«Купили не дом, а кучу проблем»: иркутянка рассказала, как живет внутри доходного дома купца Иванова

ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА.

Дом № 43 на улице 5-й Армии, которая некогда называлась Троицкой, слишком тих и скромен, чтобы сразу привлечь внимание прохожих. Но это только на первый взгляд. Более чуткий и любознательный человек приметит за этим довольно сдержанным обликом здания его интересную и непростую вековую судьбу, о которой может рассказать прихрамывающая деревянная лестница или печь с заслонками, на которой изображен старый Драмтеатр Охлопкова.

Этим текстом мы открываем новую серию проект «Исчезающий Иркутск», в котором портал «ИрСити» и историк Алексей Петров (по решению Минюста России от 29 сентября внесен в реестр иностранных средств массовой информации, выполняющих функции иностранного агента) рассказывают историю о деревянных домах нашего города. Проект начался в 2014 году, и с тех пор написано более 100 историй о заброшенных, полуразрушенных памятниках архитектуры и просто знаковых для города зданиях. Некоторые из них уже исчезли с карты Иркутска.

Скажу сразу: изначально нашей целью был соседний дом под номером 45, но наши попытки достучаться до кого-то из жильцов так и не увенчались успехом. Здание безмолвствовало. Тогда мы подошли к воротам 43-го дома, не особо на что-то надеясь. Из открытого окна выглянула удивленная мордочка черного кота с желтыми глазищами. Так я поняла, что здесь всё получится.

В другом окне появилась сама хозяйка дома — молодая и веселая Анна, которая с радостью откликнулась на нашу просьбу рассказать побольше о месте, где она живет. Уже через минуту иркутянка открыла для нас ворота и впустила во двор.

— Много я об этом доме не знаю, мы тут живем совсем недавно, — начала рассказ Анна. — Купили здесь квартиру на сертификат по переселению из Нижнеудинска после наводнения 2019 года. Так как сумма была не очень большая, купили то, на что денег хватило.

— Ну-у-у-у-у, вообще-то, вы, фактически, купили старинный особняк в самом сердце Иркутска, — заметил историк Петров.

На что Анна, смеясь, возразила.

— Если честно, мы купили не дом, а кучу проблем.

Молодая женщина рассказала, что по документам здание записано как «Доходный дом Иванова» и построен он в 1917 году.

— Это, скорее всего, ложная информация. У нас в Иркутске, когда составляли документы, все старинные дома пометили 1917 годом. Так что, возможно, дом и старше, — сообщил Алексей Петров.

Также Анна рассказала, что соседние дома, которых уже нет на карте Иркутска, вместо них построены пятиэтажка и школьный стадион, тоже были доходными домами Иванова. Алексей Петров предположил, что этот Иванов мог быть богатым купцом и построил несколько таких заведений вдоль одной улицы. Позднее выяснилось, что дом № 43 на Троицкой (ныне 5-й Армии) принадлежал Владимиру Ивановичу Иванову, а дома с 35 по 37 — его брату Николаю.

Между ними были еще дома № 39 и 41, они, по данным на 1909 год, принадлежали не им, однако братья Ивановы запросто могли их впоследствии перекупить и открыть доходные дома.

— Одно ясно наверняка: этот дом под номером 43 точно не 1917 года постройки. Он как минимум старше на 8–10 лет. Он явно стоял здесь с самого начала прошлого века и принадлежал Владимиру Иванову, — сообщил Алексей Петров.

Анна рассказала, что для нее жизнь в деревянном доме привычна. Женщина родилась и выросла в Иркутске, жила в деревянной двухэтажке на улице Депутатская. В Нижнеудинске оказалась потому, что муж оттуда родом, но волей судьбы их семья снова перебралась в областной центр.

— В деревянном доме жить хорошо. Он теплый зимой, и здесь нежарко летом. Листвяк вон сохранился хорошо. Мы, когда делали ремонт, заметили, что из бревен до сих пор сочится смола. Но вот ухаживать за внешним видом дома никто не хочет, и в этом — проблема, — делится Анна.

Затем иркутянка поясняет: дом числится в реестре памятников архитектуры. Следовательно, его состояние должна контролировать Служба по охране объектов культурного наследия. И есть даже управляющая компания, которая уполномочена следить за зданием, но, со слов хозяйки, ничего не делает. Сейчас, например, жильцы воюют с протекающей крышей, а «управляшка» дает одни отписки. При этом сами собственники чинить ничего не имеют права: как-никак, памятник архитектуры, вдруг испортят.

