«Чё надо-то? Нет у меня ничего!» В суде показали видео, как начался бунт в ангарской колонии

Во время заседания Иркутского областного суда по делу о бунте в ИК-15 Ангарска 28 декабря допросили оперативного сотрудника колонии Александра Куртынова — считается, что именно с ним у подсудимого Антона Обаленичева случился конфликт в ШИЗО, после которого возникли беспорядки. Кроме того, в зале суда продемонстрировали записи с видеорегистраторов сотрудников колонии, на которых зафиксировано начало конфликта. Прессе, напомним, съемку в зале, где проходят заседания, вести запрещено.

Александра Куртынова на допрос вызвали еще во вторник, 26 декабря. Тогда он рассказал, что перед отбоем Антона Обаленичева привели в помещение, где лежат вещи для прогулки и спальные принадлежности. В какой-то момент Куртынов заметил, что осужденный что-то взял из телогрейки и спрятал. На предложение сдать предметы тот ответил отказом, потому к Обаленичеву применили физическую силу — заломали руки за спину — и изъяли у него сигареты, а потом увели в его камеру.

— Он начал кричать, что я его избил, чего не было. Другие осужденные его поддержали, — рассказывал Куртынов.

Допрос свидетеля прервали, поскольку Антон Обаленичев ходатайствовал о просмотре видео с регистратора. Этих материалов уголовного дела на тот момент с собой у прокурора не было. Видео просмотрели 28 декабря, продолжив допрос свидетеля.

В зале суда показали сначала видео с регистратора самого Александра Куртынова. Эта запись начиналась с 20:39 9 апреля 2020 года. На кадрах видно, что трое осужденных, которые на тот момент содержались в ШИЗО-ПКТ (в ИК-15 штрафной изолятор и помещения камерного типа располагались в одном здании), забирают спальные принадлежности. Контролировал этот процесс в помещении именно Куртынов.

Затем из камеры выводят Антона Обаленичева, его досматривает оперативник дежурной смены, после чего осужденный подходит сначала к шкафам, чтобы сложить вещи. Еще перед тем, как он зашел за спальными принадлежностями, Александр Куртынов спрашивает:

— Сдать ничего не забыл?

— Ничё не забыл, — отвечает Обаленичев.

Спустя буквально несколько секунд уже в каптёрке Куртынов обращается к Обаленичеву:

— Доставай.

Осужденный тут же начинает бурно реагировать:

— Чё надо-то? Нет у меня ничего! Анатольич, меня только что проверили.

— Чё орешь-то? Мне самому, что ли, доставать?

— Сына, Сына! Абу, Абу! — начинает кричать Обаленичев. Сына — это прозвище подсудимого Ивана Марченко, Абу — Хумайда Хайдаева. — Чё руки-то распускаете?

В этот момент Обаленичеву заламывают руки за спину. В камерах начинаются волнения, слышны крики, свисты, нецензурная брань, стуки по дверям, вероятно, кружками. Видео обрывается в 20:52, в этот момент осужденный уже уходит в свою камеру со спальными принадлежностями.

Еще два видео были сняты с регистратора другого сотрудника дежурной смены — Станислава Михеева. На них зафиксировано, что сначала Александр Куртынов ведет себя спокойно, на слова Обаленичева о том, что тот распускает руки, отвечает:

— Кто руки распускает? Никто не распускает.

Затем, когда другие оперативные сотрудники держат Обаленичева, тот просит его отпустить, на что ему отвечают:

— Вам предлагали, вы отказались.

Куртынов находит сигареты и спрашивает:

— Из-за сигарет, что ли, всё началось?

Позже на вопрос прокурора, почему это удивило, свидетель ответил, что предполагал, что у Обаленичева оказался мобильный телефон, а сигареты хоть и нельзя курить в камерах ШИЗО-ПКТ, но это всё равно мелочь, чтобы так реагировать. Их, к слову, обнаружили, по словам Куртынова, за поясом брюк осужденного.

После этого Обаленичева отправили в его камеру. Когда он шел по коридору, слышались крики:

— Фикса, где ты? — Фикса — прозвище Обаленичева.

— Да здесь, иду.

— Что случилось?

— Да заломали. Анатольич докопался.

После того как осужденного завели в камеру, волнения в ШИЗО-ПКТ продолжились. Они кричали, что «ходит, шмонает без повода, в камерах же не накурено», что это происходит уже не в первый раз, материли сотрудников. Станислав Михеев пытался поговорить с осужденным Виктором Алёшиным, чтобы тот успокоил остальных. Как объяснил в суде Александр Куртынов, Алёшин был авторитетом в ШИЗО, к нему прислушивались. Ранее, напомним, Алёшина называли смотрящим за штрафным изолятором.

