Как кладбище стало деревней, а деревня — самым тусовочным местом: история иркутского 130-го квартала

Сейчас уже довольно сложно вспомнить, как выглядел 130-й квартал еще лет 15–20 назад. Бутики, бары и кофейни в деревянных зданиях привлекают к себе тысячи иркутян и туристов каждый день, а ведь еще совсем недавно на этом куске жила своей жизнью деревня в центре города, а почти три века назад здесь хоронили обрусевших немцев. Вспоминаем историю главного тусовочного места Иркутска.

Лютеранское кладбище появилось здесь в 1730-х годах и хоронили здесь обрусевших немцев, которые исповедовали протестантизм. Тогда это место находилось далеко за пределами города. Кладбище функционировало около 70 лет, но хоронили там мало. В основном потому, что и немцев в Иркутске XVIII века было не очень много.

Известно, что там, например, хоронили иркутских управленцев — обер-коменданта (главу военного гарнизона), бригадира Ивана фон Линемана, вице-губернатора Иркутской провинции Лоренца Ланга и первого губернатора Иркутской губернии генерал-майора Карла Фрауендорфа. Маленькое кладбище обнесли высокой каменной стеной, которая сохранилась до начала XX века, и стояла всего в 30–40 метрах от Крестовоздвиженской церкви.

На момент сноса стены в 1910 году на этом месте сохранилось 10 могил с уцелевшими памятниками. В советское время власти несколько раз хотели возвести здесь монументы, в память комсомольцев или декабристов. В итоге, как вы знаете, там поставили скульптуру Бабра.

Квартал за кладбищем начали застраивать во второй половине XVIII века. Территория находилась за пределами города и представляла из себя небольшое село. Но иркутские усадьбы подобрались к нему довольно быстро, уже к началу XIX века. Тогда же власти города сформировали там основные улицы, построили казенные и жилые дома, в квартале появились кустарные производства, гарнизонные и навигационные постройки, казармы, кирпичные сараи, склады и стекольный завод.

На этом месте сходились летний и зимний Заморские тракты — торговые и транспортные пути на Байкал и на Восток, на углу улиц Ленина и Тимирязева даже стоял шлагбаум Заморской заставы. После того, как в 1858 году генерал-губернатор Николай Муравьев заключил с Китаем Айгунский договор, по которому левый берег Амура присоединили к России, на въезде в город установили Амурские ворота, через которые должен был проехать Муравьев. А улицу Заморскую переименовали в Амурскую (сейчас мы знаем ее как Ленина).

Также квартал окаймляли улицы Зимне-Байкальская и Летне-Байкальская, по которым, соответственно, ездили на Байкал зимой и летом. Зимне-Байкальская после заключения Айгунского договора стала Нижнеамурской, а Летне-Байкальская — Верхнеамурской. Теперь это улицы 3-го Июля и 25 Октября. Еще там была улица Среднеамурская (1-я Ленинская, а теперь — Седова), а также улица Мастерская, где находились полковые мастерские, кузницы и другие кустарные производства. Ее переименовали в улицу Кожова.

Квартал застраивали, в основном, деревянными зданиями. Над ними работали не только местные мастера, но и петербургские архитекторы. Фасады домов были в основном в три окна, некоторые — в пять. К каждому дому пристраивали сени. Одноэтажные дома строили на подклетях — нежилых полуподвальных этажах. Двухэтажные усадьбы с мансардами, балконами и антресольными этажами начали появляться здесь во второй половине XIX века. Ворота и калитки усадеб богато украшали отделкой и резьбой.

При этом нельзя сказать, что здесь жили знатные и богатые иркутяне. Дома принадлежали мещанам, крестьянам, отставным военным, мелким чиновникам и даже ссыльным. Зажиточные тоже были, но буквально несколько семей — владельцы известной типографии Анна Александровна и Яков Николаевич Сизых, владелец крупного иркутского чайного магазина «Реномэ» А. А. Школьников, совладелец знаменитой Курбатовской бани Григорий Русанов. Еще тут жил потомственный дворянин Небываловский, а в 1901 году там поселилась первая женщина-врач в городе Анна Ковригина.

В конце XIX века квартал хотели снести и разбить там сквер, но от этой идеи отказались. На тот момент в квартале было 44 дома — границы участков устоялись, а с началом строительства Транссибирской железной дороги и размещением в Иркутске ее Забайкальского управления стоимость найма жилья в центре города начала расти. Почти в каждой усадьбе внаем сдавали квартиры чиновникам железной дороги и рабочим. Продавать участки никто не торопился, потому что прибыльнее было сдавать жилье, размещать в домах торговые лавки и мастерские.

