«Не могу ответить — меня узнают». В суде по делу о бунте в ангарской колонии допросили засекреченного свидетеля

На заседании Иркутского областного суда по делу о бунте в ИК-15 Ангарска 7 ноября допросили засекреченного свидетеля под псевдонимом Максим — такой статус он получил еще на предварительном следствии. Свидетель находился в отдельной комнате, а его голос был изменен. Рассказываем, о чем он сообщил и как отвечал на вопросы участников процесса.

Свидетель рассказал, что на момент мятежа находился в колонии и ему было известно об иерархии среди осужденных, которые содержались в учреждении. Он также назвал так называемых смотрящих в ИК-15.

— Насколько мне известно, смотрящим в колонии был Богдан, за ШИЗО и ПКТ (помещения камерного типа. — Прим. ред.) — Мэн, за карантином и азартными играми — Корень, за отрядом № 6 — Ваща, за сбор информации — Москва, за «атасом» (группа осужденных, которая следила за передвижениями сотрудников администрации колонии. — Прим. ред.) — Сибиряк. Фамилий их я не знаю, — отметил свидетель.

Напомним, за прозвищами, которые назвал свидетель, скрываются соответственно (кроме Богдана) подсудимые Виктор Алёшин, Виталий Коренев, Олег Ващенко, Игорь Колосов и Антон Оленников. По словам свидетеля, все они относились к так называемой категории блатных. Богдан (прозвище этого осужденного уже неоднократно фигурировало в судебном заседании, но его имя и фамилия неизвестны. — Прим. ред.), по словам свидетеля, был назначен смотрящим в конце 2019 года, когда его предшественник по прозвищу Сирота отбыл в другую колонию.

Свидетель также рассказал о том, что в колонии содержалось большое количество осужденных разной национальности, в том числе и тувинцы. Они якобы были фактически отдельной группой, держались обособленно и вели себя агрессивно, если дело касалось кого-то из них.

— Эти вопросы решались кардинально, вплоть до убийства могли довести, — прокомментировал он.

Среди подсудимых, напомним, есть один тувинец — Айыраш Саргылар. Однако ни его имя, ни имена остальных подсудимых, которые зачитала прокурор, свидетелю были не знакомы. Он смог идентифицировать только Алексея Дьяченко по прозвищу Черный — мужчина умер в сентябре из-за тяжелой болезни.

Свидетель вспомнил, что в колонии в ходу были запрещенные предметы, в том числе и мобильники. Он и сам ими пользовался. Позже, отвечая на вопросы подсудимых, мужчина добавил, что знал о некоей договоренности между осужденными и руководством колонии.

Именно с помощью мобильника сидельцам из жилой зоны стало известно о том, что в ШИЗО к одному из осужденных сотрудники колонии применили физическую силу, отметил он. Для этого загодя был придумано специальное зашифрованное сообщение, при получении которого осужденные должны были прийти к месту, откуда оно пришло, чтобы поддержать пострадавшего осужденного.

— Физическую силу применили к осужденному Фиксе (прозвище Антона Обаленичева. — Прим. ред.). Кто пошел после этого в ШИЗО ПКТ по фамилии не могу назвать, но это были большинство осужденных со всей колонии, — рассказал свидетель.

Он отметил: чтобы попасть на территорию ШИЗО, надо было сломать забор, что и было сделано с помощью подручных средств — ломов, арматуры. Свидетель уверяет, что в свободном доступе эти предметы были только в промзоне, но готовили ли их заранее, он не знает. После погромов в ШИЗО 9 апреля осужденные, в том числе и те, кого выпустили из камер, разошлись.

— К активу (осужденные, которые сотрудничают с администрацией ИК. — Прим. ред.) в те дни применялась физическая сила. Вроде бы в ночь на 10 апреля. Я слышал, что избили несколько человек из отряда № 7 и 11, — сказал свидетель.

На утро 10 апреля всё было вроде бы как обычно. Только к вечеру осужденные, призванные собирать информацию о том, что происходит в колонии, сообщили, что в ИК собирается зайти спецназ, и созвали всех прийти на плац.

Что происходило здесь, свидетель якобы тоже видел. По его словам, переговоры с руководством колонии и начальником ГУФСИН по Иркутской области Леонидом Сагалаковым вели Виталий Коренев, Игорь Колосов, Олег Ващенко, Антон Оленников и Роман Нефедьев по прозвищу Монгол. Некоторые из них (позже свидетель назвал среди них Олега Ващенко) уходили в бараки, кому-то звонили и возвращались.

— Осужденные, наверное, хотели послаблений в режиме содержания и своевластия над сотрудниками ИК. Более спокойного передвижения по колонии и свободного пользования мобильниками, — отметил он.

После этих показаний обвинитель заявила ходатайство озвучить протокол допроса свидетеля в июле 2021 года, где он более подробно рассказывал о событиях бунта в апреле 2020 года. В частности, мужчина тогда сообщил, что в колонии всё было более или менее спокойно, когда смотрящим был Сирота, — так называемые блатные редко вступали в конфликты, Сирота находил компромиссы с руководством колонии. Всё изменилось после его отбытия из колонии.

