про вакцину. Как вы относитесь к мифам о чипировании с её помощью? Возможно ли чипировать население вакциной от ковида хотя бы чисто гипотетически?

– Мифы всегда были и будут, это нормально. В случае с ковидом мы просто имеем дело с нормальной такой теорией заговора. Единственный способ бороться с этим – терпеливо рассказывать, как вакцина действует на самом деле, как она устроена, доносить эту информацию до большого количества людей.

Что же касается чипирования, то это даже физически невозможно. Когда я слышу такие разговоры, мне хочется спросить: «А как тогда должен выглядеть этот чип, как он работает, как его нужно ввести с помощью вакцины в тело человека, чтобы он каким-то образом стал работать?» Если бы люди, которые тиражируют эти мифы, знали, как работает организм в принципе, они бы понимали, что «выключить» нас с помощью чипа никак нельзя. Мы не роботы, по счастью.

– А как насчёт теории о том, что вакцину нам вводят для того, чтобы сделать бесплодными? Это возможно хотя бы в теории?

– Не представляю, кто бы взялся всё это делать. Даже двум людям бывает сложно о чём-то договориться, а тут речь идёт о сговоре нескольких сотен тысяч человек. Мне кажется это практически невозможным. С другой стороны, есть простой вопрос: для чего государству делать нас бесплодными? И как это вообще возможно с помощью вакцины? Добавим к этому то, что уже больше года в России применятся вакцина, общее число вакцинированных в мире достигло примерно миллиарда человек. И как-то все по-прежнему рожают детей, они появляются на свет здоровыми и всё с ними в порядке.

– У антиваксеров есть ещё один аргумент – вакцина создана недавно, её побочные последствия не изучены, после неё мы все умрём и так далее. Что думаете об этом?

– Я часто слышу такой аргумент, и меня поражает нелогичность людей. Они боятся отдалённых тяжёлых последствий вакцины, про которую мы точно знаем, как она устроена и как работает, но почему-то не боятся отдалённых последствий ковида, которые точно есть и про которые мы мало что знаем. Кроме того, мы совсем ничего не знаем про лонг-ковид, у нас нет лекарств, чтобы с ним бороться. Но нет же, людей пугает медицинский препарат.

Уместно было бы привести такую аналогию: представьте, что у вас сломалась машина и вы решили купить новую. Она вышла на рынок только в этом году. Вас это остановит от покупки? Неужели вы будете говорить: «Я не знаю, как она будет ездить через полгода. Надо подождать, пока пройдёт лет шесть испытаний»? Нет, потому что про общее устройство машины всё известно. Мы знаем, как она работает, поэтому не боимся брать новинки.

В случае с вакциной ровно та же история. Вакцина от ковида – штука не новая. Технологии, лежащие в её основе, обкатаны, давно понятны и проверены.

Действующее вещество вакцины концентрируется в дельтовидной мышце, куда вводят несколько миллионов вирусных частиц. Они не встраиваются в клетки, никак не влияют на их структуру. В клетках синтезируется s-белок, обломки которого «выставляются» главным комплексом гистосовместимости наружу и «обучают» нашу иммунную систему. Никуда дальше вирусные частицы не распространяются, они погибают от иммунного ответа организма. Да, в очень редких случаях могут возникнуть осложнения, но от инфицирования ковидом они возникают гораздо чаще и куда более серьёзные.

– Вы сказали, что единственный способ изжить все эти мифы о ковиде и вакцине – больше рассказывать людям о том, как всё устроено. Как считаете, наукой стали сейчас больше интересоваться?

– Безусловно. Прошлый год был Годом науки и технологий, мы на старте и на финише провели опрос. Выяснилось, что даже за этот год интерес к науке сильно вырос, как выросло и доверие. Многие родители сказали, что хотели бы отдать своих детей в науку.

– С чем это связано, как считаете?

– Во-первых, наука – это интересно. Во-вторых, прошли 90-е годы, когда учёным было быть стыдно и бедно. Сейчас учёные неплохо зарабатывают, хорошо выглядят и относятся к высшим слоям общества. Наша работа не только интересная, но и престижная. В-третьих, мы стали больше о понятнее о науке писать, поэтому люди стали больше читать.

– Тогда расскажите, что из последних научных открытий вас больше всего поразило, удивило, может, обрадовало или наоборот – расстроило?

– Каждая новая работа меня удивляет. Вообще-то, умение удивляться – основной критерий профпригодности в нашем деле. Но если надо выбрать что-то одно, то я бы назвал самой масштабной работу коллег из России и Великобритании – Алексея Верхратского и Алексея Семьянова, которые вершат революцию в нейронауке. Эти учёные предлагают отказаться от нейроноцентричности и посмотреть на все клетки мозга с позиции равноправия.

Помимо нейронов же есть ещё микроглия, астроциты и прочее. И важно изучать всё это в комплексе: их связи друг с другом, сигналинг, электрическую активность и так далее. Исследователи выдвинули теорию о том, что всё гораздо сложнее, чем мы думали ещё совсем недавно.

– Чем это может помочь человечеству?

– Мы лучше поймём, как работает человеческий мозг и сознание. Кроме того, отказ от нейроноцентричности поможет нам разобраться в причинах самых главных, самых серьёзных патологий головного мозга, с которыми мы сталкиваемся всё чаще и чаще. Из-за того, что люди стали жить дольше, стали появляться болезни вроде Альцгеймера. О ней, например, мы не знаем почти ничего. До сих пор ни один препарат не прошёл клинические исследования, нам нечем лечить Альцгеймера. Возможно, если мы сменим фокус с нейронов на весь мозг и посмотрим в комплексе, это поможет понять, что в мозгу «ломается» и что с этим можно сделать.