Анна говорит, что при покупке дома-памятника, наоборот, надеялись, что уж с внешним его обликом и конструкцией проблем не будет, раз оно под защитой государства. А оказалось, что всё иначе.

— А что вам напоминает о том, что это — старинный дом? — спрашивает Анну Алексей Петров.

— Пойдемте, я покажу, — отвечает хозяйка, открывая дверь в свою квартиру, которая находится на втором этаже.

Нас сразу же встречает чуть прихрамывающая лестница с довольно крутыми ступеньками. Что интересно, подниматься по ней не страшно, потому что чувствуется — сделана на совесть. Алексей Петров, бодро шагая по ней, восхищается, мол «не в каждом доме такое встретишь». Хозяйка только посмеивается.

Внутри квартиры вовсю идет ремонт. Анна рассказывает, что последний раз его здесь делали в 60-е годы, об это свидетельствовала краска «приятных» оттенков из советского прошлого и веселенькие обои в цветочек.

Сразу у входа — ванная, затем — небольшая комната типа гостиной, где нас встречают другие обитатели дома: мама Анны, всё та же угольно черная кошка и небольшая, но звонкая собака, приветствующая непрошеных гостей лаем. Настоящий охранник!

Из гостиной мы попадаем в кухню, а уже через нее — в большую комнату с настоящим сокровищем — старинной печью, которая когда-то отапливала дом.

— Ого! — удивляемся мы такой ценной находке.

Особенно привлекают наше внимание печные заслонки, которые здесь явно не только ради функционала, но еще и для красоты.

Они задекорированы разными узорами, а самая верхняя — вообще мини-картина. На ней изображен Драмтеатр Охлопкова в его прежнем виде.

— Печь у вас сейчас просто как элемент декора? Или вы ей пользуетесь? Пирожки, например, жарите, — спрашивает Алексей Петров.

— Нет, мы точно не пользуемся, но, судя по всему, не так давно она еще выполняла свои функции. Когда мы купили дом и открывали печь, нашли в ней золу, выгребали оттуда, — отвечает Анна.

По ее словам, такие же печи и в других квартирах дома. Их здесь, кстати, четыре — две однокомнатные и две трешки. Правда, сейчас однушка на первом этаже переделана под офис. Его владелец также имеет трехкомнатную квартиру на первом этаже. На втором, в трешке, живут Анна и ее семья, а через стенку — соседи в однокомнатной квартире.

— До нас здесь жили дедушка с бабушкой. Вот они, как могли, поддерживали квартиру в порядке. Потом здесь жила одна из их дочерей, но она была инвалидом и сильно болела. После ее смерти квартиру продали нам, — делится хозяйка квартиры.

А затем вдруг вспоминает забавную историю, связанную с домом:

— Когда мы только купили квартиру, к нам в гости приехала мамина сестра. Приехала и говорит: «А я, ребята, в этой квартире-то уже была». Ну, я спрашиваю: «Как это ты тут, интересно, была?» И она рассказала, что в молодости у нее был ухажер, чьими родителями как раз и были те бабушка с дедушкой, которые жили здесь до нас. И вот моя тетка приходила в этот дом в гости к своему воздыхателю. Это было еще в 60-е годы.

— И что она сказала, изменилось всё внутри? — интересуется Петров.

— Говорит, что только обои в зале были другие, а так в целом всё, как и 50 лет назад, — отвечает Анна.

Что же касается внешнего облика дома, то он, несомненно, за свою жизнь изрядно постарел, это видно по многочисленным морщинкам-трещинам в краске на стенах, по обветшалой крыше и покосившемуся козырьку над главным входом.

На этом фоне контрастирует беседка-новодел, которую владелец квартиры и офиса на первом этаже пристроил недавно. Там любит отдыхать его пожилая мама. Также из общей картины выбивается забор из профлиста, который явно крадет у дома часть его обаяния.

В целом после посещения этого места остаются светлые, но грустные мысли. О том, как старится и исчезает деревянное великолепие Иркутска. О том, как эти бедные домики становятся точно пожилые родственники, за которыми никто не хочет ухаживать. А еще о том, что вместе с этими старинными усадьбами и особняками город теряет часть истории, которую потом практически невозможно вернуть.