«Люди не боятся заболеть и умереть, гораздо страшнее остаться без работы»

Иркутская область месяц находится на самоизоляции из-за угрозы распространения коронавируса, число заражённых сегодня превысило 100 человек. Многие люди в этом режиме как будто нерабочих дней оказались предоставлены сами себе, бизнес - на грани выживания. Депутат Госдумы от Иркутской области Михаил Щапов 2 апреля в своём Facebook (запрещённая в России экстремистская организация) попросил граждан и предпринимателей писать ему о трудностях и проблемах, с которыми они столкнулись из-за ограничительных мер по коронавирусу. В письменном интервью порталу «ИрСити» он обобщил поступившие жалобы и рассказал, что больше всего беспокоит жителей региона в нынешних карантинных условиях.

Иркутскую область в Госдуме представляет восемь депутатов, в том числе Николай Будуев, который фактически связан с Бурятией, некоторые из них тоже пишут про жалобы граждан и бизнеса из-за режима самоизоляции. Мы обратились за комментарием к Михаилу Щапову, потому что он в своих публикациях приводит истории конкретных людей, которые так или иначе пострадали от ситуации, связанной с коронавирусом.

За неполный месяц мы получили свыше 150 обращений — по телефону, электронной почте, через соцсети и сайт. Из них примерно 30% — обращения ИП, около 20% — от работников компаний, которые жалуются на нарушение трудовых прав, остальные — от граждан по самому широкому спектру вопросов: от нехватки денег и продуктов до проблем с дистанционным обучением.

Самые болезненные — обращения от людей, которые потеряли работу и доход, особенно если они вынуждены были уйти в отпуск без содержания. С одной стороны, они на учёт в службу занятости встать не могут, с другой, уволиться совсем тоже боятся или не хотят. При этом у них нет денег, нет сбережений — статистика, которая говорит, что 2/3 населения страны не имеют никаких накоплений, абсолютна справедлива. Зато есть дети, пожилые родители, кредиты. У нас очень закредитованное население.

Большая проблема — это работники, которые не были оформлены официально. Им просто говорят: у нас для вас работы нет, всем до свидания. Эти люди растеряны и подавлены. Первые недели полторы обращения шли в основном по телефону – в трубку кричали, плакали. По ощущениям, люди звонили не столько за конкретной помощью, сколько выплакаться и получить утешение.

Сейчас уже становится понятно, что и служба занятости — не выход. После того, как было объявлено, что максимальная выплата безработным будет равна МРОТ (минимальный размер оплаты труда) — в нашем регионе это 12,5 тысячи рублей — число желающих встать на учёт резко выросло, и государство принялось делать то, что у него получается лучше всего — отфутболивать граждан.

К нам обратилась женщина — у неё высшее образование, [она] биолог. Держала ИП, работала гидом по Байкалу. Когда туротрасль рухнула, она решила поискать работу через службу занятости. Ей предложили место уборщицы и пригрозили, что после двух отказов снимут с учёта. И подобных обращений – не одно и не два.

Эти люди оказались безработными не по собственному желанию. Целые отрасли у нас закрылись по предписанию властей, то есть государство приняло решение, которое заведомо лишало десятки тысяч людей куска хлеба. А теперь то же государство ведёт себя с ними, как с нахлебниками. Это неправильно.

Часто встречаются жалобы на банки. Официально с экранов объявили: всем пострадавшим — кредитные каникулы, предпринимателям — кредит под ноль процентов на зарплаты. Люди обращаются — и получают отказ.

Например, недавно написал руководитель автопредприятия. Из-за режима самоизоляции число автобусных рейсов пришлось сократить. Чтобы не увольнять водителей, урезал всем зарплаты — и себе тоже! Понял, что не сможет обслуживать личный потребительский кредит и обратился в банк за отсрочкой хотя бы на 3 месяца. Но получил вежливое: «Сожалеем, но банк не может предложить вам кредитные каникулы. Продолжайте вносить платежи согласно графику».

