Петров: Я не считаю себя жертвой режима

«Я впервые столкнулся с тем, как можно топить своего собственного работника. В моём понимании, это прецедент. Я работал в разных организациях, и иногда мои руководители мне давали по шапке за какие-то мной сделанные вещи. Но я не предполагал, что можно так растоптать своего работника». Политолог, региональный координатор движения «Голос» Алексей Петров рассказал порталу «ИрСити» о своём отношении к увольнению из университета, работе в вузе и творческих планах.

Прокуратура Иркутской области в октябре проверила работу в ИГУ Алексея Петрова по заявлению активиста НОД Сергея Позникова о прогулах преподавателя. В своём заключении надзорное ведомство указало, что с октября 2013 по март 2016 года историк пропустил 75 рабочих часов. После того, как стало известно о прокурорской проверке, руководство университета попросило Петрова уволиться до её окончания. Как пояснил адвокат Вячеслав Иванец, срок наказания по дисциплинарным нарушениям, которые указаны в заключении прокуратуры, истёк, а сам Петров и его адвокат не считают эти часы прогулами, так как преподаватель перенёс занятия в соответствии со сложившейся в вузе практикой. Конфликт закончился увольнением Петрова 16 ноября.

- Алексей Викторович, расскажите, как вы видите произошедшее? Сыграли ли тут свою роль амбиции ректора Александра Аргучинцева или это приметы времени?

- Я не считаю себя жертвой режима, я не держу зла на людей, которые меня уволили. Я не хотел быть деканом или ректором, я занимался творческой работой, те люди, которые хотят войти в руководство, ведут себя по-другому.

В моём понимании, университет должен работать для студентов, нужно, чтобы им было хорошо, а не прокуратуре. Но у каждого свои задачи, в том числе у прокуратуры. Я понял бы, если студенты написали жалобы, что Петров не ходит на занятия. Если они были, покажите их. Где эти жалобы? Некоторые говорят, что студенты могут быть и рады, что их отпускают. Вы знаете, не всегда. А если такие заявления были, их бы давно уже показали и опубликовали.

Обратите внимание, какую позицию занимает руководство уважаемого вуза. Зачем ректорат опубликовал результаты прокурорской проверки открыто и публично. Они считают, что они этим плохо сделали мне? Мне кажется, что себе.

За все годы своей работы, я ни разу не сказал ничего плохого ни про университет, ни про ректора лично. У меня с ним, в моём понимании, конфликтов не было. Может быть, они были с другой стороны, но мне этого не показывали.

В этом году весной у нас был шикарный проект, который мы сделали на истфаке. Это площадка по написанию теста по истории Великой Отечественной войны. Мне кажется, что это было хорошее мероприятие. Мы достаточно позитивно позиционировали иркутский госуниверситет. К нам пришло большое количество людей, и всё это опубликовано на сайте Иркутского университета.

- Была бы возможна такая история, если ректором ИГУ был не Аргучинцев?

- В истории нет сослагательного настроения. О том, что было бы, если бы был другой человек… Об этом даже неэтично было бы спрашивать, например, у предыдущих ректоров – профессоров Смирнова или Шмидта, потому что это разное время.

- То есть всё-таки не от ректора зависит, а от времени?

- Это зависит и от человека, и от времени. Я знаю много историй, в том числе от своих старших коллег, о том, как приходили на истфак в 60-70-80-е годы за студентами и преподавателями. Были случаи, когда отбивались, потому что все стояли стеной, а были случаи, когда не отбивались. Это время? Или это люди? Я не знаю, если честно. Это комплекс причин. Может быть, на это нужно и реагировать по-разному.

Я вспомнил тут интересную историю. Первое моё интервью в жизни состоялось 25 лет назад в 1991 году после августовского путча. Я был тогда учеником 10-го класса, ко мне приехало областное радио, журналист Анна Невзорова в связи с тем, что я выступил против ГКЧП и потребовал от руководителей комсомола, чтобы они ушли в отставку.

Этот год у меня юбилейный, это 25 лет моим медикоммуникациям – первому интервью, 25 лет как я занимаюсь общественной деятельностью, 20 лет клубу молодых учёных «Альянс», к созданию которого я приложил руку. Много таких юбилейных мероприятий, знаковых дат в моей жизни. Есть, что отметить, есть, о чём порассуждать. Может быть и это (увольнение из университета – ред.) какой-то знак.

