Подсудимые по делу о бунте в ИК-15 заявили о шаблонности обвинения и предвзятости судебной коллегии

Вернуть уголовное дело в прокуратуру из-за однотипности обвинений и рассмотреть отвод коллегии судей из-за некорректного отношения к подсудимым — такие ходатайства прозвучали в ходе заседания Иркутского областного суда, которое проходит в условиях СИЗО-1, по делу о бунте в ИК-15 в Ангарске. Редакция «ИрСити» рассказывает о ключевых моментах заседания, состоявшегося 12 сентября.

Бунт произошел в колонии строгого режима в Ангарске вечером 10 апреля. Как сообщили тогда в ГУФСИН, осужденные накануне напали на сотрудника штрафного изолятора. Затем стало известно, что на территории колонии подожгли несколько зданий. Общая площадь пожара составила 30 тысяч квадратных метров, сгорели восемь зданий, среди них — четыре производственных цеха, пожарная часть, учебный цех и подсобные помещения.

При разборе завалов на территории промзоны колонии был найден повешенный заключенный.

К утру 11 апреля ГУФСИН заявило, что обстановка находится под контролем. СКР возбудил уголовное дело по статье 321 УК РФ (дезорганизация деятельности исправительного учреждения). После бунта около 300 заключенных перевели в следственный изолятор для проведения следственных действий. Часть людей, содержащихся в ИК-15, перевели в другие колонии, более 800 человек остались на месте.

Судебный процесс начался 14 июля 2023 года, мы вели его текстовую онлайн-трансляцию, так же как и с заседания 22 августа, когда свою версию событий озвучила сторона обвинения. С 29 августа заседания проходят в условиях СИЗО-1, прессу и общественников пустили на них с 7 сентября. На прошлом допросили двух осужденных, признанных по делу потерпевшими.

Ходатайство о возвращении уголовного дела на дорасследование заявил подсудимый Антон Оленников — обвинение называет его одним из организаторов и лидеров неформальной группировки, которая сложилась в ИК-15 в 2019–2020 годах. Он отметил, что практически всем фигурантам дела было предъявлено идентичное обвинение.

— Из него следует, что у всех были одинаковые объективные и субъективные причины, чего быть не может, а также идеально совпадают обстоятельства совершения преступления, — заявил Оленников.

Напомним, что на скамье подсудимых — 19 человек. Из них 14 проходят по одинаковым статьям: по семи эпизодам части 3 статьи 321 — дезорганизация деятельности колонии, совершенная организованной группой, и одному эпизоду части 1 статьи 212 — организация массовых беспорядков, сопровождавшихся насилием, погромами, поджогами, уничтожением имущества, представляющих опасность для окружающих, а также оказанием вооруженного сопротивления представителю власти, а равно подготовка лица для организации таких массовых беспорядков или участия в них.

Антон Оленников указал в ходатайстве на то, что все осужденные в момент беспорядков находились в разных местах, потому у него вызывает вопросы, почему обвинение составлено общее на нескольких человек и нет указания на конкретные действия каждого из подсудимых.

Он заявил, что, в частности, не понимает, какое отношение имеет к обвинениям в нападении на сотрудника ИК-15 Александра Парыгина. Последний, по данным обвинения, обратился за медпомощью поздно вечером 9 апреля, ему диагностировали сотрясение мозга, закрытую черепно-мозговую травму, ушибы и ссадины. Парыгин сообщил, что его ударил один из осужденных, следует из материалов дела.

— Я не знал, что он выйдет к заключенным и на него будет совершено нападение, — пояснил Оленников, добавив, что не имеет отношения ко всем перечисленным в обвинении эпизодам.

Гособвинитель, однако, с доводами ходатайства не согласилась. Она отметила, что в обвинении содержатся указания на роль каждого из подсудимых, потому оно, несмотря на однотипность в части эпизодов, вполне конкретизировано.

Суд отклонил ходатайство.

Ходатайство об отводе судебной коллегии заявил подсудимый Роман Нефедьев (его обвинение относит к организаторам бунта и лидерам неформальной группировки в колонии. — Прим. ред.). Он обратил внимание на то, что председательствующий — Иван Дмитриев — некорректно ведет себя в отношении подсудимых, а еще двое судей не принимают никаких мер для прекращения этого.

В своем ходатайстве Нефедьев отметил, что председательствующий, начиная с предварительных слушаний, «в ясной манере явно выразил презрение» к подсудимым. Это, по его мнению, выражается в том числе в отказе практически на все ходатайства, которые подает сторона защиты, в отсутствии возможности защищаться людям на скамье подсудимых, а также в том, что судья якобы гибко трактует обстоятельства дела в свою пользу.

Кроме того, Нефедьев указывал на пренебрежительные жесты со стороны судьи в сторону него самого (отмахивание. — Прим. ред.) и якобы некорректное выражение лица при выступлениях подсудимого тувинца Айыраша Сарыглара, который не всегда понятно произносит русские слова.

— Мы ни в коем случае не хотим убедить участников процесса в том, что мы хорошие люди. Мы малообразованны, грубы, позволяем себе хамское поведение, потому что в течение длительного времени изолированы об общества. Но мы еще не признаны виновными и хотим, чтобы соблюдались наши конституционные права, — сказал подсудимый.

Судебная коллегия после продолжительного совещания ходатайство отклонила.

В ходе заседания было заявлено еще несколько ходатайств. Тот же Роман Нефедьев просил суд вынести частное определение — специальное решение суда, обращающее внимание, в том числе госорганов, на нарушение закона — в отношении ФСИН. Он и другие подсудимые заявляют о том, что на них и свидетелей оказывается давление.

Еще один подсудимый — Сергей Капустенко — присоединился к этому ходатайству, заявив, что его заключали в камеры, в которых содержались осужденные, проходящие по уголовному делу о пытках. Сейчас Капустенко содержится в одиночной камере.

Суд это ходатайство отклонил, сославшись на то, что частное определение суд выносит согласно внутренним убеждениям.

Кроме того, в суде допросили представителя базы материально-технического снабжения ГУФСИН по Иркутской области Наталью Кошкину. От учреждения к подсудимым на основании обвинения поступил иск о возмещении 598 тысяч рублей солидарно за порчу оборудования. В иске отмечается, что оно повредилось из-за скачка напряжения.

Это вызвало вопросы у стороны защиты и подсудимых. Последние настаивали на том, что в дни бунта колония была обесточена. Адвокаты пытались выяснить у Натальи Кошкиной, почему иск предъявляется на сумму покупки оборудования без учета его износа. Кроме того, они обратили внимание, что в документах учреждения указывается, что уже в 2016 году остаточная стоимость была вдвое ниже.

Судья задавала Кошкиной аналогичные вопросы, однако внятных ответов добиться от нее не удалось. Сторона защиты в итоге попросил истребовать сведения о судьбе оборудования, о том, было ли оно вообще рабочим на момент бунта. Суд эти ходатайства удовлетворил.

Больше новостей, фотографий и видео с места событий — в нашем Telegram-канале. Подписывайтесь и узнавайте всё самое интересное и важное из жизни региона первыми.