«Стены пилили нашими же пилами». Иркутская семья борется за родовое гнездо на Байкале, в котором прожили четыре поколения

«Это только малая часть», — говорит мне Ирина Бурмейстер, выкладывая на столик в кофейне внушительную папку с документами. Родовое гнездо ее семьи, в котором жили четыре поколения, разрушили — теперь на западном берегу Байкала, в отрезанной от большой земли бухте Заворотной, кучей лежат бывшие стены дома вперемежку с личными вещами хозяев. Но Бурмейстеры, несмотря ни на что, собираются добиваться справедливости до конца. В этой непростой истории разбиралась корреспондент «ИрСити».

Фамилия Бурмейстер знакома многим, кто любит и ценит Байкал. Ледовые капитаны, которые умеют прокладывать безопасный путь по замерзшему озеру, гиды, фотографы, режиссеры — ипостасей у этой семьи много. Сами себя они называют байкальскими аборигенами. Это неудивительно — четыре поколения семьи жили на берегу Байкала, в бухте Заворотной. До 5 апреля 2024 года именно здесь был прописан Александр Бурмейстер — даже после того, как дом разгромили.

Но история эта началась еще в 2018 году, когда внезапно выяснилось, что Заворотная, где люди так или иначе жили почти сотню лет — сначала это была рыбацкая деревня, потом поселок геологов, которые разрабатывали здесь уникальное месторождение микрокварцита, затем заимка на несколько домов, — относится к лесному фонду. Хотя еще в 1990-х годах местные жители получили на руки документы о собственности на землю и дома.

Дома эти были построены известным в Иркутской области предприятием — «Байкалкварцсамоцветами» ­— в 1970-х годах. Строили их крепкими и надежными, на фундаментах. В 1986 году в Заворотной, в одном из этих домов, поселилась семья Бурмейстер, которая до этого жила на мысе Покойники: родители Александра Александровича работали на местной метеостанции и в государственном лесо-охотничьем хозяйстве «Байкал», на сейсмостанции «Солонцовая» СО РАН, но с созданием Байкало-Ленского заповедника им пришлось уехать.

— У нас там было три участка, мы жили всей семьей. И отец, и брат мой, — говорит Александр Бурмейстер.

­– А в 1991 году прошли подворовые обходы, гражданам выдали документы о том, что у них есть право на эти участки. В 1996 году выдали постановления, а потом и свидетельство о собственности. Свидетельство было зарегистрировано, как положено, в поземельной книге; жители стали приобретать у «Байкалкварцсамоцветы» дома, — подхватывает его дочь Ирина.

Она демонстрирует мне все документы. Чтобы собрать их воедино и доказать, что Заворотная с 1925-го была населена людьми, Бурмейстерам пришлось постараться — официальных семейных бумаг, которые подтверждали право на землю и дома, оказалось недостаточно, чтобы доказать свою правоту. Бурмейстеры провели много времени в архивах, делали запрос даже в Бурятию, к которой до образования Иркутской области относилась Заворотная. Бухта числится как населенный пункт в многочисленных списках, есть даже карта, на которой Заворотная отмечена как поселение. Кроме того, удалось раздобыть даже списки, в которых родители Александра Александровича числятся избирателями.

Более того, в 2023 году Онгурёнская дума приняла Генплан Онгурёнского муниципального образования, в границы которого внесла Заворотную как населенный пункт. Но документ оспорил Рослесхоз. Стороны дошли до Пятого апелляционного суда, но Генплан всё же признали недействующим.

— До 2018 года тоже были попытки забрать земли, тогда Байкало-Ленский заповедник хотел расширяться. Но посредством обращения в государственные органы, в том числе благодаря Росморречфлоту, территорию удалось отстоять, поскольку этот отрезок водного пути по Байкалу включен в федеральную судоходную трассу, — рассказывает Ирина.

Заворотная — естественная бухта вдоль западного берега северной части озера Байкал, где суда могут укрыться от ураганных северо-западных ветров, их порывы могут достигать 45 метров в секунду и больше. Именно поэтому она так ценна на этом водном пути.

