Бобслеистка Кочержова: Мы чувствовали себя на Олимпиаде, как заключённые

Спортсменка Анастасия Кочержова прошла полосу препятствий, прежде чем оказалась на Олимпиаде в Пхёнчхане: непростую операцию, изнуряющие тренировки, травмы, победы и поражения, – и не спешит заканчивать нелёгкий путь спортсменки, а наоборот – уверенно идёт по этому маршруту. Она получает удовольствие от того, что каждый раз преодолевает свои страхи и трудности, которые возникают на пути к большой мечте, у которой попросту нет шансов не сбыться.

– Как в вашу жизнь пришёл спорт?

– Мне всегда нравилось вести активный образ жизни, и я занималась спортом с самого детства. Во втором классе родители отдали меня в цирковую гимнастику, но через год наша группа распалась, и поэтому меня перевели в лёгкую атлетику. Я уже тогда знала, что свяжу жизнь со спортом, и уверенно двигалась в этом направлении. В девятом классе я поступила в училище олимпийского резерва в родном городе Ангарске, и с тех пор начала потихоньку думать о том, что буду делать после колледжа. Родители всегда мечтали, чтобы я когда-нибудь выступила на Олимпийских играх, и вселили в меня это желание.

– То есть вы уже с 9 класса мечтали попасть на Олимпиаду?

– Чтобы чего-либо достичь в спорте, нужно иметь цель. Я, конечно, не грезила изо дня в день, что поеду на Игры, но установила себе такой ориентир, к которому стремилась. Чтобы развиваться в спорте, я переехала в Иркутск, поступила в Университет физической культуры на факультет менеджмента по туризму и одновременно занималась лёгкой атлетикой у тренера Василия Шкурбицкого. Вот только у нас с ним не сложилось: уже в последний год обучения я стала задумываться, что делать дальше – идти работать или продолжать спортивную карьеру, потому что мечта по-прежнему жила во мне, но результатов не было.

Всё изменилось, когда к нам приехал тренер из Ангарска Альберт Потапов, и я решила пойти заниматься в его группу: уже в первый год я стала серебряным призёром Чемпионата России в манеже на дистанции 200 метров.

– Как попасть на Чемпионат России?

– Для этого необходимо победить на соревнованиях Сибирского федерального округа – именно там отбирают команду для поездки на Чемпионат. Я всегда была лидером области, но России до занятий с новым тренером – никогда. После зимних состязаний я участвовала в летних всероссийских соревнованиях и также вошла в тройку лидеров – завоевала бронзу на дистанции 200 метров.

С тех пор я почувствовала, что у меня получается, стала верить в себя, осознала, что становлюсь ближе к своей мечте – участию в Олимпиаде – и старалась больше работать.

– С какими трудностями пришлось столкнуться при подготовке к Играм?

– 2014 год у меня попросту вылетел – я пропустила два сезона, потому что ещё с детства мучилась от хронической ангины. Каждый год, когда организм перегружался, я без видимых на то причин начинала сильно болеть. Поэтому я решила пойти на крайние меры – легла на операцию, и мне вырезали гланды. Сама процедура отняла силы, неделю нельзя было разговаривать. Но постепенно я начала восстанавливаться. В то время оставалось всего 7 месяцев до Олимпийских игр в Бразилии, и я начала к ним готовиться, невзирая на трудности.

– Почему в итоге не удалось попасть на бразильскую Олимпиаду?

– В то время начались проблемы с допинг-контролем – ловили российских спортсменов на употреблении мельдония и других запрещённых препаратов. Начали ходить слухи, что нашу сборную не выпустят на Игры. Я не обращала на это внимания, поскольку у меня не было пути назад. Я находилась в полушаге от давней мечты: чтобы попасть на Олимпиаду, мне нужно было накануне выиграть Чемпионат России, и я сделала это – заняла первое место на дистанции 200 метров. А через неделю после этого узнала, что слухи стали реальностью, и нас действительно не выпустят на Олимпийские игры.

Здесь я осознала, что моя мечта закончилась, и дальше ничего не будет, у меня была депрессия. Я приехала с Чемпионата и сразу устроилась на работу тренером, чтобы хоть как-то отвлечься, набрала ребят, однако каждый день понимала, что не реализовалась как спортсменка. В то же время оставаться в лёгкой атлетике я больше не могла – неизвестно было, когда мы сможем поехать на Олимпиаду, а двигаться дальше было необходимо. В то время мой молодой человек, иркутский спортсмен Никита Любославский, занимался бобслеем, и я тоже решила попробовать.