Первая лавка в квартале появилась на стрелке улиц Седова и 3 июля — сначала это была парикмахерская Шахнина, а затем бакалейная лавка Синцова. Также неподалеку располагались бакалейная лавка Королева и салон фотографии Загорянского, бакалейная лавка в доме Школьниковой, винно-бакалейная лавка и «прачешная» Плотниковской. Здесь же работал мужской портной Баранов, находилась школа кройки и шитья «Московская» и дамская мастерская Удаловой.

На Седова работали больницы Анны Ковригиной и контора податного инспектора 2-го участка. Рядом практиковал частный адвокат Красильников, стояли сапожная мастерская Мандрюченко, столярная мастерская Готлибова и ювелирная мастерская Алексеева.

В советское время, а также в 90-е и нулевые деревянный квартал в центре города старались обходить стороной. Бытовало мнение, что там небезопасно, а жизнь людей была не устроена. На входе в квартал красовался камень обещавший когда-нибудь превратиться в памятник декабристам.

В 2009 году губернатору Иркутской области Дмитрию Мезенцеву пришла в голову идея создать на этом месте общественное пространство — квартал исторической застройки. Для реализации проекта он позвал в Иркутск Юрия Перелыгина — директора института «Ленгипродор», который к тому времени уже разработал и реализовал аналогичный проект в Санкт-Петербурге у Московского вокзала.

Дмитрий Разумов, который тогда был вице-мэром Иркутска, и курировал проект от администрации Иркутска, считает Юрия Перелыгина идейным вдохновителем проекта.

— Санкт-Петербургский проект — немного другая история, больше про каменное, а не деревянное зодчество, но Перелыгин эту идею успешно адаптировал под Иркутск, — вспоминает Дмитрий Разумов.

К тому времени квартал из ветхих деревянных домов уже начали расселять. Это началось еще при Александре Тишанине, но тогда была идея просто убрать деревяшки и построить многоэтажные жилые дома. Однако эту территорию по словам Разумова, Мезенцев «отвоевал» под историческую реконструкцию.

Юрий Перелыгин называет автором идеи губернатора Дмитрия Мезенцева.

— Впервые о том, что какой-то кусочек Иркутска нужно реконструировать, я услышал от Дмитрия Мезенцева в конце июля 2009 года. И уже в сентябре приехал в Иркутск и узнал, что это 130-й квартал. Он сказал, что хочет реализовать проект к 2011 году, к 350-летию города. Потому что тогда это был неухоженный кусок города прямо перед театром имени Загурского.

Всего было три идеи: первую разработал «Иркутскгражданпроект», а точнее Елена Григорьева, Андрей Макаров и Марк Меерович — они делали ставку на деревянное зодчество. Еще было два проекта московских фирм — снести все деревяшки и построить жилье средней этажности или элитные деревянные дома усадебной застройки, вроде того, что делает финская фирма HONKA. Естественно, вспоминает, Юрий Перелыгин, выбрали идею «Иркутскгражданпроекта» и начали над ней размышлять.

— Мы работали, опираясь на объекты культурного наследия, приспособленные под новые функции, была задача создать поток посетителей и сделать проект более окупаемым, потому что на тот момент все деревянные объекты культурного наследия были для девелоперов страшным сном, — рассказал Юрий Перелыгин.

Выселяться из домов хотели не все. То и дело в СМИ появлялись новости о поджогах старых деревянных домов, люди судачили о том, что это застройщики таким незаконным образом расчищают место. Однако Дмитрий Разумов не связывает пожары с планами на строительство 130-го.

— Все было довольно прилично, потому что проходило под контролем губернатора, которому не нужна была такая негативная история. Да, там были такие люди, как хозяин ресторана «Золотая Рыбка», которые спекулировали и хотели выручить из планов Мезенцева сверхвыгоду. Но криминала при строительстве 130-го квартала не было, каждый дом был на контроле, всех уговаривали, убеждали, — рассказывает Дмитрий Разумов.

К тому времени на территории 130-го квартал было 12 деревянных объектов культурного наследия и около 56 деревянных строений. Каменное здание было только одно (оно стало планетарием).

Архитектор Елена Григорьева замечает, что их с Марком Мееровичем никто не выбирал, они, по сути, выбрали сами себя, просто потому что остальные не захотели в короткий срок делать такую работу, которая казалась утопической.

— Это был вызов для нас, которые много лет, десятилетия два, наверное, как минимум, до этого ратовали за сохранение деревянных домов в Иркутске. Мы подумали, что мы рискнем. Изначально это не была идея торгово-развлекательного места, это была идея идеологического продолжения культурного центра, который проектировали наши учителя — архитекторы-шестидесятники. То, что получился такой развлекательный центр, конечно, не совсем соответствует изначальной идее, но тем не менее функции культуры тоже существуют: и частная художественная галерея, и планетарий с ноосферой есть, и несколько заведений музейно-культурного характера, — говорит Елена Григорьева.

