«Исчезающий Иркутск»: Усадьба Евдокии Могилёвой – дом без единого гвоздя

Исторический центр Иркутска съедает современность: ветхие постройки таят во времени, а освободившиеся места занимают длинные бетонные коробки. Они щекочут крышами небеса и соревнуются в том, кто мощнее и выше. В их тени в огороженных деревянными заборами мирах живут старые домишки с резными крышами. Недавно один мы посетили вместе с историком Алексеем Петровым на улице Полины Осипенко. Это усадьбы Евдокии Могилёвой.

Портал «ИрСити» и руководитель Клуба молодых учёных «Альянс» Алексей Петров запустили совместный проект «Исчезающий Иркутск» в октябре 2014 года. С тех пор рассказано более 70 историй о заброшенных, полуразрушенных памятниках архитектуры и просто знаковых для города зданиях. Некоторые из них уже исчезли с карты Иркутска.

Впервые с двумя домами на Полины Осипенко, 4, составляющими усадьбу Могилёвой, я знакомлюсь через отражение: их фасад замечаю в стёклах одного из новейших отелей Иркутска – Ibis: «Да как они вообще выжили и уцелели среди этой грузной инфраструктуры?».

Исторические строения, вышитые кружевом и объединённые номером 4, напоминают героев кинолент о путешественниках во времени. Глазковский мост, который подобно Атланту держит на своих «плечах» беспрерывную вереницу машин, и современные постройки будто смеются геометрическими линиями над гостем из прошлого, не подходящему им по ритму жизни. Но на самом деле это они не подходят зданию XIX века и проигрывают его спокойствию.

Дома Могилёвой располагаются прямо у дороги – на бывшей улице Матаховской. Дворовая территория и здания окружены стареньким забором высотой около 2 метров. Через его щели выглядывают ветви садовых деревьев, которые защищают территорию от посторонних глаз. Рядом с домами растут пышные тополя, ветки которых путаются в болтающихся проводах. Жизнь на этом островке течёт неторопливо. «Приветствую тебя, пустынный уголок», – так и проносится в голове. Буквально через 5 минут я сливаюсь с новым ритмом и начинаю существовать в унисон с прошлым.

Вместе с Алексеем Петровым в поисках подлинных историй мы проходим во двор через калитку, которая оказывается незапертой. Помимо усадьбы, на территории нас приветствуют травяная поляна, дворовые постройки, свежие насаждения, детские игрушки, половики, верёвка с раскачивающимися на ветру вещами, старенькие кресла, а также уголок для чаепитий и вечерних посиделок.

Местная атмосфера кажется душевной и располагает к себе: здесь не слышно недовольных криков и лая рассерженных собак, по двору свободно разгуливают упитанные коты.

Цепляясь за гармоничную тишину, мы собираемся постучаться в одну из дверей, но в этот момент нам навстречу выходит юноша.

– Здравствуйте, с кем мы можем поговорить? Нас этот домик интересует, – говорит молодому человеку Алексей Петров, попутно объясняя, для чего мы заявились на чужой участок в выходной день.

– Добрый день! Сейчас маму позову, – говорит парень, разворачивается и торопливо скрывается в доме.

Мы снова остаёмся наедине с пустующим двором и, чтобы не терять времени, Алексей Петров рассказывает его историю.

– По документам дом относится к XIX веку постройки и назван в честь Евдокии Иокимовны Могилёвой, которая умерла после 1901 года. У неё было несколько домов – один из них числится на Набережой, 48 – нынешнем бульваре Гагарина. Однако никакой информации о самой Евдокии нет, только о её родственниках. Могилёвых было много – мне известно четыре гласных иркутской думы с такой фамилией.

История одного из них насыщенная – его звали Василий Иванович, он был женат на некой Елизавете. По моим данным, у них было девять детей – три сына с именами Фёдор, Иннокентий и Константин, и шесть дочерей – Екатерина, Елена, Анфиса, Лидия, Раиса и Агафония.

Елизавета была дочерью кунгурского купца – Ивана Степановича Пахалова. В Иркутске был даже такой торговый дом «Пахалов и Севастьянов», который действовал с 1883 года, а с 3 декабря 1896 года прекратил работу из-за плохого здоровья Севастьянова. Все кредиты полегли на Пахалова – отца Елизаветы. В его судьбе было много судебных разбирательств, он был страшным должником. Хотя жизнь его начиналась весьма неплохо – в 1892 году он был кандидатом в члены учётного комитета гордумы.

Небо в этот день нам подыгрывает: солнце чередуется с мрачными тучами, подсвечивая и оттеняя нужные уголки домов. В переменном свете здания выглядят ещё грациознее, решительнее и увереннее. «Великолепный дом, просто великолепный», – проносится в мыслях. Красота усадьбы компенсирует долгие минуты ожидания хозяйки, тишину заполняет неожиданно заигравшая музыка – по знакомым ритмам узнаю группу «Калинов мост».

– Видимо, вечернее платье надевает барышня, поэтому не может выйти, – предполагает Алексей Петров, одновременно осматривая фасады и симпатичные крылечки.

Уже через мгновение мы слышим скрип входной двери и неспешные шаги. К нам подходит женщина по имени Надежда, одетая по-простому, но отлично знающая историю усадьбы.

