Андрей Лабыгин — о налогах, давлении на предпринимателей и пользе COVID-19

Коронавирусные ограничения, работа контрольно-надзорных органов и различные законодательные новшества зачастую ставят бизнесменов в ситуацию, когда им не обойтись без помощи извне. Они могут её получить от института уполномоченных по защите прав предпринимателей. Бизнес-омбудсмен Иркутской области Андрей Лабыгин рассказал в интервью «ИрСити», с какими жалобами чаще всего обращаются предприниматели, как они вышли из пандемии (и вышли ли вообще) и чем им всем можно помочь.

— Как вы стали уполномоченным по защите прав предпринимателей? И правда ли, что вам эту должность предложил лично губернатор Иркутской области Игорь Кобзев?

— Да, это правда. Когда Андрей Капитонов сложил полномочия бизнес-омбудсмена, Игорь Иванович Кобзев предложил мне эту должность. У нас состоялся серьёзный разговор, и я согласился на предложение главы региона.

— Долго ли вы раздумывали над предложением Игоря Кобзева стать бизнес-омбудсменом?

— Да, поскольку это предложение стало довольно неожиданным. Однако я считаю, что у меня есть понимание, как отстаивать интересы предпринимателей, есть опыт взаимодействия с контролирующими и государственными органами, а большой круг знакомых среди бизнесменов даёт представление о стоящих перед ними проблемах.

Принимать своевременные меры по ним помогают налаженные взаимоотношения с управлениями налоговой службы и ФАС, с полицией. С новым региональным прокурором также складывается продуктивное деловое общение, кроме того, мы находимся в оперативном контакте с муниципалитетами, областным правительством, губернатором. Решать эти проблемы помогает опыт работы на руководящих должностях.

Очень кстати оказался и опыт законотворчества. Например, мы уже подготовили законопроект о размещении НТО (нестационарных торговых объектов). Думаю, что постараемся провести его через законодательное собрание до конца этого года. Мы замахнулись на закон, который регулирует целую отрасль, он находится на стыке федерального законодательства и местного нормотворчества. Но та сложная ситуация, которая сложилась с киосками и павильонами (и особенно в Иркутске), не оставляет нам другого варианта.

— Есть ли у вас ощущение, что на новом месте стало больше ответственности по сравнению с работой депутата?

— Меня и до сих пор многие считают депутатом заксобрания. Ещё часть людей, например, на Синюшке, считает, что я по-прежнему депутат городской думы. Люди обращаются с разными вопросами, я стараюсь им по мере возможности помогать, потому что 15 лет депутатской работы навсегда накладывают отпечаток на образ жизни.

Не сказал бы, что сейчас уровень ответственности стал другим. Я ведь работал председателем думы Иркутска: на мне была большая ответственность не только за свой округ, но и за многих других людей, за развитие всего города. Работа председателя комитета и зампреда заксобрания — это тоже очень серьёзно, ведь там я курировал всё направление социальной защиты и здравоохранения.

Конечно, сейчас специфика работы поменялась. Когда вы приходите к депутату, то можете попросить у него помощи вне зависимости от того, предприниматель вы или нет. На новом же месте я работаю только с предпринимателями, мы не можем заниматься вопросами частных людей, и полномочий у нас поменьше.

— С какими вопросами чаще всего к вам обращаются предприниматели?

— К нам поступают жалобы, связанные с нарушениями при уголовном преследовании: во время проведения проверок и изъятия документов и вещественных доказательств. Поступают многочисленные вопросы, связанные с нестационарными торговыми объектами и наружной рекламой, в Иркутске сейчас эта тема никак не урегулирована. Есть обращения по действиям налоговиков и поддержке бизнеса в период пандемии. Часто жалуются на работу контролирующих органов.

Кроме того, мы даём оценку изменениям государственных и муниципальных нормативно-правовых актов, которые связаны с предпринимательской деятельностью, часто работаем с судебными приставами, Пенсионным фондом, жилищным надзором.

— Можете ли вы назвать сферы бизнеса, которые относятся к наиболее незащищённым? Чьи представители чаще всего обращаются за помощью?

