Министерские лапки и укротители пробок — в разборе недели от «ИрСити»

Журналисты «ИрСити» Даниил Конин и Ксения Власова в очередном разборе недели решили посмотреть на проблемы с дорогами в Иркутске глазами пешеходов и пассажиров общественного транспорта, а шеф-редактор Зоя Кузнецова спросила министра по молодёжной политике Иркутской области Маргариту Цыганову о том, понимают ли власти, как работать с молодёжью после митингов января 2021 года.

На минувшей неделе в Иркутске вновь вспомнили об опасном участке дороги на улице Седова возле музыкального театра. Иркутское отделение «Городских проектов» (некоммерческого фонда, созданного московскими блогерами Максимом Кацем и Ильёй Варламовым) предложило организовать пешеходный переход на месте, где в январе этого года троллейбус сбил 18-летнего парня. Кроме того, они предложили разделить полосы движения кустарником — чтобы у водителей не было возможности идти на обгон (привет иркутским маршрутчикам, которые частенько там занимаются такими вещами).

Как по мне, идея неплохая. Участок связан с двумя основными точками, где практически всегда есть люди, которым как раз нужно перемещаться между этими точками — троллейбусной остановкой на Седова по направлению к улице Ленина и «Модным кварталом».

За этим местом я наблюдал несколько лет, пока учился в университете. Перебегавших дорогу пешеходов видел почти каждый день. Иногда сам этим грешил. Мне кажется, сама логика этого участка предполагает, что там должен наземный пешеходный переход, потому что это самый короткий и быстрый способ добраться от одной ключевой точки до другой.

Противники перехода наверняка скажут: «Почему нужно потакать чужой лени и лепить новую «зебру», когда через Седова уже проброшен пешеходный мост?» Такое мнение может существовать (хотя лень иногда бывает двигателем прогресса, и вряд ли уж стоит к ней относиться так негативно). Но как быть людям с колясками? И инвалидам? Всем тем, кому в силу различных причин не хватает мобильности.

Пока у них два варианта: либо качать мускулы и тягать свои коляски и себя по лестнице (а со стороны остановки у музтеатра это очень неудобно), либо закладывать почти полукилометровые крюки в сторону Ленина или безумного перекрёстка Седова, Кожова и Советской. На Кожова, кстати, даже наличие пешеходного перехода не гарантирует, что вы не наткнётесь на какого-нибудь торопыгу-водителя, которому во чтобы то не стало нужно проехать бедному пешеходу по носкам или пяткам — иначе никак.

Увы, но у властей, кажется, эта идея поддержки не нашла. Их можно понять, ведь они, как и мы, пешеходы, такие же люди, которые тоже хотят идти по пути наименьшего сопротивления. Человек — такое существо, которое не любит напрягаться. Но все люди любят не напрягаться по-разному: кто-то, например, это делает, переходя дорогу в неположенном месте, а кто-то — запрещая первому это делать, но не пытаясь понять, почему человеку проще нырнуть в поток машин, чем воспользоваться пешеходным мостом.

Пока что, как пишут общественники, ГИБДД хочет ограничиться установкой отбойника между полосами и заборчиков на тротуарах. Но у меня есть вариант получше. Не надо ограничиваться металлическими заборчиками, можно просто построить огромную двухметровую железобетонную стену вдоль всей улицы Седова на тротуарах. Это будет самым радикальным решением проблемы, и тогда уж точно на дорогу в неположенном месте никогда и никогда не вылезет.

Когда кто-нибудь говорит, что в центре Иркутска нужно расширять дороги, я начинаю тихо икать. Потом у меня кружится голова, а из глаз сыплются искры. Потом меня, упавшую в обморок куда-нибудь под куст (нормальные кусты в центре поискать ещё нужно), какие-нибудь заботливые и неравнодушные люди хлещут по щекам и орут: «Алё! Есть кто на проводе?» Когда в нос начинают тыкать нашатыркой, я произношу сакраментальное «Передаём сигналы точного времени — бип-бип-бип», и неравнодушные люди, видя, что всё в порядке, убегают по своим делам.

Почему я так реагирую? Потому что расширение дорог — это тонкое искусство, а расширение дорог в центре Иркутска — что-то вообще за гранью возможного.

Нет, вообще расширять надо. Но не в центре. Центр лучше оставить в покое, а все офисы, торговые комплексы и даже администрации утащить куда-нибудь в спальные районы. Чтобы спальные районы развивались до уровня самодостаточных мирков со всей необходимой инфраструктурой: в одном месте построить аквапарк, в другом — американские горки, в третьем — чёртово колесо, в четвёртом — «дом правительства», etc. И кататься в гости друг к другу.

Чтобы убедить в этом чиновников, нужно посадить их в автомобиль и отправить куда-нибудь на Чкалова или 3-го Июля в час пик, в самый фарш. Потому что нигде так хорошо не думается о судьбе города, как в душной пробке. Здесь даже есть свои бонусы - можно качество ремонта дорог оценить собственным позвоночником.

