«Исчезающий Иркутск»: Жилой дом Кузнецовской больницы, где жил врач Шастин

Двухэтажный деревянный здоровяк гордо стоит на набережной реки Ангары и смотрит вдаль. История дома на бульваре Гагарина, 4а началась в конце XIX века. В перечне выявленных объектов культурного наследия Приангарья этот дом числится как жилой дом Кузнецовской больницы, в котором жил заслуженный врач РСФСР Павел Николаевич Шастин.

Портал «ИрСити» и руководитель Клуба молодых учёных «Альянс» Алексей Петров запустили совместный проект о деревянных домах «Исчезающий Иркутск» в октябре 2014 года. С тех пор рассказано более 70 историй о заброшенных, полуразрушенных памятниках архитектуры и просто знаковых для города зданиях. Некоторые из них уже исчезли с карты Иркутска.

Мы с фотографом, историком Алексеем Петровым и съёмочной группой, которая в этот день снимала про Петрова фильм, договорились встретиться у дома №4. Но, как оказалось, разные поисковые системы запутали всех нас. Где-то он числится как №4А, где просто №4. Пока все собирались в назначенном месте, мне удалось осмотреть дом. С фасада может показаться, что он обычной стандартной прямоугольной формы, но нет: со двора есть ещё квадратный пристрой.

- Этот дом примечателен тем, что был построен специально для врачей Кузнецовской больницы, и в нём какое-то время жил врач Павел Николаевич Шастин. Это шикарнейший хирург. Одно время у него ассистентом был доктор Вишневский, - рассказывает Петров.

Павел Николаевич Шастин - сын деревенского священника Николая Шастина. Он при материальной поддержке родственников окончил иркутскую гимназию и год проучился в Казанской духовной академии. Был из неё исключён по «политической неблагонадёжности» за распространение среди студентов романа Н. Г. Чернышевского «Что делать?» в рукописном списке.
После исключения Шастин уехал в Томск и поступил на медицинский факультет Томского университета. Подрабатывал уроками на старших курсах, исполнял обязанности фельдшера на строительстве Обь-Енисейского канала. Врачом приехал в 1896 году в Иркутск. В 1906—1913 годах был гласным Иркутской городской думы. Работал в детской Ивано-Матрёнинской больнице, перешёл в хирургическое отделение Кузнецовской больницы и работал в ней до 1923 года.
Впервые в Иркутске Павел Николаевич делал крупные операции, он не ограничивался неотложной хирургией и травматологией, оперировал на желчных путях и на печени, делал гинекологические операции. Его ассистентом был хирург Александр Вишневский.
Шастин много внимания уделял общественной работе и пользовался авторитетом среди сотрудников больницы и населения. В 1917 году Кузнецовская больница заочно избрала старшего хирурга Шастина руководителем учреждения.
В 1923 году он был командирован в Монголию налаживать здравоохранение. За 2 года до этого Шастин познакомился с Сухэ-Батором, который во главе монгольской делегации проезжал через Иркутск в Москву. В Иркутске он заболел. К нему пригласили Шастина, и он сумел за несколько дней поставить его на ноги.
Павел Николаевич открыл и возглавил первую больницу и амбулаторию в Монголии. В 1934 году он был награждён правительством Монголии орденом Трудового Красного знамени. Его имя внесено в книгу «Сто знатных людей МНР». В 1961 году городской больнице Улан-Батора было присвоено имя Шастина.
В 1937 вся семья Шастиных покинула Монголию. Сам Павел Николаевич был командирован во всесоюзный пионерлагерь «Артек», где в будущем стал главным врачом. В «Артеке» он проработал до 1953 года. Шастин умер 28 февраля 1953 года на 81-м году жизни.

Адрес Шастина в этом доме указывался в карточках его пациентов в качестве квартиры для врачей при Кузнецовской больнице. Её ему дали в 1904 сразу после свадьбы с молодой женой Марией Островской, которая работала медсестрой в больнице. Когда Шастин переехал из дома, точно узнать не получилось, но в истории дома есть несколько не связанных с этим интересных фактов.

В 1914 году местная пресса писала, что накануне Второй мировой войны больница перестала платить за свет, и городская власть обещала отключить электричество во всём медучреждении, в том числе в доме врачей. Тогда газеты писали об этом: «Путь только управа рискнёт, врачи вам дадут знать». Также в это время упоминалось, что в этом районе очень плохая вода. Видимо, больница её портила, сливая нечистоты в реку.

- Самая забавная история была уже при советской власти в 1934 году, - рассказывает Петров. - В доме проживало много медицинских сотрудников, и городские власти решили устроить проверку состояния дома. Вот что писали по этому поводу: «Состояние скверное, особо грязно в женской части: койки не заправлены, процветает пьянство и разврат. На момент нахождения комиссии в обществе подозрительных парней находилась работница больницы Елизавета Михайловна». Чем закончилась эта история, неизвестно.

