Тяга к переименованиям и страшная развязка на Лермонтова — разбор недели

Мэрия Иркутска во время уходящей недели сделала большой «подарок» горожанам и показала очень странную схему реконструкции Лермонтовской развязки, в которой непонятно ничего, кроме того, что всем живущим на левом берегу с 2022-го по 2024 годы придётся очень несладко. А ещё советник главы Приангарья предложил переименовать улицы в центре Иркутска, в то время как по этим самым улицам невозможно ходить, потому что они все в сугробах или укатаны льдом. Ну а журналист Денис Брянский под конец недели удивился тому, что наша исправительная система, кажется, совсем не работает.

В обзоре событий недели журналисты «ИрСити» не пытаются определять ключевые информационные поводы прошедших семи дней, а пишут о том, что их больше всего задело.

Мэрия Иркутска в пятницу сообщила об утверждении схемы реконструкции Лермонтовской развязки. Из этой новости понятно две вещи — реконструкция неизбежна и стоить она будет около 3 миллиардов рублей. В остальном смотрите сами на те иллюстрации, которые дали в городской администрации.

Из этих схем должно быть понятно про «отсутствие светофоров, наименьшее количество так называемых горлышек для автомобилей, развитую тротуарную сеть, сохранение АЗС и непрерывную пешеходную связь микрорайонов Академгородок и Студгородок», а также что развязка предусматривает «выделенные полосы для общественного транспорта, оборудование велодорожек, обустройство современного освещения, установку шумоподавляющих экранов вдоль проезжей части».

Если вы это всё видите на представленных картинках, напишите мне, пожалуйста, на z.kuznetsova@ircity.ru, давайте поговорим. Пока у меня паническое ощущение надвигающегося дорожного апокалипсиса в Свердловском районе с 2022 по 2024 год — на срок реконструкции точно, а дальше сказать невозможно, потому что по схемам и пресс-релизу совершенно неясно, кто, как и куда будет ехать. Помните, как в 2018-м ремонтировали что-то всего две недели на Академической и как все стояли? Я, например, тогда ходила домой на левый берег пешком, и это было быстрее, чем на автобусе. Пока кажется, что будет такая же история.

Мэрия Иркутска решила, что одного пресс-релиза с цитатами чиновников будет достаточно, что им поверят на слово, что не будет вопросов, что главное — это согласование с депутатами гордумы (правда, кто-то думает, что это сильный аргумент?) и ГИБДД, что можно просто спустить на голову горожан некий ребус и ждать, что его примут без обоснований, без объяснений.

Я уверена, что чиновникам в городской администрации очевидно, что они представляют очень трудный и объёмный проект, который поменяет жизнь в городе на несколько лет, что он соберёт на их голову проклятья половины Иркутска, мемы и яростные посты в социальных сетях. Но я не понимаю, почему они не могут найти возможность сделать адекватную презентацию проекта, отрисовать чёткие и ясные схемы для публикации в СМИ (и на собственном сайте), почему нельзя человеческим (а не чиновничьим) языком объяснить причины выбора именно такого решения.

Я не понимаю, почему у иркутских чиновников нет времени на то, чтобы сделать из горожан своих союзников, а не врагов.

У меня пока нет детей, и я не знаю, что такое гулять с ребёнком в коляске по Иркутску. Наверняка, летом всё гораздо проще и приятней. Но малышу ведь нужны прогулки в любое время года. Я решила взять коляску и попробовать себя в роли гуляющей мамочки. Скажу сразу, один раз я чуть «не потеряла ребёнка», пробираясь по зимним улочкам нашего города.

Мой маршрут был несложным: от остановки «Театр кукол» я спустилась по улице Байкальская до ТК «Карамель», затем по Партизанской — до остановки «Центральный рынок», там села на трамвай, вышла на «Красногвардейской» и дошла до автовокзала.

В целом — гулять можно, но только если знать где. Пошла наобум — встретила горы снега, припаркованные на тротуарах машины и скользкие пандусы.

Чем плохи нечищеные от снега тротуары? Пока я катила коляску по такому из них — на улице Декабрьских Событий — мне показалось, будь у меня в коляске ребёнок, его бы точно стошнило. На примёрзшем к асфальту снегу коляску трясло так, будто мы на американских горках. Обхода в таких случаях нет — только сворачивать на другую, более расчищенную улицу.

