«Исчезающий Иркутск»: Учительская семинария - продаём историю

ИА «БайкалПост» и клуб молодых учёных «Альянс» отправились в очередное путешествие, чтобы собрать разбросанные по комнатам старинных домов страницы забытой иркутской истории. Стены заброшенного здания на улице Рабочего Штаба, в котором мы побывали с учёным Алексеем Петровым, вместили в себя не только историю старейшей в Иркутске учительской семинарии, но даже военной картографии.

А мы и не подозревали об этом, когда историк вёл нас мимо фасада с выбитыми и заколоченными глазами-окнами полуразрушенного, но всё ещё красивейшего здания, которое, несмотря на своё теперешнее состояние, своим духом 140-летней старины до сих пор пленяет прохожих.

Попасть внутрь было просто: распахнутые настежь ворота, ведущие на заставленный машинами задний двор, приглашающая в гости дверь со сломанным замком, короткий коридор и лестница на второй этаж. По чёрной копоти на потолке и стенах нетрудно было догадаться, что тут когда-то бушевал пожар, но, как мы узнали позже, человеческий фактор и безалаберное отношение страшнее любого, даже самого страшного пожара.

Так мы оказались наверху, в просторном зале с высокими окнами и разбросанным мусором на полу. Кирпичи, вывалившиеся из всё ещё неподдающихся натиску времени стен, бутылки и окурки на подоконниках, на которых в конце XIX века ученики любили посидеть на переменах. Мёртвый щенок. Или убитый. Наверное, этот бедняга лежит тут ещё с осени – внутри холодно, как в морозилке. Трудно поверить, что здесь когда-то кипела жизнь, ещё тяжелее поверить в то, что историю этого места превратили в помойку.

«История этой усадьбы ведётся ещё с конца XVIII века, первое упоминание о ней можно найти в 1796 году. Она некогда принадлежала иркутским купцам Зиминым, но наиболее известна судьба этого дома с 1872 года, когда было принято решение, что в Иркутске появится Учительская семинария, из которой, кстати, впоследствии появится педагогический техникум и педагогический университет. 27 марта 1872 года генерал-губернатор Николай Петрович Синельников учредил семинарию, и именно дом Зиминым был отдан под её создание. 30 декабря того же года состоялось торжественное открытие, на которое приехал сам генерал-губернатор и куча разной свиты, а иркутский архиепископ совершил молебен, окропив все комнаты здания», - начал свой рассказ Алексей Петров.

Историк рассказал, что на строительство ушло 2972 рубля. По тем деньгам это были большие средства, потому что на семинарию возлагались соответствующие надежды. На учёбу брали студентов, окончивших не меньше двух классов училища с пятилетним сроком обучения. В ней учеников делили на классы русских и бурят. Из Бурятии и Забайкалья на учёбу принимались только лучшие ученики, но не у всех родителей хватало денег, чтобы отправить своих детей в семинарию, поэтому в 1912 году для бурятских студентов назначили стипендии.

«Это делалось для бедных ребят, у которых не было никаких средств, поэтому государство платило за них. Это почти как бюджетные места в наше время», - отметил историк.

В том же предреволюционном 1912 году в стенах семинарии появился социалистический кружок, состоящий из педагогов. У кружка даже была своя газета с названием «Наша работа», подзаголовок, которой вторил лозунгу Маркса и Энгельса: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

«Окончательно советская власть установилась в Иркутске в январе 1920 года, и одно из первых заседаний РКП(б) (Российской Коммунистической Партии Большевиков) проходило именно в этом здании», - продолжает учёный.

В одной из этих разрушенных, заваленных хламом комнат с трибуны звучали призывы и лозунги, решались судьбы Отечества. Теперь кажется, что призраки коммунизма до сих пор бродят по коридорам, спотыкаясь о кирпичи, бутылки, доски, построенный их руками режим. Спотыкаются и падают, как уцелевшая штукатурка с потолка на наши головы.

В 1920 году из семинарии сделали педагогический техникум, а через 3 года его перенесли в один из корпусов пединститута на пересечении улиц Декабрьских событий и Нижней набережной.

История которой оказалась недолгой, но не менее интересной.

«В 1925 году в этом здании открыли 20 школу. До неё тут находился Маратовский рабочий дворец, при котором существовали музыкальные кружки и театр. Была даже первая публичная библиотека в этой рабочей слободе. Но 31 декабря 1925 года дворец закрыли. История двадцатой школы была удивительна тем, что здесь были кружки, в которых издавались самиздаты – это уникально для Иркутска», - рассказывает Петров.

