«А не надо бояться, надо брать и делать». Бельгиец переехал в Иркутск, влюбился в Байкал и строит тут бизнес

Апрель 2024 года, ветеринарная клиника на Красноказачьей. В процедурную входит высокий темноволосый мужчина в медицинской форме — раньше я здесь такого не встречала. Но его лицо мне кажется смутно знакомым. В моей журналисткой памяти много лиц, я их всегда хорошо запоминала. На следующий день история повторяется, только мужчина заводит диалог с другим посетителем. Я вспоминаю, кто это. Беуна де Витте, уже известный в Иркутске ресторатор. А теперь — студент ИрГАУ, учится на ветеринарии.

— Алёна, давайте сделаем интервью необычно? Поедем кататься на упряжках? Или в Бугульдейку, — это предложение от героя стало неожиданным и ошеломительным. У Бенуа де Витте, бельгийца, который живёт в России уже 19 лет, большую часть — в Иркутской области, есть 13 хаски и сани. Собственно, история с собаками и подтолкнула инженера-биомеханика по образованию, повара по призванию, заняться изучением ветеринарии.

— У меня в марте 2021 года щенок умер, потому что ветеринар не делал свою работу правильно. Я в тот день для себя решил стать ветеринаром, чтобы разбираться самому в этой теме. Получить этот диплом стало для меня дополнительным вызовом, — говорит Бенуа. — Я знаю биологию, но изучал её уже давно, и на русском языке это делать интереснее. Плюс это возможность знакомиться с другими людьми, профессорами. И есть ещё такая фраза: «Врачи лечат человека, а ветеринары — человечество». Кошки и собаки ведь — это только 10% от работы ветеринара. Всё остальное — это сельское хозяйство. А это то, что мы едим. Мясо, молоко и кисломолочные продукты, яйца. Всё это находится под ветеринарным контролем.

Ветеринария нужна Бенуа не только из-за чёртовой дюжины хаски («я всегда мечтал о хаски, так получилось, что их у меня теперь 13»!), одного далматинца («Татьяна (жена) очень хотела далматинца, но у нас не было времени, а потом нам просто предложили посмотреть, а когда видишь щенков далматинцев — вариантов не взять нет») и кошки. У него есть мечта — собственная ферма, с помощью которой он смог бы обеспечивать свои рестораны местной продукцией. И не только мясом, но и овощами — их предприниматель хочет выращивать с использованием современных технологий.

— Я бы хотел познакомить людей на Байкале с такими технологиями, как вертикальная ферма, гидропония. Мы бы могли здесь есть собственные овощи и фрукты, чего нам здесь сильно не хватает. А план максимум — генерировать энергию. Использовать солнечные батареи, ветростанцию. В Бугульдейке, где я хочу ферму, очень много ветра. Тогда будет на 100% экологический и автономный ресторанный бизнес. И люди смогут увидеть, как можно полноценно питаться даже здесь, — делится Бенуа своими планами.

Его сильно угнетает, что потенциал, которым обладает Байкал, так мало используется на практике. У самого Бенуа столько идей, что, признаёт он, до конца жизни не хватит, чтобы всё реализовать.

— Есть и то, что на грани фантастики. Я думаю о том, что можно попробовать создать такую тонкую ткань, которая будет почти невесомой, но которая будет обеспечивать тепло. Тогда можно было бы круглый год комфортно плавать в Байкале, например. Или ездить на упряжке, не боясь замёрзнуть, — рассуждает он.

— Бенуа, а вы домой, в Бельгию вернуться не хотели никогда? — спрашиваю я.

— А что там делать? — отвечает он, не задумываясь. В Бельгии, говорит ресторатор, слишком мало пространства и нет снега, мало возможностей делать что-то новое, потому что маленькая страна слишком консервативна. Открыть кафе там, например, почти невозможно. И Россия более продвинута в плане технологий: в Европе по-прежнему платят наличкой, банковскими картами почти не пользуются, сервиса типа наших госуслуг нет. — Россия их далеко-далеко опережает. Просто это нужно опережать, вкладываться в развитие, не бояться делать что-то новое.

Он сам этого не боится. Когда переезжал в Россию, слабо ее представлял: только когда-то в детстве старший товарищ вдруг начал учить русский язык — это было первое столкновение с нашей страной, никак не повлиявшей на развитие Бенуа. Просто факт. Уже после университета он начал искать возможности расширить свою картину мира, выйти за рамки устоявшейся бельгийской жизни.

— Мне были интересны все страны БРИКС, я видел, что в них есть большое развитие. БРИКС — это Бразилия, Россия, Индия, Китай и Южная Африка, — рассказывает Бенуа. — В Бразилии слишком тепло и люди там очень открытые, как в Италии или Испании. Китай казался тогда слишком далёким и слишком отличная культура. А Россия и географически ближе, и мне было всегда интересно постичь этот русский дух, о котором все говорят. По моему убеждению, развитие России и её истории привели к тому, что русский человек привык преодолевать все трудности. Здесь история шла совсем по-другому, не так, как в Европе. Вот этого так называемые специалисты по России в Европе понять никак и не могут. Мне и самому постоянно открывается что-то новое. Многих вещей я до сих пор не понимаю.