– Ваш молодой человек поддержал вас в этом начинании?

– По началу он был категорически против, потому что бобслей – очень опасный вид спорта: болиды достигают скорости до 140 километров в час, и при ошибке пилота можно остаться инвалидом. Но мы сошлись на том, что если у меня ничего не получится на отборочных стартах, то я оставлю эту затею.

Мы стали звонить тренерам в Москву. Я ещё тогда попадала по возрасту в «молодёжку», но меня не взяли – отборочные этапы закончились. А вот тренер из взрослой сборной решил меня посмотреть. Тогда я купила билеты за свой счёт и поехала – в региональной федерации мне отказали.

К слову, не понимаю, почему они так относятся к ведущим спортсменам: постоянно приходится что-либо выпрашивать, а это очень унизительно. Ведь я такой человек, который старается всегда оправдывать надежды, если о чём-то просит.

– До этого вы занимались бобслеем? Какие испытания вам пришлось преодолеть на первом сборе?

– Мой молодой человек мне показывал, как, например, срывать «тачку», но вот как бежать по льду, я даже не представляла. Лёгкая атлетика, конечно, дала хорошую базу, поэтому с такими испытаниями, как прыжки и бег, я справилась.

На сборах состязались шесть разгоняющих и два пилота, среди которых были опытные спортсмены, занимающиеся бобслеем уже не первый год. Несмотря на это, я понимала, что мне нужно войти в тройку лидеров на самом сложном упражнении – ледовой эстакаде. Мне дали шиповки на размер больше – чувствовала себя в них, как в лаптях, но вместе с тем преодолела испытание и пришла третьей.

Все удивились, что я не испугалась и уверенно бежала по льду, хотя на самом деле было очень страшно, но я получаю удовольствие от того, что каждый раз преодолеваю себя.

После этого меня сразу взял к себе в команду Александр Юрьевич Зубков – президент федерации по бобслею, и мы на целый месяц уехали в Сочи тренироваться на трассе.

– Первые занятия были сложными?

– Катание по трассе – это уже не эстакада, там ещё страшнее, поскольку не видишь, куда бежишь. На первой тренировке меня посадили с юниоркой, которая только научилась кататься, чтобы я ощутила все прелести бобслея.

Чувства после первого заезда были смешанными: когда едешь, кажется, будто теряешь сознание, потому что организм испытывает большие нагрузки – почти как у космонавтов. Это очень тяжело психологически, поскольку страх всё время присутствует, но постепенно привыкаешь.

Мы тренировались месяц по два-три заезда в день, а затем поехали в сезон – на Чемпионат Европы, а потом на Кубок Мира.

– Каким был ваш первый чемпионат европейского уровня?

– Мне сказали, что я буду на соревнованиях запасной, поскольку я показала третий результат. Я была готова к этому. В нашей команде было два пилота, два основных разгоняющих и два запасных. Запасные накатывают пилота перед соревнованиями, а основные выходят непосредственно на Чемпионате.

Мы приехали в Америку, где проводилась контрольная тренировка на трассе, и там я выиграла всех основных разгоняющих, и поэтому меня поставили в качестве основного разгоняющего с пилотом. Девочки, конечно, стали говорить, что я занимаюсь у Зубкова, поэтому он меня и тянет, но я не обращала внимания на эти разговоры, у меня были совсем другие интересы и стремления.

На этом чемпионате Европы мы с Надей Сергеевой стали вторыми, и я сразу получила разряд спортсмена международного класса – до этого дня я не имела никакого.

– Как тренера определяют, кто будет выступать в паре?

– Ставят вместе тех, кто показал лучшие результаты на тренировках и соревнованиях. Все говорят, что мы с моим пилотом очень похожи по характеру. Очень важно чувствовать пилота, доверять ему. Когда мы с Надей выходим на трассу, у нас есть определённая связь, мы с ней как одно целое. Нельзя ни в коем случае показывать пилоту, что тебе страшно. Если ты боишься, то нужно сидеть дома. Если пилот в тебе не уверен, то это плохо скажется на результате.

– Приходилось ли вам падать на трассе? Какие были последствия?

– Когда мы с Надей выступали на Чемпионате мира, то показали быстрый старт – мы ехали на второе место, но так случилось, что она ошиблась, и мы упали. Это было моё первое падение. Я рухнула на лёд, стёрла спину и ноги, поскольку весь удар пришёлся на меня. При падении пилот может спрятаться в нос болида, у разгоняющего нет такой возможности.