Порадовало то, что на каждом перекрёстке есть спуски на дорогу. Не надо приподнимать коляску через бордюр. Правда, на некоторых улицах они все в снегу и практически сливались по высоте с бордюром.

Самой сложным участком для меня оказалась лестница возле остановки «Театр кукол» на Байкальской. Чтобы по ней спуститься простому-то человеку надо быть очень осторожным, что уж говорить о маме с ребёнком.

Пандусы там вообще непонятно для чего. Мало того, что они скользкие, так ещё, на мой взгляд, с крутым наклоном. «Наверное, нужно катить по ним коляску, а самой идти рядом», — подумала я сперва. Но нет. Так совсем неудобно и есть риск, что я не смогу удержать коляску. Я попробовала идти по пандусу за коляской — страшно, легко можно убиться. Единственный выход, который я нашла, — спускаться колёсами по лестнице, что оказалось тоже опасно. На ступеньках скатанный снег.

Ох. Уже в самом низу я разозлилась на всё это и спустила коляску вниз. Хорошо, что в ней не было ребёнка.

Положительные моменты в прогулке тоже были. Например, на перекрёстках автомобили тормозили ещё до того, как я начинала переходить дорогу. Мелочь, а приятно. Жаль, что чиновники, отвечающие за городскую среду, не думают так о мамочках, как иркутские автомобилисты.

Советник губернатора Иркутской области Денис Воронов во время прямого эфира 11 февраля предложил вернуться к вопросу возвращения исторических названий центральным улицам Иркутска. Потому что они, названия, то бишь, – хорошие, аутентичные и правильные, а город в целом к этому готов. С первой частью утверждения можно согласиться, а вторая явно выглядит очень спорной.

История с переименованием улиц в центре Иркутска стара как мир. Первой ласточкой стало возвращение исторического названия улице Бограда в 2016 году, когда она вновь стала Чудотворской. Крохотная улочка длиной 300 метров, заключённая в промежутке от Ангары до Чкалова, стала местом новой для XXI века топонимической революции.

Многие ли помнят, почему Чудотворская называлась именно так? В начале XVIII века в её окрестностях появилась деревянная церковь во имя святых Прокопия и Иоанна, Устюжских Чудотворцев. Потом вместо деревянного здания построили каменное, а по названию церкви стали именовать и улицу. Но уже в XX веке, в советские годы, церковь закрыли и разрушили, а улицу переименовали в честь революционера Якова Бограда.

Сложно сказать, как воспринимали переименование улицы иркутяне 1930-х годов, а вот возвращение исторического названия в 2016-м понравилось точно не всем. Иркутское отделение движения «Суть времени» тогда пыталось опротестовать переименование, собирало подписи и предлагало «спросить людей», хотят ли они менять название улице или нет.

Мэр Иркутска Дмитрий Бердников впоследствии признал поспешность такого решения, но «откатывать» его не стал. Протесты ни к чему не привели. Улица так и осталась Чудотворской, хотя от иркутян время от времени и слышится про «роддом на Бограда» (корпуса Иркутского городского перинатального центра находятся в пределах улиц Сурикова и Чудотворской).

Стоило ли удивляться, что выступление Дениса Воронова вновь всколыхнуло иркутское общество? Иркутяне комментировали эту новость в соцсетях. Но диалогов там не было, была откровенная ругачка. Если сделать выжимку из комментариев, то выглядело это примерно так:

— Как же надоели переименователи!

— А нам надоели ностальгирующие по совку!

— Давно пора.

— Наведите сначала порядок в городе.

— Вы вообще думали о том, сколько это будет стоить?!

— Это всё отговорки.

...и тому подобное.

Так происходит плюс-минус всегда, когда речь заходит о подобных новациях. Так уж повелось, люди в Иркутске живут категоричные, которые в основном не принимают чужого мнения, потому что оно априори неправильное. И неважно, о чём идёт речь: о переименовании улиц, работе городской администрации, красоте Иркутска и так далее. Для многих есть только чёрное и белое, а полутона куда-то пропали.

