Политтехнолог: Голосуя сердцем, выбираем что попало

Предстоящие выборы в Государственную думу РФ обещают быть крайне интересным зрелищем. Во-первых, в Иркутской области постепенно взрослеет электорат, об этом говорит выросшая за последние полгода явка – с традиционных 25% до 40%. Во-вторых, выборы пройдут по одномандатным округам, эта система может существенно изменить ход кампании. Наконец, желудки наших сограждан постепенно пустеют, а головы наполняются пропагандой. В этом контексте возникает вопрос: насколько исход этих выборов будут определять политические технологии, а насколько — воля избирателей? Ответить на этот вопрос попытался известный в Иркутске политтехнолог, пожелавший сохранить анонимность.

- Эффективность технологий сильно зависит от масштаба выборов. То, что называется чёрными технологиями, может принести кандидату до 40% результата максимум. Когда на недавних губернаторских выборах случилось массовое протестное голосование во втором туре, технологии уже ничего не решали. Очень многое зависит от территории.

Были случаи, когда кандидат приехал, купил поголовно целую деревню, а народ деньги взял, но проголосовал за конкурента. Или, например, возил-возил кандидат народ на участок, а потом выяснилось, что подвоз — за другого кандидата. Как отыграются чёрные технологии, угадать очень трудно. В любом случае, если явка уходит за 25-27% — всё, технологии не работают. А в последние полгода, кстати, явка в области сильно пошла вверх.

- Эффективна ли агитация?

- Моё мнение — она не работает. Людей этим перекормили. По крайней мере, агитация редко работает именно как агитация. Если только не в каких-то совершенно экстраординарных формах. Единственная задача, которую она действительно может решить — повышение известности кандидата. Причём не сразу, а за несколько лет. Чтобы физиономия условного Васи за эти годы примелькалась, и его стали узнавать.

Ещё один вариант — использовать её, как повод зайти к гражданину в гости и узнать, за кого он хочет голосовать. Есть и ещё одна важная, и едва ли не первостепенная роль наружной агитации. Чтобы кандидат, проезжая по городу, увешанному его изображениями, понял, что технологи работают. Но, в любом случае, это не оружие победы.

- Эффективны ли в кампаниях архетипы, образы «идеальных политиков»?

- Именно, что архетипы. Базовые. Древние. Давно не работает. Единицы территорий, где можно найти ярких людей, яркие образы, которые способны увлечь электорат. Лидеров, ярких политиков, вроде тех же директора «Белореченского» Гавриила Фронтенко или депутата Геннадия Истомина, почти не осталось. И политика превращается в технократию.

- Предположим, что с одной стороны находится неработающая агитация, с другой стороны — чёрные технологии. Что посредине?

- Совокупность случайностей и везение. Очень многое зависит от личности кандидата, от его харизмы. Наше старое доброе «голосуй сердцем» никуда не делось, поэтому угадать результат заранее довольно трудно. Если народу предлагают несколько вариантов кандидатов, и каждый по-своему логичен, выберут самый нелогичный.

Сарафанное радио прекрасно работает. Встречи с избирателями. Настолько хорошо, что некоторые граждане становились мэрами, просто пройдясь по соседям и попив со всеми чай. Очень важно поймать и оседлать протестное голосование. Если не получается нивелировать его или оседлать, тебя просто снесут.

- Насколько эффективен самопиар представителей власти в официозных СМИ?

- Это работало только в те времена, когда на местах было по три газеты — всесоюзная, областная и районная. Теперь официоз тонет в огромном море всевозможных источников информации на любой вкус.

- С чего вы начинаете планировать стратегию, когда заходите на территорию?

- Зависит от поставленной задачи. На выборах ведь далеко не всегда она состоит именно в том, чтобы привести кандидата к победе. Иногда люди идут просто попиариться. Могут решать чисто экономические задачи. Иногда те, кто идёт просто побаловаться, внезапно обнаруживают себя в числе лидеров. И выигрывают. Есть мнение, что так и произошло с Сергеем Левченко, который изначально не планировал побеждать. Выборы ведь всё больше превращаются в сферу бизнеса, чем, собственно, выборов.

- А социальный состав территории вы учитываете, планируя стратегию?

- Конечно. С этого всё и начинается — с анализа территории. Стоит туда лезть или нет? Как действовать? Если такого анализа не проводить, одни и те же поступки могут на разных территориях привести к противоположным результатам. Например, есть два города, в каждом по заводу. Но в первом городе директор предприятия — царь и бог, во втором городе его ненавидит каждая собака.

- Можете перечислить социальные факторы, определяющие исход голосования в Иркутске?

