«Исчезающий Иркутск»: Усадьба свечника Орлова

Улица Грязнова – одна из немногих в Иркутске, где деревянная застройка сохранилась целыми дворами. Дома здесь настолько разные, что каждый раз, гуляя по бывшей 3-й Солдатской, открываешь для себя новые чудеса: диковинные кружева, стойкие части ворот, крепкие флигели, выглядывающие из земли подвальные окошки. К тому же дома по большей части жилые, а значит живые, и со временем меняются, как меняются люди. Поэтому Грязнова такая странная, такая непохожая на другие улицы и от того очаровательная и любимая.

В 1726 году в Иркутск прибыл полк под командованием некоего Сомова. Солдат разместили за Палисадом. Благодаря этому образовалось шесть Солдатских улиц – одна из них, Третья Солдатская, сейчас называется Грязнова, а в советские годы была Третьей Красноармейской.

Грязнова отсечена улицами Карла Маркса (в прошлом - улица Большая, появившаяся как раз на месте Палисада) и Коммунаров (ранее – Главная Иерусалимская, огибающая бывшее Иерусалимское кладбище).

Участок от Дзержинского до Тимирязева всегда слегка угрюмый и немноголюдный. Во дворах старинных усадеб живут крикливые собачонки. Две из них обругали нас за ранний визит на Грязнова морозным субботним утром.

У пятнадцатого дома двор показался самым тихим. Деревянное здание на «красной» линии - аккуратное, выкрашенное в зелёные цвета, стоит на фундаменте из песчаника. Соседи у него необычные и тоже памятники. С одной стороны двухэтажный доходный дом Епишиной второй половины XIX века со сдержанными украшениями наличников в виде лёгкого кружева и ромбов. А с другой – нежилое, 200-летнее здание, первый этаж которого будто съеден землёй. Он необычной формы, с редкой для сохранившегося деревянного Иркутска открытой верандой, но окна, к сожалению, уже «заплыли» уродливым зелёным профлистом. По-видимому, ему «грозит» реставрация.

Пятнадцатая усадьба сильно выделяется на их фоне. Она состоит из трёх домов, образующих уютный двор. Главное здание вытянуто вглубь, возле дверей висят таблички с номерами квартир и фамилиями жильцов. В окнах тихо и темно – в 9 утра либо жильцы ещё спят, либо уже убежали по своим делам. Рядышком притаился приземистый светлый дом с аккуратным крыльцом и ровной оградой, а завершил двор двухэтажный красавец с ровной мелкой кирпичной кладкой.

Алексей Петров вспомнил, что у этого здания есть «чудная лестница». И действительно, обойдя сбоку, мы увидели смешной деревянный пристрой вплотную к кирпичной стене. Пока мы гадали, зачем нужна была эта лестница, за окном на первом этаже шевельнулась шторка, и появилась женщина, представившаяся Светланой.

- А что здесь интересного? Когда дом построен, точно неизвестно, у нас в документах – конец XIX века, - строго сказала она.

- А этот деревянный пристрой зачем?

- Это чёрный ход, но мы им не пользуемся, он там заваливается. Мы там кладовочку держали, капусту морозили, вещи какие-то ненужные туда выбрасывали. Я живу тут с 75-го года. Когда мы приехали, нам рассказывали, что в одноэтажном доме, который во дворе, варили свечи, а здесь вроде обслуга жила.

- А в советское время кто жил?

- Ну, люди жили. Как раньше квартиры получали? Либо от райсовета, либо от предприятия, но здесь, по-моему, все - от райсовета. Вы лучше на второй этаж поднимитесь, в девятую квартиру, там живёт женщина, ей 84 года, она, может, вам больше расскажет.

Раскрыв двустворчатую дверь в подъезд, мы попали в просторную прихожую с крепким, но вытоптанным за годы деревянным полом, отсюда можно любоваться на двор из высокого окна. У стены стоит ящик, который раньше, по-видимому, был комодом. Наверх уходит металлическая лестница, а напротив неё в ряд висят старые почтовые ящички, на некоторых каллиграфическим почерком выведены фамилии и номера квартир: «Матвиевич, кв. №9». Звук от шагов будто отскакивает от стен – это так тихо в полусонном доме.