В целом до 2018 года местные жители, а еще администрация Онгурёнского муниципального образования ни о чем не переживали. Все дома и земли стояли на кадастровом учете, имели официальные адреса. В границы особо охраняемых природных территорий Заворотная не попадала. Единственные ограничения, которые действовали здесь, связаны с законом об охране озера Байкал и центральной экологической зоной.

В 2017 году президент РФ Владимир Путин поручил установить границы населенных пунктов и лесных поселков на байкальской территории по фактически занятым территориям. Казалось бы, это ждало и Заворотную. Но в 2018 году Ольхонская межрайонная природоохранная прокуратура подала в суд иск с требованием изъять у собственников земли. Эти иски числятся в базе Ольхонского районного суда и, как следует из решений, прокуратура обосновывала свои требования на основании двойного учета участков — сведения о них были включены и в Единый государственный реестр недвижимости, и в государственный реестр лесного фонда.

— Как я поняла, прокуратура обратилась в Минлес Иркутской области, и ведомство дало заключение о том, что это земли лесного фонда. Но ни местные жители, ни, видимо, местная власть об этом не знали, — говорит Ирина Бурмейстер.

О том, что земли в Заворотной прокуратура хочет истребовать в федеральную собственность как земли лесного фонда, местные узнали лишь тогда, когда ведомство направило им уведомления о судебном иске.

Представители некоторых ответчиков тогда, в 2018 году, подали встречный иск к Российской Федерации и природоохранной прокуратуре, в котором просили признать, что у государства нет права на участки, а сами они не могут быть признаны лесным фондом. Обоснования — официальные документы, выписки из Роскадастра и ЕГРН о праве собственности людей и на земли (причем по сведениями из ЕГРН участки разрешены для дачного хозяйства), и на дома. Более того, был еще один тонкий юридический момент.

­– В соответствии с законом изъятие не применяется, если в течение трех месяцев со дня выявления расхождений в сведениях о земельном участке в ЕГРН и государственном лесном реестре лесном плане субъекта РФ в органы Росреестра не поступит уведомление уполномоченного органа власти об обращении в суд с иском об оспаривании зарегистрированного права на земельный участок. Иск не был предъявлен в течение трех месяцев, — отмечается в судебном акте.

Суд однако тогда встал на сторону прокуратуры. И, как следует из документов суда, проблема уходит далеко в прошлое — еще в советское время, когда «Байкалкварцсамоцветам», тогда еще государственному предприятию, согласовали размещение своих объектов на территории, которая так и осталась в государственной собственности.

А дальше ­пошло по накатанной: после развала СССР глава Огнурёнской администрации изъял участки у «Байкалкварцсамоцветов» в пользу муниципалитета, но не зарегистрировал это действие в районной мэрии, да и вообще местные власти не имели права предоставлять участки в частную собственность, отмечается в документах суда. Кроме того, поскольку территория Заворотной относится к Центральной экологической зоне, то суд приравнивает ее к особо охраняемой территории, а значит, и лесная амнистия, которая позволила бы людям дальше здесь жить, на бухту не распространяется.

— Суд не исследовал вопрос, самовольные строения на участках или нет. Он сказал, освободить участки от них ­— и не важно, какие это строения. Но при этом было забыто, что как минимум один человек был зарегистрирован в жилом помещении по месту жительства. Процедура должна была быть такая: вынесено решение о сносе дома, в нем же (в идеале), по обзору практики Верховного Суда (а ныне и по разъяснениям Пленума Верховного Суда Российской Федерации), должны были рассмотреть вопрос о выселении. Не об утрате права пользования домом, а именно о выселении. Но такого решения нет до сих пор, — говорит Ирина Бурмейстер.

Александр Бурмейстер был прописан в доме в Заворотной с 2004 года. Он был оборудован солнечными панелями, печкой, что позволяло жить тут зимой. Здесь можно было наблюдать за животными — для этого мужчина специально установил камеры. В доме хранились жесткие диски с огромным массивом материалов о байкальской природе.

­– Писал я книгу, и на этих утраченных жестких дисках потеряны ее главы, — замечает Бурмейстер, добавляя, что сумму ущерба оценивает в несколько миллионов рублей.