Шесть лет в Москве, обучение русскому языку («Очень сложный язык, но я так хорошо знал тогда грамматику, что мог сам русскому объяснить, почему надо именно так», говорит Бенуа), работа в пивоваренной компании — так закрутилось, что в конце концов бельгиец оказался совсем на периферии. Он возглавил пивоваренный завод в Ангарске.

— Конечно, когда я работал в Москве, мы разговаривали на английском. А когда приехал в Ангарск, это был шок, потому что нужно было 24 часа в сутки говорить на русском языке, другого варианта не было, — вспоминает Бенуа.

О своём ангарском периоде он вспоминает с теплотой, рассказывает, что жить в Ангарске ему нравилось — меленький уютный чистый город летом, белый — из-за того что не чистят дороги зимой.

— И это даже хорошо, машины медленнее ездили. Я тогда думал: а что есть в Москве, чего бы я не мог сделать в Ангарске? И оказалось, что ничего. Боулинг есть, кино есть, бассейн есть, — говорит бельгиец.

Здесь же, в Ангарске, Бенуа открыл свой первый ресторанчик. Это было новое для него дело, но кулинарией он увлекался с детства. Ему было шесть, когда испёк свой первый торт. И, конечно, готовкой увлекла мама.

— Это был такой торт из слоёного теста с вареньем, до сих пор его пеку. Мама очень вкусно готовит, очень, у неё есть понимание вкуса. У неё всё всегда очень классическое, она не будет пробовать какие-то нетрадиционные вкусы — вроде азиатской кухни, но при этом её семейные рецепты, европейская кухня — это ей очень удаётся, — делится Бенуа.

В семье родителей де Витте было четверо детей: двое мальчиков и две девочки. И так было заведено, что по субботам у них всегда был семейный ужин — самый важный и самый вкусный на неделе. Готовили его дети: разбивались на пары, получали тысячу бельгийских франков, покупали продукты на шесть человек и кулинарили. Это, вспоминает Бенуа, занимало практически весь день.

— Я так и тирамису научился делать, и шоколадный торт, и много-много-много всего. Это было очень-очень интересно. Это был первый опыт не только изготовления блюд, но и гостеприимства, потому что ещё и стол сервировали. Мы всегда очень старались, чтобы родители довольны были, — рассказывает он.

С бельгийским ресторанчиком в Ангарске взлететь не получилось: город оказался не готов к такому формату. Потому Бенуа переориентировался на Иркутск.

Бельгиец искал помещение почти год — и нашёл. На улице Карла Маркса, там, где сейчас находится так называемая «ресторанная галерея», в историческом здании — усадьбе Калашникова.

— А вы не из пугливых, — замечаю я.

— Да, я не боюсь. А чего бояться, надо брать и делать, — отвечает Бенуа и добавляет, что в его картине мира бизнес — это не столько про деньги, сколько про то, чтобы улучшать пространство вокруг себя. А потому умный предприниматель опасаться конкуренции не будет: это ведь точка для развития — и себя, и окружающих.

Иркутск, говорит Бенуа, тоже нуждается в улучшении, но тут нужен стратегический подход: и по дорогам, и по инженерным коммуникациям, и по внешнему виду в принципе. Те же деревянные дома чего только стоят. Ведь на них приезжают посмотреть. Как и с Байкалом: у города огромный потенциал, но вот реализовывать его некому.

Первый бельгийский ресторан Бенуа в Иркутске, или брассери, не справился с вызовами времени: сначала ковид, потом кризис, связанный с СВО, внесли свою лепту. Но де Витте берёт ответственность за то, что его пришлось закрыть, на себя: «Надо было переформатироваться, а мы с этим опоздали».

После брассери у Бенуа и его жены Татьяны (Ангарск стал для бельгийца судьбоносным и в этом плане) осталось производство десертов для других ресторанов. Они занимались этим в помещениях бывшего винокуренного завода «Кедр». А потом — там же — освободилось помещение бывшего КПП и де Витте снова взял в аренду историческое здание, открыл новое кафе.

Мы разговариваем о том, почему Бенуа лучше в России, о том, почему он любит Байкал («Байкал — для многих сдерживающее обстоятельство для переезда из Иркутска!»), о том, почему он не привык сидеть без дела и не понимает, что такое лень, о том, что его взгляд на окружающее несколько отличается от привычного нам.

— Алёна, ну какой сегодня чудесный день! Вы посмотрите! Да такого нигде больше невозможно просто! — восклицает Бенуа. И становится понятно, что ему, как и многим нам, аборигенам, просто не хватает слов, чтобы выразить весь восторг от места, где он живёт, которое хочет сделать лучше и из которого не хочет уезжать.