«Исчезающий Иркутск»: Две жизни Николая Огладина

Усадьба, состоящая из двух деревянных домов, разместилась в конце бывшей Спасо-Лютеранской улицы (ныне – Сурикова) по соседству с панельной пятиэтажкой и историческим зданием Русско-Американской компании. Чуть больше ста лет назад здесь жил мещанин Николай Огладин и его большая семья – жена и шестеро детей.

Портал «ИрСити» и руководитель Клуба молодых учёных «Альянс», историк Алексей Петров запустили совместный проект о деревянных домах «Исчезающий Иркутск» в октябре 2014 года. С тех пор рассказано более 100 историй о заброшенных, полуразрушенных памятниках архитектуры и просто знаковых для города зданиях. Некоторые из них уже исчезли с карты Иркутска.

– У меня сложилось впечатление, что у Огладина было две жизни, – так начал свой рассказ о нём историк Алексей Петров. – Одна – успешная: он работал в сфере, связанной с железнодорожным строительством, был советником при создании железнодорожных магистралей Екатеринбург – Тюмень, Самара – Златоуст, Челябинск – Обь, а также Кругобайкальской и Забайкальской железных дорог.

Семейство Огладиных перебралось в Иркутск в 1901 году. Их корни – в Кологривском уезде Костромской губернии. Вместе с ними переехал и старший брат Николая – Иван Огладин, у которого тоже была большая семья – жена, трое сыновей и четыре дочери. Семья младшего Огладина обосновалась на улице Набережной (сейчас – бульвар Гагарина).

Известно, что Николай Иванович в начале века участвовал в благотворительности. Так, в 1904 году он пожертвовал 25 рублей иркутскому отделению Красного креста, в 1905-м – дал 2 рубля на театральной комиссии народных развлечений. Также он был членом попечительского совета первой женской гимназии, а в период с 1910-го по 1913 годы вёл публичную деятельность, был гласным Иркутской городской думы, входил в разные комиссии.

Но в 1910-е годы в жизни Николая Огладина что-то пошло не так. Он накопил много долгов перед различными коммерческими организациями и предпринимателями. Его дом на Спасо-Лютеранской улице постоянно выставляли на продажу, он был в залоге у нижегородского земельного банка, также торговали различным имуществом.

С 1913-го по 1914 годы усадьбу четырежды пытались продать по решению суда, она оценивалась в 40 тысяч рублей – огромные деньги по тем временам. Дорого продавалось и имущество. Так, сохранились объявления о продаже пианино фабрики Шрёдера за 486 рублей, а также пианино, шкафа и патефона – за 600 рублей.

«Чтобы поддержать своё состояние, он баллотировался в городскую управу, и в 1914 году стал её членом. Его деятельность оценивали неоднозначно. В 1917-м его привлекли к ответственности за то, что он взвинтил квартирную ставку с 55 до 90 рублей. Кроме того, в одной из иркутских газет в том же году его обозвали «одной из боевых фигур правого сектора, который подсиживает социалистов запросами, нередко мелочного характера», – рассказал Алексей Петров.

Чем закончилась его жизнь, неизвестно, дата кончины не установлена. Известно, что его брат Иван Иванович Огладин умер в 1920-е годы, а разборки, связанные с имуществом, продлились до 1930-х.

Раньше нам часто не удавалось найти кого-нибудь из хозяев в домах, про которые мы писали. В двухэтажном доме огладинской усадьбы, который выходит окнами на Сурикова, с нами никто не захотел разговаривать. Хотя он, очевидно, обжит, пусть и выглядит не так здорово, как хотелось бы.

Зато с другой частью усадьбы повезло больше – с нами поговорили сразу две женщины. Хозяйка одной из квартир по имени Анна рассказала, что живёт в этом доме с мужем уже 6 лет. Ещё одна женщина – 65-летняя Нина Дмитриевна – здесь родилась и выросла. По словам Анны, жить тут непросто.