Среди отказников есть предприниматели, которые строили свой бизнес годами. Некоторые смогли пережить кризисы 1998-го, 2008-го, 2014 годов, выстроили производство, систему сбыта, собрали уникальный коллектив, а сейчас столкнулись с тем, что не могут работать: не потому, что их продукция или услуги не вписываются в рынок, а потому что им приказали закрыться в директивном порядке.

При этом зарплаты платить надо, а не с чего — выручки нет. Некоторые готовы влезть в кредиты с неясной перспективой возврата, с риском отвечать своей квартирой, своей машиной, но им отказывают. Если уж министр экономического развития России Максим Решетников не смог инкогнито получить «нулевой» кредит для малого бизнеса, то что говорить об ИП в дальнем посёлке или маленьком городе?

Поразительно, что за всё это время только два или три обращения были непосредственно связанно с эпидемией – просили маски и перчатки и выражали недовольство тем, что работает общественный транспорт. То есть люди не боятся заболеть и умереть, им гораздо страшнее остаться без работы. Это яркий показатель финансового неблагополучия в стране.

Примерно 30% обращений решается разъяснением человеку его прав — куда ему пойти, куда написать письмо, куда обратиться, что сделать, куда встать на учёт. То есть каждому третьему достаточно, чтобы с ним просто доброжелательно поговорили, успокоили, объяснили план действий.

Ещё процентов 30 обращений отрабатываются индивидуально. Например, когда работники не могли получить от работодателя какую-то справку для банка, потому что бухгалтерия, секретариат на предприятии распущены по домам. Мы находим руководство, говорим: помогите человеку, дайте ему справку. И, как правило, идут навстречу. Или предприниматель не может договориться с арендодателем — звоним, объясняем ситуацию, в итоге находим компромисс.

Есть и такие жалобы, когда надо подключать местные власти. Звоним в муниципалитет, пишем письма в областные органы власти, чтобы на человека обратили внимание.

И четвёртая категория — когда понятно, что в текущей ситуации инструментов для решения нет. Тогда жалоба ложится в основу обращения в правительство РФ с предложением мер или в основу будущей законодательной инициативы. Собственно, это задача депутата Госдумы – добиваться корректировки правительственных решений и федерального законодательства.

Сами предприниматели предлагают меры поддержки. Например, предоставить кредитные каникулы малым и средним предприятиям, не попавшим в перечень «наиболее пострадавших отраслей», если их доход упал более чем на 30%.

Предлагают выплачивать субсидии малому и среднему бизнесу (МСБ) на аренду помещений, вместо того чтобы в административном порядке требовать уступок от арендаторов. Сдача в аренду – это тоже бизнес, в конце концов. Освободить предприятия в простое от оплаты коммунальных услуг, а выпадающие доходы ресурсоснабжающих организаций компенсировать из бюджета. Ввести амнистию компаниям МСБ, которые нанимали работников неофициально, если они оформят с людьми трудовые и гражданские договоры и подтвердят снижение их доходов.

Мы аккумулируем и систематизируем поступающие предложения. И передаём либо в правительство РФ, либо в правительство Иркутской области. Собираем материал для подготовки законопроектов.

Меры поддержки людей недостаточны, сейчас им нужны живые деньги или хотя бы продукты. Но внятной финансовой поддержки для тех, кто попал в трудные условия из-за пандемии не выработано. Например, сейчас объявлено о трёх видах выплат для семей с детьми. Для малоимущих — на первого и второго ребёнка в размере 0,5 детского прожиточного минимума (это примерно 5,5 тысячи рублей). Выплачивать её должны с 1 июля 2020. Но она рассчитана только на детей от 3 до 7 лет.

Обещают платить ещё по 3 тысячи на детей от 3 до 7. Но судя по тому, что сказал президент в своём обращении, эта выплата полагается только тем семьям, где родители потеряли работу.

Наконец, те пособия, которые обещаны федеральным центром в рамках борьбы с кризисом, по 5 тысяч рублей семьям, имеющим право на маткапитал в счёт этого самого капитала. Они и вовсе рассчитаны на очень узкий круг родителей, чьи дети не старше 3 лет и у которых есть маткапитал. А что делать тем, у кого один ребёнок? Или дети старше 7 лет? Или семьям, где родителей не уволили, а отправили в отпуск без содержания? Они есть не хотят?