Жесткие диски и не только семья найти не может, потому что постройки снесли, не дав толком вынести личные вещи хозяев. Это случилось в минувшем феврале. Александр Бурмейстер в это время находился в Иркутске, на место приехала его дочь Анастасия. За неделю до этого поступил звонок о том, что на следующей неделе (без указания конкретной даты и времени) служба судебных приставов намерена выехать в Заворотную для сноса домов, предложили забрать личные вещи.

— Я приезжаю, а там уже сносят наши дома. Ко мне подходит судебный пристав, участковый и какой-то человек с оружием из спецотряда. Причем они просто представились, документов своих не показали. Я спросила, что они тут делают, они отвечают: «Мы выполняем решение суда, но не по Бурмейстеру, к нему претензий не имеем». Они будто бы исполняли решение по нашему соседу, который на снос согласился, — рассказывает Анастасия, усилием воли подавляя слезы.

У Бурмейстеров в Заворотной было три дома. Один из домов уже рушили, когда Анастасия Бурмейстер приехала в бухту. Делали это, по данным сайта ГУ ФССП по Иркутской области, рабочие «неравнодушной организации». Ни документов, ни постановлений о сносе при этом у них не оказалось — рабочие ссылались на то, что их привезет прокурор.

А дом Александра Александровича, в котором он был зарегистрирован по месту жительства, был вскрыт. В нем поселились все эти люди, которые приехали в Заворотную сносить постройки. На бригадире даже была одежда Анастасии…

— Я зашла и поняла, что они в этом доме пьянствовали. Нашли водку, запасы наши, курили в доме. Дом был автономным, от солнечных панелей отапливался. Они систему просто спалили, и потому затопили дровами дом. На одной из кроватей я нашла чьи-то четыре выбитых зуба, — вспоминает Анастасия Бурмейстер. — А еще они из гаража нашего же принесли сумки, сложили туда некоторые вещи и спрятали под кровати. Будто хотели с собой забрать. Я просила участкового зафиксировать кражу, но он отказался. Сказал, что сейчас всё отдадут.

Всё это Анастасия может подтвердить видео- и аудиоматериалами — разговоры она фиксировала с самого начала, как приехала в родовое гнездо. Есть у нее запись о том, что договор с «неравнодушной организацией» заключил Минлес. Как оказалось, никаких бумаг никто не подписывал. Через несколько дней в Заворотную приехал и ольхонский межрайонный природоохранный прокурор Константин Чжен — и тоже заявляет, что приехал сюда по сносу дома соседа, а не домов Бурмейстеров. Но спустя время тот же прокурор заявил Анастасии, что у нее есть несколько дней, чтобы собрать личные вещи из дома и перенести в гараж.

— Мы прожили тут 30 лет. Как можно это всё за один день вывезти? — недоумевает она.

Семья Бурмейстеров, конечно, боролась за свои дома. Адвокат подал апелляцию на решение суда о сносе дома. Основанием, прежде всего, стало именно то, что Александр Бурмейстер до сих пор прописан в Заворотной.

— В апелляции мы сказали: «Ну как же, вы же забыли про выселение». В итоге апелляционная инстанция постановила, что дом по Бурмейстера, 1 не подлежит сносу, то есть теоретически он должен был остаться, хотя по кадастровым точкам он подлежал демонтажу. Но и обойти эту норму с выселением нельзя, — объясняет Ирина. — Тогда Теруправление обратилось в суд с требованием признать папу утратившим право пользования жилым помещением. Я юрист и понимаю, что выселение и утрата права пользования — это абсолютно разные правовые институты.

По закону, продолжает она, уже после решения о выселении можно было предупредить бывшего собственника о принудительном сносе, дать время вывезти вещи. А если вещи остались в помещении — их следовало описать, арестовать и передать на хранение. Кроме того, привлеченная к сносу организация после завершения работ должна была бы вывезти весь мусор с этого места.

Но суд, однако, удовлетворил иск прокуратуры. Причем, как рассказывает Ирина Бурмейстер, в обосновании требований прокуратура, ссылалась на то, что «ответчик зарегистрирован в жилом помещении, подлежащем сносу» — хотя апелляционное решение о том, что дом должен остаться, оспорено так и не было.