Один из таких самиздатовских журналов с названием «Чёрные крылья», в котором ученики публиковали свои стихи, появился здесь в 1929 году. Это был кружок почитателей Сергея Есенина, а поскольку русский поэт у советской власти после своего самоубийства в почёте не был, самиздат быстро взяли на учёт. Были «правильные» учителя и «правильные» ученики, но была и так называемая «пятая колонна» - названный враг, с которым в России ещё с 1917 года беспощадно боролись.

История «Чёрных Крыльев» закончилась на том, что учеников заставили в своих «грехах» покаяться, а основатель кружка, учитель географии, после проверок бесследно исчез.

В 1930-м школу закрыли. Сейчас о ней напоминает лишь старая ржавая парта, поставленная кем-то возле окна. Может быть, за ней сидел кто-то из ребят нелегального самиздата, а может и тот, кто написал на него донос. Под слоем пыли и плевков на своё же прошлое мы уже никогда этого не узнаем.

На улицу мы вышли с уверенностью, что на этом наша экскурсия окончена, но самое интересное ожидало нас в соседнем корпусе. Тут было чисто, но очень, очень холодно. Горел свет. А в коридоре висела доска почёта с начальниками …военной картографической фабрики.

Одна из дверей открылась, на пороге мы увидели женщину. Она рассказала нам, что раньше тут действительно была военная картография, на которой она работала инженером-химиком.

«Я пришла сюда 21 год назад, тогда на производстве трудилось 300 человек. Сейчас нас осталось пятеро. Мы приходим сюда и охраняем то, что ещё осталось. В 2005 году тут был пожар, который я видела своими глазами. Горели цеха, отдел кадров, библиотека. Я потом сама ходила и выбирала из пожарища уцелевшие книги. Тогда фабрика начала приходить в упадок, но мы всё ещё работали. Работали круглыми сутками и даже выполняли план», - рассказала Саида Исмагиловна.

Алексей Петров подтвердил, что в 1932 году тут действительно открыли военную картографическую фабрику, носившую название «Геокартпром». Позже её переименовали в 475 военно-картографическую.

Наша новая спутница провела нас в лабораторию. В ней, как оказалось, было на что посмотреть. Уцелевшие после пожара книги: два томика Пушкина 1935 года, том Лермонтова 1948 года, множество учебников для химиков и картографов – всё было бережно сложено в шкаф до лучших времён, которые тут вряд ли уже наступят.

По соседству с книгами – лабораторное оборудование и реактивы. Неизвестно, что с ними случится, когда придут новые владельцы. Их вероятнее всего, попросту где-нибудь закопают, отравив тем самым почву на добрую сотню метров вокруг.

Удивительно, но засохшие растения остались зелёными. Повторюсь, тут царит ужасный холод.

Никогда не думал, что буду греться на улице. В начале марта, когда снег ещё даже не начал таять.

Саида Исмагиловна согласилась устроить нам экскурсию в цех. Перед нами открылось большое помещение с печатными станками, которые после стольких лет всё ещё выглядят новыми.

«Эти станки из Германии, на них до сих пор можно печатать. У них срок работы 20 лет, а они стоят здесь уже 40. Если бы немцы увидели их, то были бы в шоке. А вот тут стояла другая печатная машина. Теперь она работает в Москве. Чтобы вытащить её, пришлось выставлять окна и ломать стену», - рассказывает наша спутница.

Ломать стену XIX века, чтобы вытащить печатный станок. Человеческой жадности нет предела.

В последний раз тут печатали оплётку для туалетной бумаги. От военных карт до туалетной бумаги. Динамика налицо.

«Это было очень крупное производство. Мы обеспечивали всю Восточную Сибирь, обслуживали военные части за Уралом. Делали и туристические карты. В 2011 году в Министерстве обороны решили, что мы больше не нужны, поэтому штат распустили, оставив только меня, охранника и ещё нескольких человек», - говорит Саида Исмагиловна.

Огромное производство сжалось до атома. На первом этаже в маленькой комнатке расположился магазинчик, куда за картами раз в месяц приходят туристы, и в полной тишине производственного цеха раздаётся гул станков. Пусть всего две минуты в месяц, но фабрика работает, бьётся в предсмертной агонии.

На фасаде красуется баннер с надписью «Продажа». Историю, оказывается, тоже можно продать. Дорого. Её уже успели оценить в 41 миллион рублей, а теперь продают с молотка. Саида Исмагиловна от новых хозяев не ждёт хороших дел. Здание, конечно, им снести не удастся, – оно охраняется государством, – но всё то, что находится под его крышей, вероятно, окажется в огне или на свалке.