— Он спалился с сигаретами. Его же попросили отдать. Никто к нему не лез. Я же рядом стоял, — говорил Михеев. — Сказали же: «Отдай». Чё быкует-то?

Алёшин, однако, на разговор не шел. Активных действий для усмирения разбушевавшихся осужденных сотрудники не принимали — спокойно стояли в коридоре, улыбаясь.

Сторона защиты и осужденные обратили внимание на то, что камеры не зафиксировали момента, когда Обаленичев якобы потянулся к телогрейке и что-то взял. Александр Куртынов парировал тем, что у регистраторов узкий угол обзора, а потому они не могу фиксировать всё, что видно человеческим глазом.

Помимо этого, сторона защиты обратила внимание, что сотрудники проигнорировали другое нарушение — подсудимый Роман Нефедьев на тот момент был одет не по форме. На нем была не белая, а цветная футболка.

— Было время отбоя, отвлекаться на вещи времени не было, — прокомментировал свидетель, отметив, что футболку можно было бы сменить и утром.

Куртынов также отметил, что и ситуацию с Обаленичевым не оценивает как конфликтную. Она была из разряда рядовых, говорит свидетель. Ранее конфликтов с этим осужденным и другими у мужчины не было. Вместе с тем он запамятовал, составлялся ли и когда составлялся акт об изъятии у Обаленичева запрещенного предмета, но помнит, что сигареты передал другому сотруднику ИК-15 Артёму Гридасову.

Отметим, судья в этот раз неоднократно снимал вопросы подсудимых, считая их оценочными. При этом прокурору задать вопрос Александру Куртынову о том, как он оценивает, насколько поведение Обаленичева в тот день было ему несвойственным, позволил. Это вызвало негодование у адвоката Александры Тухтаровой.

— Почему конкретные вопросы осужденных вы снимаете, а прокурор задает абсолютно оценочные вопросы? Вы сами же нарушаете общий порядок процесса, — заявила она председательствующему судебной коллегии Ивану Дмитриеву.

Он в ответ пригрозил защитнику информационным письмом в адвокатскую палату.

Тем не менее Антон Обаленичев смог получить ответ на свой вопрос о том, что было бы, если бы Александр Куртынов не стал к нему придираться.

— Если бы вы не стали призывать других осужденных и не оговаривать меня и других сотрудников, этого бы ничего не произошло, — сказал свидетель.

Судебный процесс начался 14 июля 2023 года, мы вели его текстовую онлайн-трансляцию — так же как и с заседания 22 августа, когда свою версию событий озвучила сторона обвинения. Во время первого заседания в судебном процессе один из подсудимых, Семен Францев, попросил суд «развернуть дело на допрасследование» из-за того, что он не понимает, в чем его обвиняют. Осужденные несколько раз уже просили, чтобы к защите привлекли наряду с профессиональным адвокатом правозащитника, но суд в этом каждый раз отказывает. Ранее мы изучили криминальную биографию каждого из предполагаемых организаторов бунта.

Подсудимые также заявляли о шаблонности обвинения и предвзятости судебной коллегии, а также о том, что их обвинили ни за что.

С 29 августа заседания проходят в условиях СИЗО-1, прессу и общественников пустили на них с 7 сентября. На заседании 7 сентября допросили двух осужденных, признанных по делу потерпевшими, затем 13 сентября рассмотрели несколько ходатайств от подсудимых, в том числе об отводе судебной коллегии и возвращении дела в прокуратуру, а также допросили представителя базы материально-технического снабжения ГУФСИН по Иркутской области, признанной по делу потерпевшей стороной.

Еще потерпевших допросили 27 октября — один из них заявил иск на возмещение морального ущерба, второй претензий не имеет. В итоге была озвучена альтернативная версия происходившего в апреле 2020 года в ИК-15.

Перед трехнедельным перерывом в заседаниях в суде допросили двух засекреченных свидетелей: один не ответил почти ни на один вопрос от подсудимых, другой смело рассказал о том, как готовился бунт. На заседании 7 декабря один из свидетелей рассказал о том, что к нему применялись пытки, двое других рассказали, что, по их версии, происходило в колонии 9–11 апреля. На заседании 26 декабря допросили также экс-начальника отряда № 6 Баира Ринчино.