Параллельно в суде рассматривался иск об изменении способа исполнения решения о демонтаже построек. Изначально это должны были делать собственники.

— Суд это решение принимает, и, не снимая обязанностей по сносу с нас (не вменяя этой обязанности другому лицу, в частности взыкателю), говорит, что мы должны заплатить судебным приставам (в казну Российской Федерации) 1,2 миллиона рублей на организацию принудительного сноса. Кроме того, принимается еще и решение о взыскании судебной неустойки по пять тысяч рублей (вместо запрашиваемой Ольхонским межрайонным природоохранным прокурором в иске 10 тысяч рублей в день) за каждый день просрочки исполнения решения, — отмечает Ирина.

Штрафные санкции удалось оспорить в областном суде, их снизили до 500 рублей в день. Бурмейстерам так и осталось непонятным: обязаны ли они платить неустойку, если изменен способ исполнения решения суда либо нет. В разъяснении решения суда было отказано.

Вообще-то решение о сносе дома вступило в силу еще в 2021 году, правда, сроки, в которые нужно было это сделать, в судебном определении не указали. В 2022 году в Заворотную приехал судебный пристав, но увидев, что Александр Бурмейстер прописан в доме, закрыл исполнительное производство. Штамп о прописке в паспорте показывают и мне. В нем указано, что Александр Бурмейстер имеет регистрацию по адресу: Ольхонский район, местность Заворотная, улица Бурмейстера, 1.

— Пристав окончил исполнительное производство, как положено по закону, возвратил исполнительный лист в прокуратуру и разъяснил право на разрешение вопроса по выселению, — рассказывает Ирина. — Проходит несколько месяцев, прокуратура пишет, что в документах установлено противоречие: в справке МВД указано, что папа зарегистрирован в селе Онгурён, а в паспорте — в местности Заворотная. Пристав снова возбуждает исполнительное производство и просит МВД объяснить противоречие. В этом ведомстве поясняют, что раньше онгурёнская администрация не внесла сведения о Заворотной в необходмую систему, потому не выбиралась Заворотная, но в примечании в справке указывалось, что в паспорте адрес указан верно.

Бурмейстеры полагают, что в этом случае судебный пристав тоже должен был окончить исполнительное производство. Но по каким-то причинам этого не произошло. Вместо этого компетентные органы пошли в суды лишать Александра Бурмейстера права пользования жилым домом и взымать неустойки за неисполнение судебного решения о сносе, требовать авансирования расходов на принудительный снос.

— В конце концов в феврале мне позвонил начальник межрайонного отделения судебных приставов и сообщил о необходимости забрать личные вещи. Указал, что конкретную дату сноса пока назвать не может, ограничившись фразой «на следующей неделе», — говорит Ирина Бурмейстер.

Анастасия Бурмейстер в Заворотной, когда там сносили дома, провела несколько дней. Осталась она и после того, как уехал прокурор Константин Чжен, так и не показав документы на демонтаж домов их семей.

— Я всё снимала, просила документы, мне никто ничего не говорил. Относила вещи в гараж, как прокурор сказал. А он 26 февраля снова возвращается в Заворотную, привозит напечатанные на меня заявления и дает работягам подписать, будто я занимаюсь самоуправством, — рассказывает она.

«Ага, толпа пьяных мужиков и она, девчонка, им угрожает», — подхватывает Александр Бурмейстер. По словам Анастасии, рабочие вообще-то уже собирались возвращаться на «материк». Но им привезли продукты и сказали, что сносить. А хрупкой женщине дали время в один час, чтобы собрать вещи.

— Участковый говорит мне, что вывезут меня либо добровольно-принудительно, либо в наручниках. СОБР приехал, пока опрашивали соседей, что я никому не препятствовала. Они мне помогли вынести в гараж за этот час кое-какие вещи. Я с собой в итоге просто взяла куртку. Когда отъезжали, я видела, что начали разбирать тот самый гараж, который я замкнула на замок после того, как мы только что складывали туда вещи, — вспоминает Анастасия.