По мнению историка, в доме жили не только врачи, но их родственники и дети. Об этом свидетельствует одно объявление в газете в 1906 году: «В доме проводит занятия выпускник юридического факультета парижского университета Ковригин, обращаться с 10 до 17». Скорее всего, это сын одного из первых жильцов дома, доктора Ковригина, который в 1901 году возглавлял больницу. Видимо, сын выучил язык и подрабатывал репетитором на дому.

- Это всё, что мне удалось выяснить про дом. Теперь пора «оживить» историю, - подытожил Алексей Викторович, и мы отправились искать нынешних жильцов.

Мы начали поиски с пристройки во дворе. Дверь была открыта, и мы постучались в первую попавшуюся квартиру на первом этаже. Никто не открыл, но на втором громко залаяла собака, и вышла женщина, которая объяснила, что «хозяев» лучше искать с главного входа.

Мне не удалось её рассмотреть, но зато я хорошенько осмотрела подъезд. Он очень маленький, а узкая лестница, тёмно-синие стены и плохое освещение ещё больше съедают пространство. Я окинула взглядом деревянный дощатый пол, поломанные перила и вышла из подъезда. По пути к главному входу мы обсудили слово «хозяева». Почему женщина назвала так жильцов другого подъезда?

С другой стороны дома сразу попасть в подъезд нам не удалось, дверь заперта. Мы постучались в правое окошко в надежде, что хоть кто-то должен быть дома в ранее утро среды - выглянула бабушка с морковкой и ножом в руках, она впустила нас в дом и охотно поделилась своей историей жизни в нём.

- Я живут здесь около 50 лет, одна из старожил осталась, все умерли. До этого жила в Рабочем. Я переехала в Иркутск из области в 1963 году и 53 года проработала в этой больнице. Квартира, в которой сейчас живу, досталась мне от профессора Кораиди. Я была у него операционной сестрой. Потом он заболел и его переселили, а квартиру отдали мне. Кораиди умер этим летом. Это всё, что я знаю о нём, - рассказывает Вера Григорьевна.

Она также вспоминает, что под крышей были указаны даты 1887 – 1889, которые сняли примерно 3 года назад. Ещё были балкончики, их убрали около 40 лет назад после того, как один из них упал из-за старости. Сейчас сохранился только один, но и его закрыли для входа.

Дом и правда выделяется среди соседних построек. Большие окна, деревянный резной балкон, край крыши украшает чудная резьба. По словам Веры Григорьевны, во дворе за деревянным забором было отделение психбольницы, и они с соседями наблюдали в щели, как на улицу выводили «психов» гулять.

- Где жил Шастин я не знаю, но точно скажу, что в том пристрое, который с другой стороны, жила прислуга и санитары. Там квартиры очень маленькие, все однокомнатные, - рассказывает наша спутница. Может, поэтому в том подъезде назвали здешних жильцов хозяевами?

Когда мы зашли в дом, нас встретил большой холл и собака Веры Григорьевны.

- Здесь у нас теплоузел, - показывает бабуля на закрытую половину коридора, - без него коридор был ещё больше. Мне кажется, что дом, возможно, использовался как поликлиника какое-то время. Внутри очень интересное сообщение.

Как утверждает наша спутница, дверь в её квартиру сохранилась с первых моментов жизни дома.

- То есть вы хотите сказать, что эта дверь пережила две войны и распад СССР? – удивлённо спрашивает Петров, оглядывая её.

- Да-да, именно так. Пусть она потрёпанная, но я добьюсь, чтоб она сохранилась. Никому не дам выбросить, - заявила Вера Григорьевна, - когда у меня был жив сын, он натирал ручки до блеска.

Такие массивные двери, как у Веры Григорьевны, были одни в подъезде. Остальные пять квартир в подъезде были за современными железными дверьми. Ещё у Веры Григорьевны есть камин и печка. Её семья поддерживает их в хорошем состоянии.

- Ремонт в доме никогда не проводился. По программе капитального ремонта мы стоим в очереди на 2026 год. Раньше и горячей воды у нас не было, пока мы жильцами не скинулись и не провели водопровод с теплом. Топили печку. В этом была своя романтика (смеётся), мы собирались семьёй у камина и общались. Сейчас печка не работает, внук задекорировал её, но я не дам испортить камин, лепнину в доме и дверь. Пусть мне и 80 лет, осталось недолго, но я буду отстаивать сохранение красоты в доме, - с твёрдостью в голосе заявила Вера Григорьевна.

Мы поблагодарили бабушку за тёплый приём и решили осмотреть второй этаж дома. К нему вела широкая лестница и красивые перила. На лестничном пролёте между этажами выстроены в ряд, как солдатики, старые почтовые ящики, каждый из них подписан. На потолке сохранилась лепнина вокруг люстры, которой, конечно, уже нет. На её месте торчит одинокий проводок.

Площадка на этаже маленькая. Возле дверей много старого хлама и досок. Других жильцов дома для врачей мы не встретили.

Жаль, что нам не удалось выяснить в какой квартире жил врач Шастин и побывать на балконе, который выходит на шумный бульвар. Уже на улице, прощаясь с домом, мы поговорили о задорной бабуле Вере Григорьевне. Всего лишь за час ей удалось рассказать о своей жизни, приоткрыть тайны дома и сохранить наш визит в его истории.