Весь периметр был деревянный. Заменялись только не представляющие ценности разрушенные домики.

— Если вы помните, то квартал-то был трущобный и, кроме электричества, там из благ цивилизации не было ничего. Мы как раз максимально хотели сохранить деревянную застройку, заменив некоторые дома, которые себя изжили и восстановив по архивным документам облик исторически ценной застройки. Внутри квартала ее не было, там были бараки советского времени и пустоши. Там мы и задумывали вот эту главную площадь. А торговый центр, который сейчас называется «Модный квартал», должен был стать многофункциональным центром, полностью врытым в рельеф, разделенным на отдельные террасы, — говорит Елена Григорьева.

Юрий Перелыгин назвал три основные проблемы, с которыми он столкнулся при подготовке проекта к реализации: недоговороспособность трех уровней власти — федеральной, областной и городской, — недоверие бизнеса к власти — многие предприниматели не хотели вкладывать деньги в новую территорию без гарантий, что бюджетные деньги в нее тоже вложат, — и отсутствие нормативов комплексного развития территории. Юрий Перелыгин тогда возглавил частный инвестиционный фонд, который привлек первых частных инвесторов проекта.

— Всем мне говорили, что это невозможно, что это не окупаемо ни при каких обстоятельствах. Никто в это дело не верил, кроме нескольких человек. Если бы проект не поддерживал Дмитрий Мезенцев — ничего бы не было, — вспоминает Юрий Перелыгин.

При планировке в территорию включили большое общественное пространство в виде амфитеатра на 2000 зрителей, который был бы вписан в рельеф и где можно было бы проводить городские общественные праздники. То, что реализовать его не удалось, Елена Григорьева до сих пор вспоминает с горечью.

— Это был бы концертный зал под открытым небом. Очень хорошая идея, глубоко проработанная. Уже даже были люди, которые готовы были заниматься там театром, показывать спектакли летом, а зимой мы предлагали заливать партер, как каток, и проводить там детские хоккейные турниры. Эта было бы полезно и для владельца «Модного квартала», но вышло так, как вышло, — вспоминает Елена Григорьева.

Модный квартал должен был быть многофункциональным и многоуровневым центром, где помимо торговых мест запроектировали двухуровневую парковку, музей авиации (Мезенцев даже привлекал в качестве идеолога и потенциального спонсора Иркутский авиазавод) и пара маленьких кинозалов. Но когда в проект зашли инвесторы, говорит Елена Григорьева, они постарались выжать из территории как можно больше квадратных метров — сократили один уровень парковки и вышли из-под рельефа.

— Это объективные обстоятельства, мы боролись с этим как могли, но в итоге сделали компромиссный существующий вариант. Понятно, что там много недостатков, которые нам, авторам, особенно больно было видеть. Мы всё время на них указывали, но потом как-то время немножко это сгладило, народ полюбил 130-й квартал, — говорит архитектор.

Модный квартал вводили в две очереди — первую часть, включающая в себя стрелку и небольшой отрезок главной площади, ввели в 2011 году, а всю остальную часть и «Модный квартал» — в 2014-м. Но территория должна была развиваться и после открытия.

— В течение этих 13 лет у нас сменилось три мэра, каждому из них мы посылали список того, что надо сделать в 130-м квартале. Кое-что делалось, но, к сожалению, не всё.

— Все эти точки должны быть связаны мостовыми переходами. Также очевидно, что не хватает парковочных мест и не отрегулированы правила размещения рекламы и вывесок — сейчас каждый владелец делает то, что ему заблагорассудится на уровне своего эстетического воспитания, — отмечает Елена Григорьева.

По мнению Юрия Перелыгина, 130-му кварталу не хватает внимания властей. С посещаемостью в 6 миллионов человек в год он генерирует, около 1 миллиарда рублей налогов во все уровни бюджета, рассуждает он, поэтому такие проекты нужно держать в хорошем тонусе.

— С моей точки зрения, частники, конечно, поддерживают свой бизнес, а вот властям города уже пора делать в 130-м реконструкцию: заняться плиткой, лестницами, освещением — короче говоря, благоустройством квартала. Его точно нужно апгрейдить. Частники, понятное дело, в этом заинтересованы, а вот город периодически недорабатывает. То ли у них нет механизма, то ли некому за этим смотреть — не знаю, — говорит Юрий Перелыгин.

Елена Григорьева заметила, что мало какой объект полностью соответствует проекту, и это нормальная, хоть и неправильная практика.

— Такая у нас есть неправильная традиция — всегда происходит удешевление проекта. Так случается со всеми объектами, как по объективным, так и по субъективным причинам. Что касается благоустройства то, конечно, им нужно заниматься хотя бы раз в два года. Во-первых, тогда благоустройство делалось в спешке, а во-вторых, 130-й квартал требует постоянного ухода и обновления, — считает архитектор проекта.