«Эти дома были построены примерно в 1826 году, ещё до пожара. Известно, что здесь жил поп, во дворе располагалось жилище его слуг. Дом построен особенным образом – он без гвоздей, я ни одного не нашла! Здесь в прежние времена жила родня моего мужа – мама и бабушка, и они также не обнаружили гвозди в постройке. Дом им достался при советской власти – бабушка мужа работала дворником и получила одну комнату, потом вторую, которые впоследствии соединились в квартиру на нижнем этаже. Изначально здание предназначалось только для одной семьи – внутри стоят уже современные перегородки, которые были оборудованы в XX веке», - рассказывает она.

По ёё словам, на втором этаже одного из домов сохранилась красивая лепнина, резная – эта квартира бабушки, которая появляется здесь крайне редко, одна уехала жить на дачу. Также одно из помещений принадлежит женщине, которая въехала сюда ещё до войны.

«Она рассказывала, когда приезжала сюда прошлым летом, что прежде в этой усадьбе жилось весело и уютно, было много семей. С того дня прошёл уже почти год, и я её больше не видела», - заключает наша собеседница.

Надежда рассказывает, что находила на территории усадьбы старинные вещи: «Однажды мне попался под руки шарнир в форме подковы, очень красивый! Но вот куда я его дела – не вспомню».

«На первых этажах домов тоже сохранилась лепнина, но она не такая красивая, как на вторых. Если хотите, я могу вам показать свою квартиру, – сообщает приветливая женщина и ведёт нас за собой, – извиняюсь за небольшой бедлам, гости у нас».

Мы нагибаемся, чтобы пройти через низкий вход и не удариться головой, преодолеваем тесный коридор и сразу попадаем на кухню. Кроме неё, в доме располагаются две небольшие проходные комнаты, и мы направляемся в ту, что дальше всех – гостиную.

Это помещение просторнее всех остальных, в нём очень тепло. На диванчиках в комнате напротив сидит целая свора ребятишек, болтает ножками и вежливо передаёт нам приветы. Тем временем хозяйка уже показывает ступенчатую лепнину на потолке, а после поднимает ковёр и оголяет стену.

– Ого, тут даже дверь есть! – хором вскрикивают ребятишки и с интересом разглядывают старинный вход в стене, который некогда использовался для перемещений по дому. А я тем временем делаю пару кадров, которые из-за спешки выходят смазанными, и мы вновь возвращаемся во двор, чтобы не нарушать покой постояльцев.

Хозяйка провожает нас и рассказывает на прощание, что в каждом доме по пять квартир, в общей сложности десять, но многие жильцы разъехались по дачам – время-то летнее, чего в городе сидеть. Также она обращает наше внимание на старую стену, которая сохранилась здесь с XIX века. Она построена из песчаника и оттого постепенно рушится под натиском времени.

Пока мы болтаем с хозяйкой одной из квартир, я замечаю, что из окна второго этажа дома выглядывает мужчина, окидывает нас взглядом, а затем поспешно скрывается.

«Там живёт дядя Коля», – подсказывает мне собеседница, также добавляя, что этот мужчина может знать о доме гораздо больше, чем она, – дядя Коля живёт тут долгие годы. Попрощавшись с Надеждой, мы не теряем времени и направляемся к нему.

В подъезде дома нас ожидает квест – здесь обнаруживается не менее пяти дверей, и мы стараемся понять, за какой из них располагается лестница. Наши попытки заглянуть за каждую заканчиваются неудачей: за двумя - небольшие кладовки, три оказываются запертыми.

Алексей Петров осматривает здание и обращает внимание на лестницу, которая приставлена к стене и ведёт на крышу. «Надеюсь, не по ней дядя Коля залазит к себе», – говорит историк. Вариантов у нас не остаётся, и мы на миг допускаем вероятность такого перемещения. В этот момент к нам подходит ещё один из местных жителей – Евгений, который вызывается нам помочь.

«Дядя Коля! – кричит он, обращая взор на второй этаж, – Дядя Коля!». Не получив ответа, заводит беседу с нами и решается рассказать свою историю.

– Я тут сам всю жизнь живу. Мой одноэтажный дом стоял раньше вон там, на той стороне, – делится мужчина, показывая рукой на отель Ibis. – Сейчас нам дали две квартиры в новостройке на Политехе. В доме на Полины Осипенко у меня живёт дядя Гена, он маляр-штукатур, раньше был рабочим в нархозе. Нынче его нет дома – он уехал на дачу, поэтому поговорить с ним не удастся.

– А кто живёт в доме напротив, кроме дяди Коли? – интересуюсь я.

– Здесь раньше жил дядя Дима, он выпивать любил и умер с похмелья – его крысы погрызли.

– Как люди получали здесь квартиры?

– Жильё выделяло домоуправление при советской власти. А вообще этот дом хотели расселить ещё с 1960 годов, но всё никак не выходит – здесь уже выросло не одно поколение, а всё стоит. Уже много его жильцов туда ушли, – делится Евгений, указывая пальцем в землю. – А не так давно стало известно, что его хотят забрать в Тальцы – сюда приходили представители музея, осматривали его. Об этом мне дядя рассказывал.

«Может быть, у него есть шанс выжить» , – подумали мы, ещё раз окинув взглядом замысловатую резьбу и линии покатой крыши. Дай бог, не один век ещё.