Даже предложенный сейчас президентом МРОТ спасёт немногих. Да, есть немало людей, для которых это подмога, но большинству эти 12 тысяч рублей – только с голоду не умереть. У них ипотека, кредиты, отсрочку на которые им не спешат предоставлять. Наша партия (КПРФ) предлагала хотя бы два МРОТ платить. Однако хорошо, что президент предложил такой, пусть компромиссный, но вариант. Потому что правительство в принципе не желало обсуждать меры прямой поддержки населения.

Я ещё в начале апреля отправил на имя премьер-министра Михаила Мишустина целый перечень предлагаемых мер. Это и выделение продуктовых наборов малоимущим семьям, многодетным и семьям с инвалидами. Они первые попали под каток кризиса. Сейчас мы видим, что продуктовые наборы для нуждающихся собирают силами предпринимателей. То есть не государство выделяет деньги, а бизнес, которому и так непросто.

Это и компенсация работникам остановившихся предприятий 70% от зарплаты. Если у работника есть ребёнок — то 80%, двое и больше — полностью заработок. Это позволило бы и бизнесу пережить трудные времена без увольнений, и людям не впадать в нищету и долги.

Это и обеспечение детей, особенно в многодетных и малоимущих семьях, гаджетами для дистанционного обучения за счёт государства. Дистанционка — это отдельная болезненная тема. А теперь представьте, если в семье четверо-пятеро школьников, а планшет или компьютер в лучшем случае один? Тут, кстати, самое время вспомнить про программу электронного учебника. Нам с 2011 года обещали обеспечить таким учебником-планшетом каждого ученика – где они?

Мы сейчас с ассоциациями многодетных семей «Берегиня», «Мамочки и папочки» пытаемся обеспечить хотя бы часть таких семей дополнительными устройствами — обратились к горожанам, к компаниям, у кого есть старые, неиспользуемые планшеты, компьютеры, смартфоны, с просьбой поделиться. Понемногу собираем и передаём. Но вообще-то этим должно заниматься государство, которое решило ввести такую форму обучения.

Возможности региональной власти очень ограничены. Это системная проблема, о которой я давно говорю — все ресурсы стягиваются в федеральный центр, обратно возвращается малая часть и в основном в виде целевых субвенций, то есть распоряжаться этими деньгами по своему усмотрению регионы не могут. Субъекты Федерации обескровлены.

У Иркутской области ситуация несколько лучше — есть собственные средства. Что-то она получит в виде дотаций на сбалансированность регионального бюджета. И хорошо, чтобы регион предусмотрел прямую финансовую поддержку граждан. Предусмотрел налоговые послабления для бизнеса до конца года.

Прогноз [по стране в целом] неутешительный. Сейчас мы наблюдаем наложение сразу нескольких негативных процессов. Это экономический спад, который тянется с 2015 года. Все эти годы экономика почти не росла, реальные доходы населения падали.

Этот кризис не зависит ни от пандемии, ни от нефти — это следствие структурных изъянов нашей экономики. Она слишком привязана к углеводородам, очень мало собственного производства, и государство не спешило его развивать, напротив, вся фискальная политика приводила к медленному удушению реального сектора.

На этот долгоиграющий кризис наложились ещё два мощнейших фактора. Первое: рухнувшие цены на нефть – от чего пострадают не только нефтяники, мультипликативный эффект будет такой, что пострадают все и в первую очередь бюджет. Второе: остановка деловой активности из-за коронавируса. Всё вместе приведёт нас к тяжелейшему экономическому кризису.

Я думаю, что будет хуже, чем в 2008 году, и даже, чем в 1998-м. Тогда мы достаточно быстро восстановились. Чтобы выйти из этого кризиса, нужны реформы, полная перестройка экономики. Но я не вижу, чтобы действующее правительство было готово к решительным мерам.