— Когда меня вывозили из Заворотной дом, нашего соседа уже разрушили, то есть, то, ради чего приезжали все эти люди, уже произошло, дома соседа больше нет. Однако ни строительная бригада, ни судебный пристав-исполнитель, ни прокурор, ни участковый, ни вооруженные лица, пребывающие в бухте, не выехали из Заворотной после достижения названной им цели командирования.

На большую землю Анастасию вывозили по льду Байкала, на болотоходе, за которым следовал УАЗик с мужчинами с оружием и участковым. Километров через 30 он угодил в щель, уйдя под воду почти по лобовое стекло.

— Они вылезали через кузов в итоге, повредили рулевую тягу. Нас высадили из болотохода на -25 градусов, водитель уехал за запчастью. Правда, чуть позже прибыла машина Прибайкальского нацпарка, сотрудники предложили проехать к ним на кордон, погреться, — говорит женщина.

В итоге до Хужира добирались уже ночью. На Анастасию Бурмейстер составили протокол о самоуправстве. Его женщина оспорила в суде — 24 апреля он встал на сторону женщины — никакого самоуправства в действиях Анастасии не было.

Сейчас на руках у Бурмейстеров копия акта судебного пристава, который в присутствии природоохранного прокурора зафиксировал, что в Заворотной снесены все постройки. Хотя, напомним, Анастасии Бурмейстер и те, и другие говорили, что контролируют демонтаж только соседского дома.

— Я с этим прихожу в суд и говорю: «За что мы должны заплатить 1,2 миллиона рублей?» Учитывая, что были нормы закона нарушены и никто якобы ни при чем. Мне говорят: «За вывоз мусора». А у нас есть их расчет, смета, по которой за вывоз мусора предусмотрено всего около 70 тысяч рублей, — говорит Ирина.

А разбирали постройки совсем не вручную ­– по бревнышку. Рабочие выкинули чужие вещи на снег, распилили на куски стены и просто «уронили» эти стены на всё имущество.

— Нашими же пилами пилили их, — подмечает Анастасия.

Александр Бурмейстер добавляет, что дома были не просто крепкие: потолки и полы были засыпаны приличным слоем еще советской стекловаты. Ее частички, когда стены ломали, взвились в воздух, а некоторые куски этого стройматериала разнесло ветром по округе, в том числе на байкальский лед — стекловату так никто и не убрал.

— Мы приехали туда с комиссией с двумя главами местной администрации и депутатом думы, заактировали всё это дело, сняли на видео это всё, — рассказывает он. — Мы уже на километр-полтора отъехали потом в Байкал, и сколько ехали, столько и встречали эти куски стекловаты. Стекловата была везде на льду. Это реально экологическая катастрофа. Там кубы этой стекловаты ветром разнесло на несколько километров в Байкал, всё аж блестит.

По данным межрегионального управления Росприроднадзора по Иркутской области и Байкальской природной территории, в «Заповедное Прибайкалье» обратились люди, которые выехали в Заворотную и собрали мусор, в том числе стекловаты на 20 мешков. Отходы передали в нацпарк для дальнейшей утилизации. Но никто из ведомства так и не приехал в Заворотную, сославшись на то, что это слишком опасно.

­— Мне просто непонятно: происходит такое и вообще никто не реагирует. Решение суда же тоже должно исполняться строго в рамках закона. Но уголовные дела прекращаются, Росприроднадзор дает предостережение, а прокуратура пишет про ответственность за распространение недостоверных сведений. И в этом деле так везде: в одном судебном решении указано, что дом подлежит сносу, в другом ­— не подлежит; специализированная организация для сноса не привлекалась, договор с ней не заключался, но решение суда о сносе исполнено в рамках исполнительного производства; дома и хозпостройки уже разрушены, но деньги в качестве аванса за эти работы пристав продолжает взыскивать. Мы обратились вообще везде, но толком так и не получили ясных ответов. И к «неравнодушной организации» обратились, но они не получают наши письма, — говорит Ирина.