— Есть виды деятельности, в которых занято много людей, и поэтому суммарно от них жалоб больше: например, из сфер торговли или общепита. Но нельзя сказать, что какая-то из этих сфер менее защищена или подвергается большему преследованию.

— Недавно вы участвовали во всероссийской конференции уполномоченных по защите прав предпринимателей, которая проходила в Москве. Что там обсуждалось?

— Уполномоченный по защите прав предпринимателей при президенте РФ Борис Титов накануне Дня предпринимательства традиционно собирает бизнес-омбудсменов российских территорий и обсуждает с ними наиболее актуальные вопросы. Региональные бизнес-омбудсмены и общественные представители высказываются о тех проблемах, которые, с их точки зрения, должны быть отражены в докладе Титова президенту. Соответственно, на нынешней конференции обсуждались вопросы налогообложения, функционирования контрольно-надзорных органов, улучшения инвестиционного климата.

Много говорилось о реальной поддержке бизнеса, которая будет оказываться в рамках нового закона о контрольно-надзорной деятельности, он начнёт действовать с 1 июля. В частности, в нём указано, что теперь санкции, связанные со штрафами или приостановлением деятельности, не будут назначаться без предупреждения предпринимателя, оно будет первой мерой наказания.

Почти все участники конференции отмечали, что, несмотря на всю важность нашего института, пока не приходится говорить о 100%-й эффективности его работы. Основные органы государственной власти и управления были сформированы много раньше, чем появился институт уполномоченного: в следующем году ему исполнится всего 10 лет. Даже в законе написано, что мы не подменяем действующие органы власти, а являемся дополнительным институтом, который обращает внимание на те или иные проблемы и тем самым помогает предпринимателям.

Многие бизнесмены по своей натуре — люди самостоятельные, они привыкли сами добиваться поставленных перед собой целей. Но когда возникают тупиковые моменты, когда у них нет возможности обратиться к юристам, или когда собственных ресурсов уже не хватает, подключаемся мы. Что самое важное — мы не занимаем ни одну из сторон в конфликтах между хозяйствующими субъектами. Другое дело, когда одну сторону конфликта занимает государство, а вторую — предприниматели, в этих случаях мы всегда выступаем на стороне бизнеса.

— Как в последние годы меняется количество предпринимателей в Иркутской области?

— Их количество сокращается. Это общая тенденция по стране, и наш регион не исключение. На начало 2018 года в Приангарье работало более 119 тысяч субъектов предпринимательской деятельности, на начало 2021-го — уже 105,2 тысячи. Тому много причин: и общий инвестиционный климат, и административное давление, и изменение макроэкономических показателей, и высокая налоговая нагрузка.

— Когда можно будет говорить, что бизнес встал на ноги после пандемии коронавируса?

— Есть определённые показатели, исходя из которых, можно считать, что бизнес прошёл дно и начал подъём. Например, на конференции звучало мнение экономистов, что об оживлении бизнеса свидетельствует процесс инфляции, который мы сейчас наблюдаем. Кроме того, разные сферы предпринимательства реагируют на пандемию по-разному. Так, курьерский бизнес, производство антисептиков, масок — они показывают прирост до 1000%, а индустрия гостеприимства до сих пор не может достичь предпандемийных показателей.

Словом, пока преждевременно говорить о том, что мы оправились от пандемии и всё стало по-прежнему. Пока организации были закрыты, они теряли клиентов и деньги. Я думаю, точкой отсчёта для подъёма будет момент, когда будут сняты абсолютно все ограничения.

— То есть, в какой-то степени коронавирус помог бизнесу?

— На конференции насколько раз звучало: не было бы счастья, да несчастье помогло. Это парадокс. Пока все очень осторожны с прогнозами, но мы видим, что число людей, занятых в малом бизнесе, стало больше. Это говорит о том, что малый бизнес «обеляется», люди начали выходить из тени. Идут большие отчисления в бюджет, увеличивается размер налоговых выплат от малого бизнеса.

На момент публикации интервью в Иркутской области были введены новые ограничения из-за ухудшения ситуации с коронавирусом. Так, до 9 июля запрещено проведение развлекательных и публичных мероприятий, закрыт доступ зрителям на спортивные мероприятия, отменены гастроли артистов и творческих коллективов, снижена максимальная заполняемость театров, концертных залов и открытых уличных площадок с 75 до 50%.