Площадку на втором этаже отгородили металлической решёткой. На звонок открылась дверь одной из квартир, и из-за неё выглянула женщина. В тихом голосе угадывалось удивление. «Я не могу вас сейчас принять», - заметила она, но согласилась выйти, чтобы недолго поговорить. «Не спится вам, молодёжь, да?» - улыбнулась Клавдия Андреевна и заметила, что недавнее землетрясение очень напугало жильцов дома.

Женщина 50 лет проработала в спецшколе для слабовидящих детей в Радищева. В доме на Грязнова жили родители мужа. А в 1966-м сюда переехала и Клавдия Андреевна. Соседями из квартиры напротив были три бабушки – сёстры-гимназистки, «очень интеллигентные», даже в старости держали осанку. Они ходили в Крестовоздвиженскую церковь.

«Муж всегда говорил: «Вот, смотрите, это люди из XIX века». Но они очень бедно жили - в революцию им сильно досталось, их лишили работы, никуда не принимали. Если они заходили к нам по-соседски, то всегда очень скромно и ненадолго. Они меня спрашивали: «Почему вы, Клава, против церкви, она же не учит плохому, она учит хорошему?» А я говорила: «Я боюсь, меня же сразу с работы выгонят». А я ещё застала такое время, у нас одну воспитательницу притесняли, когда узнали, что она в церковь ходила, чуть с работы не уволили», - поделилась Клавдия Андреевна.

А в главном деревянном доме, по её словам, жили дети хозяина усадьбы. «Жили в таком бедственном положении, им маленькие комнаты-клетушки оставили», - вспомнила женщина.

Клавдия Андреевна подтвердила, что в усадьбе изготавливали свечи. По её словам, под одноэтажным домом во дворе находился большой подвал, где располагался «завод», который делал свечи для Крестовоздвиженской церкви. Раньше в ограде стоял ещё один дом, но его снесли.

Когда Клавдия Андреевна переехала на Грязнова, 15, ещё действовала железная лестница в деревянном пристрое, там действительно была кладовка, но жильцам на первом этаже не нравилось, что проход идёт мимо их окон, и кладовками постепенно перестали пользоваться. В квартире женщины были печки-«голландки», а к 90-м годам «муж-строитель похлопотал», и в дом провели отопление. Семья Клавдии Андреевны была первой в усадьбе, где появился свой телефон и свой автомобиль.

Жильцы были хорошие – дружили дворами, молодёжь ходила в кинотеатры «Художественный» и «Гигант» или на спектакли в Музкомедию, а старики собирались во дворе. Иногда в город приезжали большие артисты. Клавдия Андреевна, например, была на концерте Софии Ротару.

Женщина помнит, что на первом этаже, прямо под её квартирой, жил фотограф, прошедший Великую Отечественную войну, - Леонид Буслович. Он уже очень тяжело ходил. Сейчас из «старых» жильцов почти никого не осталось.

Квартира пенсионерки, наверно, единственная во всём доме, где сохранились двустворчатые межкомнатные двери и двойные деревянные оконные рамы.

«У нас очень хорошие квартиры - высокие потолки, много окон, полы деревянные, такие, знаете, большие плахи. Все уже линолеум постелили, я говорю мужу: «Давай тоже для красоты постелим?» А он отвечает: «У тебя ноги больные, деревянные полы - самые лучшие». И позже я убедилась. Как-то я в церковь пришла, а там одна женщина мне и сказала: «Хожу в церковь из-за полов». Я так ещё подумала: как это из-за полов? Она говорит: «Я простою здесь службу, у меня ноги не болят, потому что полы здесь деревянные», - улыбнулась своим воспоминаниям Клавдия Андреевна.