- Протестное голосование, и ещё раз оно. Совсем недавно мы видели просто эпический тому пример. Воюя с иркутскими коммерческими группами, Сергей Ерощенко получил протестное голосование, направленное против него самого. И люди проголосовали не за Левченко, а против Ерощенко. Так же, как и пять лет назад, голосовали не за Кондрашова, а против Серебренникова.

- Какими методами вы пользуетесь, чтобы узнать, чем дышит территория?

- Прежде всего надо сказать, что это требует много времени. Меньше чем за полгода нормальный человек за это дело не возьмётся. При этом не стоит всецело полагаться на информацию, которую даёт заказчик, потому что люди, которые на него работают, могут показывать то, что он хочет видеть, а не то, что есть в реальности. И в этом тоже большая беда.

Количественные показатели можно взять из открытой статистики, например, просмотрев результаты предыдущих выборов. Потом просмотреть то, что писали по выборам местные СМИ. Важно пообщаться с людьми, которые там живут, хорошо, если эти люди знакомые. И, если мы имеем дело с Иркутском, учитывать, что люди всё равно будут голосовать против, а не за.

- Что нужно сделать в Иркутской области кандидату в депутаты Госдумы, чтобы голосовали за него, а не против?

- Многое зависит от того, как себя поведёт губернатор. Что будут делать с округами. В любом случае, выборы будут очень интересными, потому что мы голосуем вновь по отменённым 10 лет назад одномандатным округам. Иркутская область будет избирать четырёх депутатов, это довольно много для одного региона. Кстати, судя по всему, человек, который делил область на избирательные округа, не смотрел на карту. Иркутский район растащили на четыре округа, при этом многие округа объединяют территории, никак между собой не связанные.

- Вы сказали, что многое будет зависеть от губернатора, что имелось ввиду?

- Пойдёт ли он на выборы или нет. Если нет, кого он будет поддерживать.

- Вы не исключаете того, что Сергей Левченко будет участвовать в выборах?

- Нет. Один известный политтехнолог раньше говорил — не пиарьте, и не отпиарены будете. С Сергеем Левченко произошёл тот самый случай. Пошли попиариться перед Госдумой и внезапно стали губернаторами. И теперь плохо представляют себе, что делать дальше. То же самое, как мне кажется, произошло с господином Фроловым (избранный в начале декабря мэр Иркутского района Леонид Фролов – прим. ред.).

- Что изменят одномандатные округа?

- Всё будет проходить, как в конце 90-х. С одной стороны - большие партийные проекты. С другой - великие добродетели, которые будут яростно облагодетельствовать свои 450 тысяч человек. Почему в 90-х отменили одномандатников? Потому что очень много шло в депутаты откровенных и жёстких бандитов.

В итоге всякая связь между властью и избирателями была потеряна. Да что говорить, вы часто видите иркутских депутатов Госдумы? Ну, приезжают раз в год, ну, два раза, подуть щёки в актовых залах. Вы видели, чтобы хотя бы один из них собирал тут стадионы и отчитывался о своей деятельности?

Будет интересно, словом. Партии попытаются искать местных «паровозов» и тут очень важно будет не ошибиться, ведь неверно выбранный персонаж может похоронить не только себя, но и всю партию на своей территории. Есть отдельные товарищи, например, у которых постоянно руки тянутся к пистолету. И всё, что они при этом говорят, люди относят и к партии тоже.

Возможны самые невозможные на первый взгляд комбинации. Например — бодалово Сергея Левченко с кем-нибудь из ангарских. Или борьба Истомина с каким-нибудь Битаровым в Октябрьском и Куйбышевском районах. Или борьба Кондрашов — Битаров.

Будет очень остро стоять проблема локальности отдельных лидеров. Мы сидим в Усольском районе и говорим: вот, у нас Вася — бэтмен и молодец. А в Ангарском городском округе, который теперь стал больше Усольского, Вася совсем не бэтмен. Локальные лидеры есть, но областных — по пальцам можно пересчитать. Если вы спросите за пределами города, например, кто такая Ежова (спикер гордумы Иркутска Ирина Ежова – прим. ред.), вам никто ничего не скажет. Если вы спросите, кто такой Брилка (спикер заксбрания Иркутской области Сергей Брилка – прим. ред.), может быть и скажут, причём чем дальше на север вы поедете, тем конкретнее вам будут говорить. При этом есть территории, где его совершенно не знают.

- Что еще изменится?

- Политика стала скучной, а люди отнюдь не идиоты, чтобы этого не замечать. Случилось сие отчасти благодаря узости и зашоренности некоторых политтехнологов. Даже по прошлым выборам в области видно, что в деревне, 30-тысячном городе и мегаполисе в миллион человек показывают одно и то же. Это людям неинтересно. Но и абсолютно внесистемный человек при этом пройти не сможет, просто из-за нехватки необходимых ресурсов.