— Где проходит грань между малым и средним предпринимательством?

— Есть специальные показатели, связанные с количеством работников и выручки, в зависимости от которых субъекты бизнеса относят либо к малому, либо к среднему предпринимательству. При этом у малого бизнеса есть специальные налоговые режимы, а у среднего — нет. И иногда получается, что наращивать выручку и развивать бизнес в долгосрочной перспективе нет никакого смысла, потому что иначе ты просто увеличишь налоговую нагрузку на себя.

— Наверное, это не очень хорошая ситуация, когда предприниматель доходит до определённого уровня, а потом организовывает новое предприятие?

— По большому счёту дробление бизнеса может быть расценено и как мошенничество. Уменьшается налогооблагаемая база, распределяется количество работников и выручка. Но многие предприниматели тем не менее считают, что у нас в стране очень высокие налоги и не очень хотят их платить.

— Во время прямого эфира в феврале вы заявили о том, что Забайкальский край и Бурятия, вводя налоговые льготы, ведут себя «некорректно» и «не по-государственному». Как быть, если между соседними регионами создаются неравные условия?

В Иркутской области с 1 января 2021 года налоговая нагрузка на малый бизнес выросла в 10 раз из-за отмены единого налога на вменённый доход и перехода к новым режимам. В Забайкалье и Бурятии же действует закон о налоговых каникулах для вновь зарегистрированных предпринимателей, открывших бизнес в производственной сфере этих регионов.

— Наше государство построено на принципах федерализма, а значит, вопрос установления льготных налоговых режимов отдаётся на откуп регионам, у каждого из которых имеются свои предпочтения. Так, по количеству субъектов малого и микробизнеса мы совершенно несопоставимы с Бурятией и Забайкальем: у нас на порядок больше таких организаций и предпринимателей. И когда наши соседи создают для них тепличные условия, то прекрасно понимают, что наши предприниматели начнут перетекать к ним. Если такие же условия создадим мы, от них к нам никто не перетечёт, потому что в Забайкалье и Бурятии в принципе мало бизнесменов.

Впрочем, по моей информации, массового исхода бизнеса из Приангарья нет, в других регионах перерегистрировалось порядка 100 предпринимателей из 105 тысяч, больше всего — из сферы торговли. Каждый переехавший предприниматель — это, конечно, потеря для региона. Мы должны следовать по пути поддержки предпринимательства, в том числе путём установления льготных налоговых ставок. Но это всегда вопрос баланса. Нет людей, которые бы с удовольствием платили налоги. Понятно же, чем меньше отдашь — тем лучше, и это относится к любому человеку — к вам, ко мне и к предпринимателю.

— В 2019 году Иркутская область оказалась на 83-м месте в рейтинге регионов по административному давлению. Что понимается под этим термином, и почему Приангарье расположилось так низко?

— Индекс административного давления придумал Борис Титов. Он основан на статистических данных по количеству проверок на тысячу предпринимателей по разным направлениям, по количеству штрафов и так далее. Корректность этой статистики — вопрос спорный. Например, в 2019 году мы оказались внизу списка, на 83-м месте, а в 2020 году уже переместились на 76-е место. Большой рост показала Москва, которая передвинулась с 47-го (Москва!) на 13-е место.

В лидерах были Ульяновская область, Удмуртия, Адыгея, Калуга. При этом никто не нашёл ответ, почему они лучше, а мы хуже. Мы спрашивали, что у них есть такого особенного, чего нет у нас, а они отвечают: «Мы не знаем».

— Можно ли говорить, что какие-то сферы бизнеса подвергаются большему административному давлению?

— Мне кажется, нет. Если сравнивать по количеству штрафов, то по позапрошлому году больше всего наказывал Роструд, потом идут Енисейское управление Ростехнадзора (но здесь некорректно сравнивать, потому что он работает и в Красноярском крае) и Роспотребнадзор. Но у нас нет статистики по тому, кого именно они наказывали.

— Как вы считаете, существует ли проблема излишней зарегулированности отдельных сфер предпринимательской деятельности?

