«Авторитета у меня, по ходу, не было». Экс-смотрящий за ИК-15 выступил в суде — как проходил допрос ключевого свидетеля по бунту

В судебном процессе о бунте в ангарской ИК-15 допросили ключевого свидетеля обвинения — Максима Богданова, которого называли смотрящим за колонией. Судя по всему, именно его показания легли в основу обвинительного заключения. Рассказываем, о чем он говорил на суде и предварительном следствии.

Максим Богданов сейчас тоже находится в заключении, потому допрашивали его через видеоконференцсвязь. О нем известно, что в колонии он отбывал наказание с 2015 года, а смотрящим его назначили в декабре 2019 года — за несколько месяцев до мятежа. Мужчина содержался в отряде № 6, где действовали так называемые строгие условия содержания. Утром 9 апреля 2020 года его водворили в ШИЗО за нарушение режима. Там же содержались и большинство нынешних подсудимых. Уже вечером 9 апреля в изоляторе начались беспорядки.

Допрос в суде, как обычно, начала прокурор. Она сначала начала выяснять, была ли в колонии иерархия и какой статус имел сам Богданов ­— тот назвал себя мужиком, к ним относились те осуждённые, кто не придерживался криминальных понятий. Озвучил также, что были «красные» ­— сотрудничающие с администрацией колонии, и «петухи» — низшая каста осуждённых.

— А про мой авторитет надо было у осуждённых спросить, я не знаю. Но если произошло такое (бунт. — Прим. ред.), то, по ходу, не было, ­– ответил Богданов на вопрос прокурора о его положении в колонии.

Дальше гособвинитель спрашивать мужчину ни о чем не стала, заявив ходатайство о том, чтобы озвучить показания, которые тот давал на предварительном следствии. Суд, несмотря на то что сторона обвинения не выяснила обстоятельств беспорядков в колонии, разрешил озвучить их полностью. Как пояснили журналисту «ИрСити» адвокаты подсудимых, это довольно грубое нарушение процессуального процесса: при таком раскладе озвучить можно было только те показания, которые касались иерархии в колонии.

Максима Богданова на предварительном следствии допрашивали трижды: еще 10 апреля 2020 года после беспорядков в ШИЗО, с которых и начался бунт, затем после мятежа, а в последний раз — в августе 2021 года. Именно тогда, спустя полтора года, он дал наиболее полные показания, в которых озвучил роль каждого из нынешних подсудимых, кто в колонии был так называемым «блатным»: кто за чем смотрел и за что отвечал. Редакция «ИрСити» уже подробно рассказывала о каждом из них, опираясь тогда на озвученное обвинительное заключение.

В своих показаниях он заявлял, что как таковой иерархии в колонии не было — существовал так называемый «круг людей», куда входили из нынешних подсудимых Виталий Коренев, Виктор Алёшин, Олег Ващенко и Антон Оленников. Решения о быте в колонии принимались ими, но последнее слово, говорил Богданов, было за ним. Обладал этим правом и Игорь Колосов, который тоже находится сейчас на скамье подсудимых.

Осуждённые в колонии, по его словам, были более или менее равны: те же активисты, сотрудничавшие с администрацией колонии, особых привилегий не имели.

— Нарушение — значит нарушение, свиданка — значит свиданка, передача — значит передача, — отмечал Богданов. ­— Противоправных действий со стороны сотрудников и активистов не было.

В день 9 апреля, рассказывал Максим Богданов, вплоть до вечера была «тишь да гладь да божья благодать». А после того, как в изоляторе начались беспорядки и сюда прибыли осуждённые из жилой зоны, шум стоял такой, что слов других было не слышно.

— Там галдеж, там кипеж, там стучат. Я говорил выходить и ничего не ломать. Меня просто не слышали, так шумно было, — рассказывал он. — Я слышал, как по продолу (коридор. — Прим. ред.) бегают люди, когда открыли камеры, увидел, что там всё было разбито, вывернуто. В общем хаос.

По словам мужчины, он пытался успокоить и осуждённых, которые собрались на улице, и вывел из толпы двух сотрудников колонии.

— Была эйфория, никто никого не слышал. Перед Гридасовым (Артём Гридасов — сотрудник колонии. — Прим. ред.) стоял Хайдаев (Хумайд Хайдаев. — Прим. ред.) с двумя стеклами, нецензурной бранью что-то кричал. Я понимал, что человек на срыве, может что-то сделать, и оттащил Гридасова, — вспоминал Богданов. — У окна в ШИЗО стоял Колосов и куча осуждённых, пихали подожженные тряпки. Я заорал во всю глотку, чтобы ничего не поджигали, что это нецелесообразно. Вроде успокоились.

В момент, когда в ШИЗО пришел начальник колонии Андрей Верещак (он, кстати, сейчас тоже осуждённый), Максим Богданов тоже находился в изоляторе. Он позволил осужденным выбрать, где они будут разговаривать. В итоге в кабинет начальника пошли смотрящий, Игорь Колосов, Виктор Алёшин и Хумайд Хайдаев. У последнего эмоции плескали через край, его в итоге попросили выйти.

— Все были на нервах. Верещак сначала хотел, чтобы все вернулись в свои камеры, но в итоге сошлись на том, что останемся в отряде № 6. А уже завтра будем конкретно разговаривать, — передал суть того разговора с начальством Богданов.