Плоха ли сама идея переименования улиц? Наверное, нет. Если взять все названия и «подвесить их под потолком», посмотреть на них, то станет понятно, что наименования условных улиц Желябова или Халтурина с гуманистической точки зрения проигрывают Трапезниковской и Медведниковской. Потому что в первом случае речь идёт о революционерах-террористах, а во втором — о меценатах, которые внесли определённый вклад в развитие Иркутска. Но наверняка с этой точкой зрения найдутся несогласные, которые приведут свои доводы (и, скорее всего, они будут логичными).

Меня история с переименованиями улиц не задевает так, как многих коренных иркутян. Я родился не здесь, и мне нет никакой разницы, по какой улице ездить на работу — Декабрьских событий или Ланинской, Тимирязева или Преображенской, Дзержинского или Арсенальской.

Меня больше расстраивает другое. По нашим улицам, как бы они не назывались, почти невозможно нормально ходить пешком чуть ли не по полгода — с ноября по март, потому что они либо завалены снегом, либо укатаны в «стекло». Центр Иркутска позорят торгаши, Шанхайка и прочие прелести в виде летнего проката пони.

А ещё у нас все любят исторические названия в городе, но старинные дома, кажется, не любит никто. Пройдитесь по Грязнова, Подгорной, Карла Либкнехта. Это же тихий ужас. Такие улицы стыдно показывать туристам. Знаю, что сторонники переименования скажут, дескать, это всё нелепые отговорки, но в Иркутске сейчас есть гораздо более важные вещи, чем смена аншлагов.

А ещё наше общество не готово не то что к резким изменениям, оно даже к диалогу о них не готово. Оно расколото и находится в состоянии затухшего, ожидающего развития конфликта. Достаточно бросить спичку — и пыхнет, разнесёт всё вокруг, разметает клочки по закоулочкам.

Единственный вариант, который представляется возможным, — проведение городского референдума. Причём не в формате «да-нет», а с голосованием по каждой отдельной улице и, главное, с внятным обоснованием, почему переименование должно произойти. Даже в таком случае будут недовольные, но это хотя бы исключит возможность того, что будет принято решение, не разделённое большинством.

Профдеформация рано или поздно накроет каждого, будь ты столяр или шофёр. Выглядеть она, само собой, будет по-разному. У журналистов профдеформация проявляется в том числе в крайне циничном отношении к происходящим пугающим событиям. В какой-то момент даже релизы Следственного комитета со всякими жуткостями (например, вот такими) перестают вызывать чувство мерзости и отвращения и становятся просто рабочими моментами.

Довольно давно я читаю и пишу новости о криминальных происшествиях, не испытывая абсолютно никаких эмоций. Да, это плохо, да, это несколько изменённых судеб, но бросьте в меня камень, если сами волнуетесь о бедных детях Африки или, на худой конец, Усть-Каменогорска. Однако на этой неделе мы писали о двух случаях, которые вызвали во мне бурю эмоций: сбыт наркотиков в Нижнеилимском районе и опасная езда лихача в Тулунском районе.

На первый взгляд, между этими двумя событиями нет ничего общего. На первый — да. Если приглядеться, то одна общая деталь бросается в глаза: вероятный наркоторговец уже неоднократно привлекался к уголовной ответственности, а водитель из Тулунского района, употреблявший алкоголь во время поездки (!) до этого несколько раз попадался полицейским пьяным за рулём.

Два вопроса. Первый — к читателям. Верите ли вы, что человек, неоднократно отбывавший наказание за совершение преступления, вот в этот раз совершенно точно исправится? Он абсолютно точно осознает, что был неправ, именно с пятой попытки?

Второй — к нашей правовой системе. Человек неоднократно получал наказания за преступления, которые критично опасны для общества (это относится к обоим героям колонки) и не собирается исправлять своё поведение. То, что никто не пострадал — исключительно вопрос времени. Так почему у нас нет возможности изолировать этих граждан, которые, очевидно, не исправятся никогда? Как в той же Калифорнии, где действует так называемый закон трёх ошибок: за совершение третьего в «карьере» серьёзного преступление человека могут приговорить к пожизненному лишению свободы.

Вопросы, конечно же, риторические. Прекрасно понимаю: суды должны работать исключительно в рамках действующего законодательства. Однако жить становится чуточку страшнее, когда ты отдаёшь себе отчёт, что условный лихач из Тулунского района отметит своё очередное освобождение (если в принципе будет приговорён к лишению свободы) хорошим застольем, а после поедет развозить друзей по домам в абсолютно невменяемом состоянии.