— Она зависит, во-первых, от меры криминализации деятельности, и, во-вторых, от степени возможной общественной опасности. Понятно, что надзор за торговыми точками, реализующими промышленные товары, зарегулирован меньше, чем за точками общепита или опасными производствами. При этом я не вижу особой избыточной регулировки. По крайней мере, к нам таких обращений не поступает.

— На последней пресс-конференции вы говорили, что наши контролирующие органы работают «с излишним рвением» и «слишком качественно».

— Это одна из версий, почему мы заняли такое низкое место в рейтинге административного давления. Сейчас у проверяющих органов есть планы по взысканию штрафов, они его придерживаются. Если план не выполняется, можно подумать, что инспектор не работал, или что он взял деньги в свой карман и вместо штрафа выписал предупреждение.

Когда у инспекторов уберут KPI (ключевые показатели эффективности — ред.), а качество проверки будет зависеть не только от суммы штрафа, когда предупреждение тоже будет считаться качественной работой, тогда отойдёт и давление на бизнес.

Ещё один вопрос — несоизмеримость штрафа, когда, например, ошибка в отчётности влечёт большое наказание. На конференции приводился пример: в одном из регионов работодатель подал справку старого образца об иностранном рабочем. А формат этих справок изменился с 1 января: сведения все те же самые, но составлена она должна быть в другой форме. И ему выписали штраф в размере 400 тысяч рублей. Это, конечно же, неправильно.

— Часто ли к вам обращаются представители турбизнеса по вопросам взаимодействия с природоохранной прокуратурой, нацпарком или другими ведомствами?

— Турсфера особенно сильно пострадала в пандемию, от них было много обращений, но потом резко всё стихло.

Я, наверное, скажу немного крамольную вещь, но кажется, что бизнес сориентировался и тихонько «ушёл в тень». Туризм, ивент-сфера перед Новым годом «ураганили», а потом раз — и пропали. Видимо, занялись каким-то другим делом или бизнесуют «в тёмную». Судя по тому, как они себя ведут в соцсетях, не могу сказать, что они как-то особенно разочарованы. Они выжили, но не из-за того, что их государство поддержало, а потому что сработала «природная выживаемость».

Так и турбизнес, связанный с Байкалом, нашёл возможности для работы в условиях пандемии, но у них всё не очень хорошо с точки зрения отношений с природоохранной прокуратурой. Это не только у нас: в Бурятии такая же проблема. Я знаю, что ситуация с туриндустрией с точки зрения претензий природоохранной прокуратуры сверхнапряжённая. Там два момента: с одной стороны — сохранение озера Байкал, с другой — сохранение бизнеса и людей, которые там живут.

Это ситуация федерального уровня. Мы доводим её до сведения Титова и федеральных органов. Я думаю, что эта ситуация рано или поздно разрешится, но без политического решения это не произойдёт.

— Такое политическое решение должен принять Владимир Владимирович Путин?

— Не буду говорить конкретно, но, думаю, что где-то около того.

— Есть в данном вопросе моменты, противоречащие логике?

— Все эти примеры известны. Например, в Хужире вдруг выяснилось, что здания турбазы расположены на территории нацпарка — хотя с этим не согласится ни один старожил. На другой стороне Байкала то же самое: когда по закону выделенные земельные участки вдруг оказываются на территории заповедников. Что уж говорить, если у руководителя одного из заповедников сносят дом, который ему достался от предков!

— Как вы можете оценить законодательство, регулирующее деятельность предпринимателей в Иркутской области?

— Наше законодательство очень подвижное, особенно в части налоговых режимов и льгот. Например, на одной из последних сессий заксобрания было принято решение о льготе на имущественный налог для предприятий, которые строят социальные объекты.

Может быть, налоговое законодательство в части малого бизнеса должно быть более оперативным, но сказать, что оно в загоне, или что какие-то сферы не урегулированы, нельзя. У нас вполне современные законы.

— Как, на ваш взгляд, можно повысить привлекательность Иркутской области для ведения бизнеса?