— После Сироты зэки начали вести себя развязно, решили, что для послабления режима нужна провокация, как будто инициированная со стороны сотрудников. Всё это обговаривали заранее, общим решением назначили Фиксу провести эту провокацию, — рассказывал тогда свидетель. — Они считали, что это сломает сотрудников, а их самих сделает недосягаемыми, придаст им авторитета, в том числе за пределами колонии.

В отличие от своих показаний в зале суда мужчина на допросе заявлял, что ломы, арматуру и прочие предметы, доски с тряпками, вымоченными в бензине, готовили заранее. А после погромов в ШИЗО произошедшее обсуждали на кухне отряда № 6, где так называемые блатные в основном и содержались.

— Они обсуждали, что будет дальше, что сейчас они показали силу и отступать нельзя. Большая часть это поддержали. Потом пришел Богдан, сказал, что не надо доводить до большего и что надо вернуться в ШИЗО тем, кого оттуда выпустили, — следует из протокола допроса свидетеля. — Больше всего этому возмущались Черный и Немец (прозвище Семена Францева. — Прим. ред.), они сказали, что возвращаться не будут, надо противостоять «маскам» (спецназу. — Прим. ред.), если они зайдут, всё сжечь и показать, что отступать никто не будет.

В протоколе допроса также содержались сведения о том, что происходило на плацу, — эти показания в целом соответствовали тому, что говорил свидетель в суде.

Учитывая осведомленность мужчины о том, что в колонии готовились беспорядки, у сторон возник резонный вопрос, почему он не сообщил об этом администрации учреждения. Свидетель объяснил это опасениями за себя.

— Если бы я сообщил это администрации, у меня были бы проблемы, меня могли бы избить блатные, — сказал он, добавив, что через год дал показания, потому что его вызвал следователь.

Стоит отметить, что в протоколе допроса свидетеля в июле 2021 года фигурируют конкретные фамилии и имена осужденных. Это ожидаемо вызвало вопросы со стороны подсудимых — поскольку в ходе судебного процесса он заявил, что не знает этих данных. Свидетель пояснил, что во время допроса в помещении, где это происходило, находился один из сотрудников ИК, который после упоминания прозвищ называл фамилии осужденных.

Это, однако, в протоколе не фигурирует. Также как есть и расхождения относительно места, где допрос проводился: в документах отмечается, что это было в кабинете оперативного отдела, свидетель же заявил, что беседа со следователем велась в помещении отряда для приема пищи.

Со стороны осужденных и их защитников в адрес засекреченного свидетеля посыпался шквал вопросов. Однако на большинство из них мужчина отказался отвечать, ссылаясь на две причины: по большей части, чтобы себя не рассекретить, иногда — на то, что уже не помнит.

— Слишком много времени прошло, на тот момент помнил больше, — ответил он на вопрос, почему в протоколе допроса события описывались гораздо более подробно, чем на допросе в суде.

Вместе с тем в ходе этих вопросов стало известно, что с некоторыми из подсудимых свидетель был знаком лично, а многие из фактов, о которых он рассказывал следователю, ему были известны якобы со слов других осужденных, которые сами были очевидцами происходившего.

Это, например, касается избиений осужденных из числа актива, а также сведений о том, что именно Антона Обаленичева назначили человеком, который должен был спровоцировать конфликт. Кое-что свидетель, по его словам, слышал и сам.

— Я слышал, как они [блатные] говорили сливать бензин, солярку из машин, разливать по бутылкам и другим тарам и прятать их. Но не помню, кто из них ходил по отрядам и разговаривал об этом с осужденными, — отметил свидетель.

После допроса свидетеля подсудимый Айыраш Саргылар заявил ходатайство об исключении из материалов дела протокола показаний свидетеля, поскольку в нем никак не отражено участие в допросе сотрудника ИК-15, нет его подписи. Его защитник ходатайство поддержала, указав на нарушение статьи 166 Уголовно-процессуального кодекса, которая касается протокола следственного действия.

Однако судья его отклонил, сославшись на то, что достаточной мотивации для удовлетворения ходатайства не приведено.

Судебный процесс начался 14 июля 2023 года, мы вели его текстовую онлайн-трансляцию — так же как и с заседания 22 августа, когда свою версию событий озвучила сторона обвинения. Во время первого заседания в судебном процессе один из подсудимых, Семен Францев, попросил суд «развернуть дело на допрасследование» из-за того, что он не понимает, в чем его обвиняют. Осужденные несколько раз уже просили, чтобы к защите привлекли наряду с профессиональным адвокатом правозащитника, но суд в этом каждый раз отказывает.

Подсудимые также заявляли о шаблонности обвинения и предвзятости судебной коллегии, а также о том, что их обвинили ни за что.

С 29 августа заседания проходят в условиях СИЗО-1, прессу и общественников пустили на них с 7 сентября. На заседании 7 сентября допросили двух осужденных, признанных по делу потерпевшими, затем 13 сентября рассмотрели несколько ходатайств от подсудимых, в том числе об отводе судебной коллегии и возвращении дела в прокуратуру, а также допросили представителя базы материально-технического снабжения ГУФСИН по Иркутской области, признанной по делу потерпевшей стороной.

Еще потерпевших допросили 27 октября — один из них заявил иск на возмещение морального ущерба, второй претензий не имеет. А 2 ноября один из потерпевших и свидетель заявили, что во время предварительного расследования на них давили. В итоге была озвучена альтернативная версия происходившего в апреле 2020 года в ИК-15.