Я каждый день стою в таких пробках, когда пытаюсь перебраться с одного берега на другой. И вижу, как высокие автобусы, фырча от напряжения, пытаются не задеть кого-нибудь в плотном потоке — не балерины ведь. А легковушки, переругиваясь, уворачиваются не только друг от друга, но и от «неожиданно» возникших дорожных знаков, фонарей и ограждений (да-да, дорогу перебегали в неположенном месте).

Особенно, это выглядит жутко, когда на какой-нибудь Седова или Кожова, вообще не приспособленных для интенсивного движения, автомобили выстраиваются в три ряда. Больше не получается, потому что четвёртый ряд — это плотно припаркованные машины, а в пятый - разворачиваются те, кто «да пошли вы все к чёрту» и хочет объехать затор.

Поэтому, как только люди, которые в городе принимают все решения, попадут в пробку, сразу и дороги будут качественнее ремонтировать, и мосты будет легче строить, и даже обходы города. Я в это верю. Ещё больше я верю, что они на самом деле всё это знают, и лучше меня.

А в центре города расширять нечего. И некуда. Большую часть деревьев, за счёт которых делается это расширение, вырубили, а новые не приживаются и превращаются в жалкие палки, потому что от земли ничего не осталось - сплошной асфальт до вторых этажей. Менять транспортную схему — не выход. Пробок меньше не станет, а проклятий в сторону чиновников прибавится. Сужать тротуары? Куда уж больше? Или пешеходы — не люди? Сносить дома? Так, стоп.

Тогда что же делать? Наверно, то, что сейчас обещают, — вводить платные парковки, улучшать общественный транспорт. Мучиться, убеждать, доказывать. Чтобы постепенно укротить пробки. А развитие? А развитие подождёт.

Проще всем городом встать, прихватить сухпаёк и шагнуть в сторону — подальше от раздражителей, потому что ну их, связываться с ними себе дороже. А в историческом центре сделать маленький культурный заповедник с уютными улочками и нарядными домиками. И как не в себя развивать туризм.

Но это всё мои фантазии.

В конце января тысячи молодых людей вышли в Иркутске на два протестных митинга. Около 100 человек были в результате задержаны. Министерство по молодёжной политике Иркутской области молчало.

В конце февраля журналист Павел Степанов выпустил фильм об этих протестах и о молодёжи, в котором занимавший тогда поста министра Егор Луковников сказал: «[Соцсети министерства] молчат [о митингах], скоро выскажемся. Есть определённая задумка, о которой мы просто откровенно скажем. Не поздно точно, потому в любом случае молодёжь ждёт ответа, и ответ от нас будет».

Прошёл весь март. Луковников ушёл. Пришла Маргарита Цыганова. Соцсети министерства молчали. Ну как молчали — в них регулярно появляются посты про фестивали! Конкурсы! Волонтёров! Студентов! Школьников! Улыбаемся! Вы крутые! Мы крутые!

Вероятно, министерство так бы игнорировало слова своего предыдущего руководителя про «определённую задумку», о которой Луковников планировал «откровенно высказаться» (да и была ли она на самом деле?), но в начале апреля на встрече с Цыгановой её вынудили прокомментировать тему публично. Вопрос звучал так: «Как министерство скорректировало свою работу после протестных митингов января?». Вот её ответ:

— Очень правильный вопрос задаёт человек — не как вы относитесь к политике, к митингам, а к людям. Важно понимать, что какие бы процессы ни происходили — политические, имиджевые, самое важное, кто там находится — это люди и что происходит после с ними. Я отношусь таким образом — моё личное мнение и мнение как руководителя совпадают — нужно не постфактум работать, когда процесс случился, митинги прошли. […] Я считаю, что нужно поговорить с ребятами, что их беспокоит. Министерство — да, мы корректируем работу. Мы должны делать так, чтобы люди выходили с проблемой и выходили к нам, — говорила Цыганова.

Там ещё чуть-чуть про то, что проблем вообще-то много у всех категорий населения, их надо решать и у неё есть опыт решения вопросов студентов с руководством вуза, и в конце — «Я хочу, чтобы они приходили к нам».

Но, Маргарита Михайловна, вы не ответили на вопрос. Как министерство скорректировало работу после митингов? Вы понимаете, что одного вашего желания в принципе мало для того, чтобы молодые люди пришли к вам с проблемами? Вы понимаете, почему они не приходят? А что делаете для того, чтобы понять? Окей, вы назначены всего где-то месяц назад. Как вы планируете корректировать работу министерства? Есть понимание, куда и как двигаться, чтобы приходили? О чём это ваше понимание?

Потому что по ответу кажется, что нет — ни корректировок, ни понимания, ни планов. Только общие слова. Вода.