«Но если хотите увидеть всё своими глазами – можете пройти, посмотреть, как здесь живётся», – сказала она и пригласила нас внутрь.

Видно, что хозяева стремятся к порядку не только во дворе, но и в самом доме – в коридоре чисто и опрятно. Разве что только немного сыро и темно. Видно, что дом старый и нуждается в ремонте. Со всеми проблемами жильцы вынуждены справляться сами.

«Живём как в XIX веке. Горячей воды нет, вместо туалета – выгребная яма. Дом ветхий. Даром, что в центре Иркутска, это единственный плюс. Мы постоянно ходим в мэрию, пытаемся добиться реставрации. Дом оседает, внутри всё лопается. Двери сами по себе открываются. Но никто ничего не делает, нам говорят: живите, как хотите», – посетовала Анна.

Пока она говорила, в коридоре появилась Нина Дмитриевна и, завидев Алексея Петрова, обрадовалась.

«Я вас по телевизору видела, сразу узнала! Пришли посмотреть, как мы здесь живём?» – со смехом спросила она.

Нина Дмитриевна живёт здесь с рождения. Её родители познакомились после окончания войны. И мама, и папа приехали в Иркутск, когда «спасались от голода». Её отец пришёл сюда уже после армии.

По её словам, раньше здесь жили пять семей. На втором этаже – две одинокие бабушки, ещё одна жила внизу. Ещё одну комнату занимала семья нашей героини – родители и сестра; в пятой жили двое парней.

«Бабули были такие покладистые, спокойные, приглядывали за нами, пока родители были на работе. Мы дружили всем двором, ходили в гости. Вечером, когда все возвращались после работы, собирались во дворе. У одного дедушки гармошка была, он на ней играл, а мы с сестрой танцевали. Жили, как одна большая семья», – вспоминает женщина.

По её словам, жильцы с давних времён знали, что это «какой-то бывший купеческий дом, что тут жил то ли какой-то поп, то ли его прислуга». Возможно, речь идёт о протоиерее Казанского кафедрального собора Михаиле Фивейском, который жил в доме бывшей Русско-американской компании (сейчас – Сурикова, 24) в 1880-е годы.

«Родители сюда проводили и отопление, и холодную воду, и газ. Ещё с детства помню, что у нас была удивительная, царская сантехника. Раковина и унитаз были очень красивые. Приходил слесарь из домоуправления, сказал, зачем вам это всё старое нужно, поставил обыкновенные. Теперь-то понимаем, что мы ему отдали» – со смехом говорит женщина.

Она с теплотой вспоминала здешний дворик времён своего детства. Раньше в округе было три деревянных дома, один из них находился на месте стоящей поблизости пятиэтажки в переулке Гершевича. Рядом был разбит небольшой сад с фонтаном, сейчас там находится сквер влюблённых.

Но времена менялись. Один дом расселили и снесли, в других – менялись жильцы. Тёплая атмосфера куда-то ушла. Как говорит Нина Дмитриевна, «все стали злые, спрятались за заборами».

«Когда здесь проложили дорогу, не стало никакого покоя. Машины постоянно ездят. Помню, однажды даже двери толком открыть не могли – потому что постоянно движение. Мы много раз просили у мэрии, чтобы тут положили лежачий полицейский, чтобы нельзя было гонять. Но буквально две недели назад постелили асфальт, про полицейского забыли» – говорит она.

За время беседы женщина несколько раз сказала, что совершенно не хочет уезжать отсюда. Она разбила цветник во дворе. Говорит: цветочки растут – и им хорошо, и людям приятно.

«У нас здесь очень красиво. Бывало, раньше приходили дети из художественного училища, садились на лавочки и рисовали картины с нашим домом. Так здорово было! Как-то с мужем вспоминали это, говорили, что давненько никто не приходил», – с улыбкой заметила женщина.