Можно констатировать, что скучное время технократов уже позади. Людям неинтересно слушать, что и как надо делать, им захотелось экшна. И с одной стороны это плохо, потому что мы можем превратиться в Украину, а это сейчас страна, в которой правят пиарщики. Популярность могут получить люди, которые довольно далеки от привычной нам политической тусовки, от того, что принято называть политикой.

Ещё один момент — в область приходят новые игроки, прежде всего речь идёт о крупных газодобывающих кампаниях. У этих ребят немного другие методы работы. Сначала они пытаются договориться с губернатором территории и с мэрами поселений, где будет проходить труба. Если не получается — горе тому губернатору и уж тем более мэру.

- Выше вы говорили, что анализ территории предполагает анализ местных СМИ. Что вы имели ввиду?

- Смотришь, что писали про кандидатов на прошлых выборах. Сразу видно кто, от кого и зачем шёл. По СМИ или местным форумам можно узнать, кто именно предлагает тебе работу.

- А опросы вы используете?

- Я не верю в соцопросы. Статистические методы нужны, но только не в таком виде. Потому что есть ленивые студенты, которые рисуют соцопросы. И есть студенты, которые это делают профессионально, рисуя даже проверочные вопросы. Примеров тому миллион. Если мы с вами, будучи конкурентами на территории, закажем про себя два опроса, они будут абсолютно отличаться. Мне кажется, что это пустая трата денег.

Есть и ещё один момент. Сейчас стало очень модно говорить, что ты будешь голосовать за власть просто так, на всякий случай. Из-за этого рейтинги надуваются просто неимоверно. Скажем прямо — гораздо эффективнее подвоз и фальсификации, если нет жёсткого протестного голосования.

- Сколько нужно денег, чтобы стать депутатом думы среднего по меркам области муниципалитета?

- Всё сильно зависит от обстановки и численности населения территории. Как правило, всё танцуется от стоимости агитсети. Очень будут разные суммы если работаешь в 150 деревнях по 10 человек в каждой, куда нужно заслать минимум по одному агитатору или в спальном районе большого города, где одного хватит на 700 человек.

От географии многое зависит, от ресурсов кандидата. Речь ведь не только о финансах. Если кандидат или, например, его лучший собутыльник, работает в МЧС, вопрос с проходом в труднодоступные территории не стоит в принципе. Если кандидат — директор депо маршруток в Иркутске, у него не стоит вопрос с агитацией в общественном транспорте и самим транспортом как таковым.

Или допустим твой кандидат — директор предприятия, и может по одному щелчку кнутом поставить его на задние лапы и отправить на участок. Более того, ресурс надо уметь использовать. Есть принципиально неизбираемые кандидаты. Нигде и ни при каких деньгах, закопай ты в него хоть миллиард, его не изберут.

Невозможно дать идеальную формулу расчёта стоимости кампании. Даже в пределах одного города Иркутска, где можно встретить Юрия Диомидовича (Юрий Коренев, депутат гордумы с 2000 года – прим. ред.), который с незапамятных времён носится по своему Радищево и его выбирают, а есть Василий Истомин (сын депутата заксобрания Геннадия Истомина, гендиректор МУП «Агора» Василий Истомин – прим. ред.), который на то же Радищево потратил огромную кучу денег и его все равно не избрали. Про Иркутск больше ничего сказать не могу, так как принципиально не работаю в городах, в которых живу. Не хочу, чтобы стреляли по окнам.

- Скажите, что, на ваш взгляд, является главным недостатком современной избирательной системы в России?

- Выборы ведь всё больше становятся профанацией, а причина часто кроется, и особенно это касается партии, ведущей нас вперёд, в том, что политики разучились работать. Говорить все умеют ярко, могут классно отчитываться, могут рассказывать про космические корабли, бороздящие просторы вселенной, но не более того. Как следствие, масса показухи.

В результате в ряде населённых пунктов торговля агитсетями превратилась в хорошо организованный бизнес. Приходит к тебе человек и говорит, вот, дескать, у меня 150 человек, работаем 10 лет на территории, у нас все бабушки подписаны. Тетрадки с телефонами бригадиров продают. В Ангарске этот бизнес поставлен на высокий профессиональный уровень, даже есть несколько крупных менеджеров. В Иркутске тоже такие есть – и прохиндеи, и настоящие.

- А насколько сеть влияет на шансы победить?

- Можно привести пример Ново-Ленино. Ольга Жакова, руководившая фондом Красноштановых, вела их кампанию на прошлых выборах в заксобрание. А потом ушла вместе со всей сеткой, всеми базами и людьми. На выборах она, конечно, не победила, но сильно испортила картину Красноштановым, которые, впрочем, тоже не смогли победить.

- Какие нелегальные технологии на выборах самые эффективные?