Сейчас то, что осталось от домов и вещей, по-прежнему лежит в Заворотной. Я спрашиваю, чего Бурмейстеры хотят добиться сейчас, на что Ирина отвечает: «Да справедливости мы хотим добиться». Компетентные органы настолько запутали эту историю, что семье даже непонятно, с кого взыскивать материальный ущерб, который они понесли из-за утерянных и испорченных вещей.

— Мне вот так кажется: я живу, мне землю выделили по закону, на это есть все документы. Если государство потом выявило, что есть двойной учет, что по какой-то причине кто-то из чиновников где-то ошибся, почему я как гражданин должна нести ответственность за эту ошибку? Ну вы тогда сами как государство примите решение — гражданина переселить куда-нибудь либо компенсировать денежные средства на приобретение нового земельного участка и строительство дома. Это справедливо, на мой взгляд, если мы живем в правовом государстве. У нас же как? Пожалуйста, идите вон, снесите дом за свои деньги, еще платите неустойки, а ваши испорченные, уничтоженные и исчезнувшие вещи — это неважно, — говорит Ирина.

Я интересуюсь, какие эмоции сейчас испытывают члены семьи. Александр Бурмейстер бодро отвечает, что спустя шесть лет борьбы эмоций никаких нет, но руки никто опускать не собирается. А его дочь Ирина тихо добавляет:

— Да тяжело это всё.

Во всей этой истории много несостыковок. Чтобы разобраться в ситуации со всех сторон, мы отправили запросы в Байкальскую природоохранную прокуратуру, УФССП по Иркутской области и управление Росприроднадзора по Иркутской области и Байкальской природной территории.

Все три ведомства дали свои ответы, но прокуратура и служба судебных приставов ограничились лишь короткими ответами без конкретики. Оба ведомства сообщили о том, что дома снесли на основании судебного решения, но не указали, какой суд его принял и отменено ли решение апелляционной инстанции.

И в прокуратуре, и в УФССП заявили, что вывозить строительные отходы должен должник, то есть Александр Бурмейстер. В службе судебных приставов также уточнили, что снос строений включает в себя их разбор, демонтаж или разрушение, но никаких контрактов ведомство для этих работ ни с кем не заключало. Тем не менее судебный пристав действительно зафиксировал, что дома снесены. А в прокуратуре добавили, что при проведении работ в Заворотной нарушения норм экологической безопасности не допущено.

Ответ Росприроднадзора оказался куда более развернутым. Из него мы узнаём, что Минлес Иркутской области направлял запрос в УФССП по Иркутской области, чтобы выяснить, как и кто будет вывозить строительные отходы из Заворотной, но ответа на тот момент так и не получили. Но, по информации Росприроднадзора, площадку отчистят «с наступлением благоприятных погодных условий» — правда, кто это будет делать, ведомство не конкретизировало.

А еще именно Росприроднадзор называет подрядчика, который занимался разрушением «самовольных построек» в Заворотной.

— В соответствии со сведениями, предоставленными ГУФССП России по Иркутской области, с целью принудительного освобождения земельного участка в местности Заворотная Ольхонского района Иркутской области от незаконно возведенных строений в соответствии с требованиями федерального закона «Об исполнительном производстве» в качестве специализированной организации привлечено ООО «Генстрой». Договоров на выполнение работ между ГУФССП России по Иркутской области и ООО «Генстрой» не заключалось, — отмечается в ответе.

В ответе на запрос Росприроднадзор указал и ИНН компании, но, как сообщили «ИрСити» в фирме, она не имеет никакого отношения к работам в Заворотной. Номер налогоплательщика перепутали.

Нужная компания «Генстрой», по данным сервиса по проверке контрагентов «Контур.Фокус», была создана в 2018 году в Иркутском районе. Ей владеет Надежда Романюк, а гендиректор компании — Евгений Романюк. Вероятно, они супруги. На конец 2023 года выручка компании выросла на 63%, до 52,8 миллиона рублей, а чистая прибыль составила 8,2 миллиона рублей.

На момент публикации материала получить комментарий о том, почему «Генстрой» решила включиться в демонтаж домов в Заворотной, не удалось — телефон Романюка был недоступен.