По её словам, кованые перила и железные ступени в доме – старинные, а вот решётка на площадке – новая. В 90-е в соседнюю квартиру заехала женщина, которая решила, что надо ставить решётку, «потому что могут ограбить». «Хотя вроде бы нечего у нас грабить уже», - пожала плечами женщина. А вот каменную противопожарную стенку во дворе Клавдия Андреевна пытается защищать изо всех сил, но её всё равно помаленьку растаскивают.

В ноябре 2019 года усадьбу на Грязнова, 15 внесли в единый государственный реестр объектов культурного наследия. Она стала памятником регионального значения. Как сообщалось в сюжете «Вести-Иркутск», по техпаспорту усадьба на Грязнова построена в 1896 году. За свою современную историю главное здание пережило неудачное подведение коммуникаций и два пожара. Кроме того, на крыше дома была голубятня.

Раньше комплекс зданий именовался как усадьба Файнберга, но при уточнении сведений эксперты установили, что настоящим владельцем доходных домов является Всеволод Иванович Орлов.

«Это томский мещанин, который купил землю в Иркутске за 1225 рублей после пожара, примерно в 1882 году. Это был доходный дом с электричеством и тёплой уборной. Сдавались не только комнаты, но и квартиры. Например, одна из них была четырёхкомнатная», - поделился информацией историк Алексей Петров.

В 1913 году вышло объявление, в котором Орлов предлагал взять часть помещений с выходом на Графо-Кутайсовскую под парикмахерскую или какую-нибудь мастерскую. То есть, как пояснил историк, он владел некой крупной недвижимостью, которая выходила на нынешнюю улицу Дзержинского.

Кроме того, в Иркутске работал «магазин Абачина и Орлова», где продавали новые мотоциклеты – недорого, но зато произведённые на фабрике Пежо. Он находился «рядом с улицей Большая, 38». Имеел ли этот магазин отношение к Всеволоду Орлову – неизвестно.

В документах областного государственного архива можно найти объёмный материал - опись «дел постоянного хранения» Иркутской духовной консистории Святейшего Синода. По ней за период 1901-1903 годов зафиксировано дело «О незаконной выделке и продаже восковых свечей из мастерских мещанина Орлова», что косвенно может подтверждать слова жильцов о том, что в усадьбе производили свечи для церкви. Кроме того, 1906-м годом датировано дело «О расторжении брака томского мещанина Всеволода Орлова с женой Надеждой по её прелюбодеянию».

В акте государственной историко-культурной экспертизы, опубликованной в 2019 году на сайте службы по охране объектов культурного наследия, уточняется, что Орлов владел земельным участком №21 с 1900-х годов. Упоминавшийся в названии Файнберг, по данным календарей-справочников, был владельцем смежной усадьбы №19, «второй от угла».

Установлено, что сам Орлов в усадьбе не жил. «Все постройки участка были доходными и сдавались в аренду. В 1906-1909 годах здесь находились меблированные комнаты и номера Козловского и Дашевского, в 1909-м торговал музыкальными инструментами, настраивал и занимался ремонтом роялей Я. Тенг», - поясняется в акте экспертизы.

Как следует из приложения к концепции сохранения деревянного зодчества, размещённой на сайте службы, усадьба Орлова находится в удовлетворительном состоянии, в графе «механизм сохранения» значится аббревиатура РЗТ – развитие застроенных территорий. Это механизм, когда инвестор на торгах заключает с мэрией договор, по условиям которого расселяет многоквартирные дома, а затем получает право реставрировать аварийные памятники и «осуществить компенсационную застройку на свободном от объекта культурного наследия отдельном участке в границах РЗТ».

Ещё в 2019 году под РЗТ были подготовлены пилотные проекты по расселению домов на Фридриха Энгельса и Чехова, но что сейчас происходит с этими площадками, непонятно. Более того, в России вообще нет практики применения этого механизма. Поэтому восстановление памятников по РЗТ – пока что так себе перспектива для исторических домов.