- Досрочка при своих комиссиях и подвозы. Остальное зависит от объёма. На пяти участках можно попробовать подкорректировать результаты, на 100 участках подкорректировать не получится. Поэтому самый эффективный метод — долго и заботливо растить своего кандидата. Чтобы из человека с улицы сделать нормального кандидата надо около 3 лет, если он, конечно, не гений.

- Какие социальные и профессиональные группы пользуются наибольшим спросом у избирателей?

- Доктора. Неплохо идут учителя, правда, немного хуже, чем врачи. Неплохо выбирают предпринимателей, если им грамотно построить кампанию. Раньше неплохо выбирали чиновников, но теперь — хуже.

- Кого не выберут ни при каких обстоятельствах?

- Сотрудников ЖКХ. Их ненавидят, за очень редким исключением. Я знаю в области только одного сотрудника ЖКХ, которому удалось избраться. Сотрудников ГИБДД не выбирают.

- А учёные пользуются спросом?

- Всё зависит от территории. Скажем, в Рабочем вы кандидата наук замучаетесь двигать. Там могут выбрать классного парня — спортсмена, или хозяина местной сети киосков. Этих же людей никогда не выберут, например, в Академгородке.

В разных ситуациях хорошо идут сотрудники МЧС. Военные и ветераны пользуются спросом. Чаще, конечно, вторые, чем первые, кадровые военные лезут в это дело крайне редко, их и так слишком хорошо кормят. В сельских территориях хорошо идут участковые. Бандитов выбирают.

- Почему выбирают бандитов?

- Просто они ярче. На фоне массы толстых, лысых и серых мужиков в костюмах, которые абсолютно не цепляют. Качество при этом не важно, главное — яркость.

Поэтому идеальный, на мой взгляд, вариант — не делать ситуацию под кандидата, а кандидата под ситуацию. Тебе говорят: мы хотим поставить туда-то своего мэра. А ты уже оцениваешь ситуацию и выбираешь подходящего человека. С другой стороны, в этом случае ответственность тоже целиком на тебе.

Если работаешь с готовым кандидатом, можно в крайнем случае сказать, ну, извините, что дали, с тем и работаем. К сожалению, сейчас немногие идут по этому пути, выращивая кандидата. Все ведь привыкли вложить рубль и сразу получить 10.

- Какими качествами должен обладать технолог, чтобы быть на хорошем счету?

- На выборах нельзя хорошо или плохо работать. Нельзя сказать, вот, мы так хорошо отработали, но проиграли. Я видел гениальных технологов с обалденными бюджетами, которые спали по 2 часа, и всё равно что-то у них не шло. Видел откровенных торчков, которые, получив аванс, ударялись в вену, приходили в себя на следующий день после выборов и узнавали, что победили.

Были конченные алкаши. Были те, кто ставил себе копеечные гонорары, но потом воровал миллионы. Самый важный ресурс, которым может располагать технолог — его репутация. Кому нужен специалист, который в середине кампании может кинуть кандидата и перейти к его конкуренту?

- А насколько это безопасная работа вообще?

- Бывает всякое. И стреляли в людей, и сажали, но, как правило, все уже люди зрелые и грамотные. Есть одно очень важное правило, я пытаюсь своим кандидатам его объяснять, как и конкурентам на переговорах. Днём выборов жизнь не заканчивается. После дня выборов проигравший не умирает, вчерашним конкурентам, достаточно влиятельным людям, предстоит долго жить в одном городе и, если они развязывают после выборов гражданскую войну в своём городе, лучше от этого никому не будет.

- Как себя ведут суды?

- Самый парадокс в том, что юридические вопросы составляет около 15% кампании. Ты должен, учитывая существующие нормативные ограничения, создать такие условия для дела, чтобы ни у кого не возникло вопроса о законности происходящего. Чудовищное искажение реальности, словом.

Снять кандидата с выборов, если в наличии есть только правовые основания, невозможно почти. Должно быть политическое решение. А суды, если вынуждены выступать самостоятельно, придерживаются политики невмешательства. Если один кандидат пытается снять другого через суд, последний принимает примерно такую позицию: дескать, вы после выборов обо всём этом забудете, а мы сейчас не хотим грех на душу брать.

Так что идите вы оба подобру-поздорову. Очень мало сотрудников прокуратуры или полиции, грамотных в электоральной юриспруденции. Для них это как экстремизм примерно. Проще «хулиганку» впаять, чем разбираться с тем, что это такое.

- Скажите, вы когда-нибудь появляетесь на участке в роли простого избирателя?

- Да, по возможности стараюсь голосовать. С этим связана забавная история. На позапрошлых выборах в думу Иркутска голосовал досрочно. Как только зашёл на участок, мне стали звонить из штаба одного из кандидатов и спрашивать, что я там делаю и на кого работаю?