— Создание привлекательных условий зависит в первую очередь от государства. Это и льготное кредитование, и простота получения разрешений и земельных участков. Для всей страны совокупность мероприятий одинаковая, но где-то они реализуются быстрее. Это зависит от разных факторов, например, от наличия центров сбыта. Важна также командная работа и власти и бизнеса.

Даже в центральной части России один регион отличается от другого. Например, Московская область по своему влиянию на принятие федеральных решений имеет больший вес, чем Калужская - но завод Mercedes разместили именно в Калуге. Там созданы все условия для развития бизнеса, и они уже вынуждены привозить людей из других областей на работу, потому что своих не хватает.

Считаю, что с приходом нового министра экономического развития в Иркутской области должно уделяться реальное внимание бизнесу, чтобы он мог развиваться, чтобы ему помогали в регистрации и получении разрешений, чтобы было адекватное общение с контролирующими органами. Меня смущает, что министр назначен уже давно, а мы ещё не знакомы. С прошлым министром не было никаких проблем, мы регулярно общались - думаю, мы вскоре встретимся и с новым.

— Расскажите о законе об НТО, про который вы говорили в начале нашей беседы?

В рынок нестационарных торговых объектов в Иркутске вовлечено около 700 юридических лиц, в схеме расположено 1022 НТО. В городе ввели мораторий на снос киосков до конца 2021 года, однако это не касается тех объектов, по которым уже есть решение суда.

— Основная цель закона — создать долгосрочность работы и действия договоров. Чтобы не возникало таких ситуаций, что человек работает, а потом к нему привозят кран и сносят киоск из-за того, что его исключили из схемы размещения. Как правило, после таких моментов бизнес заканчивается.

Мы предлагаем, чтобы договоры составлялись на срок не менее 7 лет. Взамен от арендатора требуется соблюдать все санитарные требования и следить за внешним видом торгового объекта. Если по каким-то причинам киоск нужно снести (например, из-за строительства дороги), то бизнесмену нужно предоставить равнозначное компенсационное место. Например, если человек торговал на улице Ленина, а ему дают новую площадку в Ново-Ленино — это неравнозначная замена.

Кроме того, мы бы хотели создать привилегию для печатной и местной продукции, но местную продукцию никак не пропускает ФАС. Да и печатную тоже нельзя было, но здесь есть поручение президента и распоряжение председателя правительства. А с ними сложно спорить.

— Как часто вы встречаетесь с руководством области — губернатором и председателем правительства?

— Регулярно. С губернатором мы отлаживаем взаимодействие, поднимаем различные вопросы на оперативных штабах и совещаниях, идёт общение и в режиме ВКС. Кроме того, за последние 6 месяцев мы 4 раза лично встречались с Игорем Ивановичем. Обсуждали разные вопросы, в том числе связанные со схемой НТО и налогообложением, говорили об интересах предпринимателей.

Губернатор отстаивает позицию сбалансированности, он отвечает за всё, что происходит в регионе. Ему нужно, чтобы и бизнес в регионе развивался, и чтобы строились новые школы, больницы, ФАПы (Фельдшерско-акушерские пункты) и прочие социальные объекты. Такую же точку зрения поддерживает и председатель правительства. У Константина Борисовича есть бюджет, и в его рамках он должен выполнить все задачи, которые перед ним поставлены. Когда мы приходим к нему и отстаиваем очередные налоговые льготы для бизнеса, он всякий раз задаётся вопросом: на что выполнять запланированные бюджетные задачи?

— Обращаются ли к вам Кобзев или Зайцев за какими-нибудь советами?

— Константин Борисович — да, но не буду говорить, по каким вопросам. Мы с ним знакомы очень давно, с начала 2000-х годов, у нас есть история взаимоотношений. А вот к Игорю Ивановичу за советами больше обращаюсь я, чтобы узнать его точку зрения. Общаюсь с ним как с человеком, который принимает решения.

— Есть ли у вас какая-то сверхзадача на должности уполномоченного?

— Чтобы папка с жалобами предпринимателей, которая сейчас лежит на моём столе, была пустая. Сейчас она заполнена, а вот когда опустеет, тогда можно будет сказать, что благодаря созданным в стране условиям, защищать предпринимателей уже не надо. Будет замечательно, когда не останется тех, кто страдает от какой-либо несправедливости.