После этого случая многие начали говорить: «Всё, Настя сломалась, надо менять разгоняющего, она не сможет бежать на командной эстафете». Когда мы приехали вечером в гостиницу, то я твёрдо решила, что побегу, мне не было дела до травм, и Надя меня поддержала. Я настолько была в ней уверена, что это падение никак не сказалось на наших отношениях, я не боялась с ней ехать снова. Падение – рабочий момент. В итоге мы поехали на командной гонке и заняли второе место.

– В этом году вы представляли Россию на Олимпиаде в Пхёнчхане. Какова была реакция, когда вы узнали, что будете выступать в качестве нейтрального спортсмена?

– Конечно, мне не хотелось ехать в качестве нейтрального спортсмена, поскольку я мечтала о том, чтобы защищать на Играх честь страны, но я готовилась к этим соревнованиям всю жизнь, и у меня просто не было шанса отказаться, учитывая, что Олимпиада проводится лишь раз в 4 года.

– Как встретили российскую команду местные жители и спортсмены из других стран?

– Корейцы нас встретили очень тепло, я даже не думала, что они будут за нас болеть на Олимпиаде. Не знаю, как в других видах спорта, но в бобслее ребята с других стран также нас поддерживали, говорили, «Россия – это по-настоящему сильная держава».

Единственное – волонтёры тщательно следили за российским флагом – если бы он у нас был, команде грозила бы дисквалификация. Мы чувствовали себя, как заключённые, и это доставляло определённый дискомфорт.

– Каким был день соревнований?

– День соревнований, если честно, даже не помню, поскольку была сконцентрирована на трассе. Мы с пилотом никуда друг от друга не отходили и были весь день вместе. Старт зависит от разгоняющего, а движение на трассе – от пилота. Наш экипаж показал четвёртый старт – большая вероятность того, что приедем на четвёртое место. Но на трассе Надя начала ошибаться. Видимо, немного не справилась психологически, и поэтому по итогу четырёх заездов мы стали всего лишь 12-ми. Я думала, что минимум мы будем шестыми, а максимум можно было бороться за медаль. Большое давление оказывало то, что на трибунах не было русских болельщиков и флага. Всё состоит из мелочей.

– Часто ли русских спортсменов проверяли на допинг? Могли ли русским спортсменам подмешать запрещённые вещества?

– За 20 дней пробы взяли два раза. Что касается запрещённых веществ, то произойти могло что угодно, поскольку Олимпиада предполагает высокую конкуренцию. Например, у нас было правило: если бутылку с водой оставила на столе – больше из неё нельзя пить, неважно, открыта она или закрыта.

– Известно, что результат Надежды Сергеевой аннулировали из-за положительной допинг-пробы. Могла ли она в действительности принять запрещённое вещество?

– Честно говоря, я не понимаю, откуда мог взяться запрещённый препарат в её организме, потому что мы сдавали пробы 13 и 18 февраля – 13-го проба была отрицательная, а 18-го – положительная и при том на препарат для сердечной мышцы, который по сути ничего не даёт и который она не могла принять. Сейчас идёт разбирательство, и дальнейшая моя судьба во многом зависит от того, как она сложится у Нади.

– Чем вы занимаетесь в свободное время помимо спорта?

– Если честно, то кроме спорта не занимаюсь ничем только потому, что на это нет времени. Бывает, что меня полгода нет дома. Когда приезжаю обратно, то просто хочется побыть с друзьями и родственниками.

– В будущем вы планируете завершить спортивную карьеру или останетесь в этой деятельности?

– Возможно, я останусь в спорте, но точно не в качестве тренера – это не моё. Не исключено, что я сменю деятельность и поступлю, например, на юридический факультет или экономический, пока не знаю. А в ближайшее время я планирую пойти в школу английского языка, поскольку часто нахожусь за границей, и его знание необходимо для общения. Признаться честно, я ещё не пережила Олимпиаду, не поняла до конца, что снова дома, и по-прежнему нахожусь в состоянии прострации.

– Чему вас научил бобслей?

– Бобслей – это работа над собой. Прийти в бобслей может каждый, как говорится, но остаются немногие. Я считаю, что в бобслей должны приходить зрелые профессиональные спортсмены. Боб не любит халявы. А ведь именно из мелочей складываются дальнейшие результаты.