Смотрящий за ИК после этой беседы связывался по телефону с одним из авторитетов за пределами колонии — тот якобы посоветовал идти с администрацией на диалог. Максим Богданов призвал осуждённых разойтись, чтобы по территории колонии никто не передвигался, но это, по его словам, было проигнорировано.

Утром 10 апреля осуждённые снова разговаривали с Андреем Верещаком, который требовал, чтобы все, кто находился в ШИЗО, вернулись обратно. Осуждённые от этого отказались. Самыми недовольными, говорил Максим Богданов, были Иван Марченко, Семён Францев, Хумайд Хайдаев и Алексей Дьяченко (он тоже был в числе подсудимых, но умер в сентябре 2023 года).

— Они хотели забрать культурно-массовые мероприятия, зарядки. Я в последнем слове сказал, что всё как было, так и будет. Зеки всё равно отказались идти в СУС (строгие условия содержания. — Прим. ред.), — говорил Богданов.

А вечером на территорию колонии завели спецназ. Переговоры осуждённых с руководством окончились тогда, когда в голову начальнику ГУФСИН по Иркутской области Леониду Сагалакову прилетел камень. Богданова, по его словам, почти сразу отвели в автозак, и поджогов промзоны он уже не видел. А когда в автозак начали заводить осуждённых, они были полураздетые и пахли дымом, рассказывали о том, что есть убитые, с каждым разом их число увеличивалось.

— Такую искаженную информацию, что там резали и стреляли, есть убитые, они передавали правозащитникам по телефону. Но ни одного я не видел ни застреленного, ни зарезанного, ни поломанного, — говорил Богданов.

В показаниях от августа 2021 года Максим Богданов раскрыл больше подробностей про то, как мятеж якобы готовили. Но прежде отметил, что часть осуждённых его в качестве смотрящего не воспринимали.

— Я руководил через компромиссы, пытался гасить конфликты и недовольства. «Чёрных» (так называемые блатные. — Прим. ред.) я недооценивал, а они хотели более расслабленного режима. Большинство слушали «чёрных», — говорил свидетель.

Кстати, уже в ходе допроса в суде Максим Богданов косвенно, но подтвердил, что у администрации колонии и осужденных были некоторые договоренности. Вернее, как он их назвал, «золотая середина». Например, в ШИЗО закрывали глаза на припрятанные в камере сигареты — главное, чтобы они не были на глазах. Сотрудники колонии, в том числе и Андрей Верещак, в своих показаниях это опровергали.

Максим Богданов заявил, что в начале апреля 2020 года в колонии провели «малину» — собрание осуждённых, где и обсуждали планы по «перевороту».

— Тогда обсуждалось, что нужно было менять режим во что бы то ни стало, вплоть до физической силы в отношении сотрудников. Тогда же придумали схему, что Обаленичев создает конфликт с сотрудниками, Нефедьев (Роман Нефедьев — один из подсудимых. — Прим. ред.) передает эту информацию Кореневу, а тот Оленникову, — рассказывал он, добавляя, что так в итоге всё и было разыграно.

Все свои показания, данные на предварительном следствии, Богданов подтвердил в суде. А тот факт, что от раза к разу они становились подробнее и развернутее, объяснил тем, что «прошло много времени, успокоился, в себя пришел». Но в заседании суда мужчина не смог вспомнить, кто был на том самом собрании, где распределялись роли между акторами будущего бунта. Впрочем, как и не смог вспомнить, кто именно это делал. Между тем большинство из подсудимых во время этого собрания находились в ШИЗО и не могли в нем участвовать.

У стороны защиты в ответ на показания Максима Богданова возник резонный вопрос: почему он, обладая сведениями о готовящемся бунте, не сообщил их администрации учреждения.

— Потому что не знал, кому можно довериться, — заявил он.

После мятежа Максим Богданов попал в число осуждённых, которых вывезли из колонии в СИЗО-1. На СИЗО он признал, что мужчин пытали сокамерники. Он видел, как это происходило, например, с Виталием Кореневым и Игорем Колосовым.

Сам Богданов, по его словам, тоже подвергался истязаниями — но показания дал не под давлением.

— Ко мне применялись пытки, потому что думали, что я был на плацу (10 апреля там проходили переговоры сторон. — Прим. ред.) и руководил всем. Но я там не был. Показания я давал без давления, — разъяснил он это странное противоречие.

Кстати, как рассказали «ИрСити» адвокаты, на одно из прошлых заседаний пришел-таки потерпевший Виталий Гулин — до этого от суда он скрывался, и прокурор ходатайствовала о принудительном приводе мужчины. Виталий Гулин во время отбывания наказания в ИК-15 был из числа активистов. Его якобы за это и побили. Но, по словам адвокатов, на суде мужчина заявил, что ему пришлось оговорить некоторых из подсудимых, потому что пытали и его. А сам он будто бы и не имеет никаких претензий.

Под конец допроса Максима Богданова один из подсудимых — Иван Марченко — спросил у него: а пытались ли осуждённые ситуацию разрешить мирно и к утру вернуть всех в ШИЗО.

— Да, — коротко ответил свидетель.