Люди, которые пишут про мои прогулы, видимо, давно не заходили в корпус исторического факультета. Без ложной скромности скажу, что я один из первых, кто приходил на факультет – в 8, в половине девятого. Очень часто я последним уходил с факультета.

Когда мы переделывали десятки и сотни программ из-за реформы образования, мы дневали и ночевали на факультете. И никогда не возникал вопрос о том, чтобы попросить приплатить нам денег за то, что мы сидим вечерами.

Две последние недели августа я был всегда на работе, хотя официально находился в отпуске. В это время мы собирали заявления со студентов о заселении в общежитие, готовили приказы. Я мог бы сказать, что я до 1 сентября в отпуске, и только после этого мы будем всем этим заниматься, а где вы будете жить первую неделю, никого не волнует. Я не просил за это у университета никаких денег.

Когда нагрузка у тебя немного превышает норматив, например, ставка – 900 часов, а тебе насчитали 920, или 950, или даже 1 тысячу часов, никто никогда не просил за это доплатить. У тебя нагрузка тысяча часов, ты все это отчитал и студентов (дипломников – ред.) взял. В какой-то год у меня было пять или шесть дипломников, все проекты были успешно защищены. Нынче у меня были три дипломника, пять курсовых работ.

Кстати, один из моих прогулов, который прописан в заключении прокуратуры, – это моя поездка в Улан-Батор на международный конкурс «Учитель года». Я был председателем жюри от ИГУ. Этот конкурс проводит филиал Российского экономического университета имени Плеханова. Они всегда приглашают преподавателей Иркутского университета. В те дни, когда я там был, у меня не было занятий, я не оформил командировку, потому что не просил у университета денег. Дорогу мне оплатил Плехановский университет, наш университет не понёс никаких затрат. А теперь выясняется, что это у меня прогул. У меня есть благодарность, которая вручена мне как доценту Иркутского университета, а преподаватели-историки туда уже несколько лет ездят.

Что касается моих поездок, в прошлом году, например, я был в Варшаве международным наблюдателем на выборах, встречался со студентами на факультете политологии. В газете «Право выбора» опубликована большая статья, о том, что я там делал. Эта статья интересовала большое количество юристов.

Я считаю, что такие поездки очень важны. Я привожу фотографии, презентации для лекций. Я вёл курс избирательного права, у меня в аудитории сидело 30 человек. Студентам интересны практически знания, работа с прикладниками.

Люди, которые это все затеяли, думали, что они уволят Петрова, и после этого он не будет что-то говорить или комментировать. Я не очень понимаю, какого они хотели добиться конечного результата. Кому сделали хуже те, кто всё это затевал?

- Какие у вас планы?

- Я не могу сказать, чем я буду заниматься через неделю, через месяц, через год. Единственное, что могу сказать, что в общественных проектах буду участвовать. У меня запланирована в ближайшую неделю «Прогулка по старому Иркутску», она будет 26 ноября.

Летний сезон снова будет. Я не знаю, как это будет, потому что мы ещё не собирались и не планировали его. Могу сказать только, несмотря на то, что я не являюсь сотрудником университета, ИГУ будет очень часто звучать на «Прогулках по старому Иркутску».

Во-первых, там будут участвовать лекторы и преподаватели университета. Во-вторых, в рамках 100-летия университета мы будет делать несколько прогулок, на которых будем рассказывать об известных людях, о каких-то интересных фактах из жизни университета, в том числе об университетских династиях – это химики Шмидты, математики Васильевы, биологи Кожовы. Это люди, которые внесли вклад в развитие не только Иркутска, но и российской науки.

Моё отношение к классическому университету как к институции не поменялось. Это вуз, в котором я получал образование, в котором я состоялся как личность, я не смогу из своей биографии это вычеркнуть. Это годы обучения и реализованные проекты. Я получил благодарность предыдущего ректора университета за те проекты, которые были сделаны, когда я ещё не работал в университете.

В декабре большой праздник - 20 лет клубу молодых учёных «Альянс», мы планируем встречу поколений 90-х, 2000-х. Ещё у меня есть несколько идей, в том числе связанных с краеведческими проектами на 2017 год.

Да, приостановлена моя образовательная деятельность, но это не значит, что жизнь на этом закончилась. Я могу в это время подумать о более плотных занятиях наукой для написания в будущем докторской диссертации. Никто же не сказал, что на этом моя наука закончилась. Без ложной скромности скажу, что есть ещё и другие высшие учебные заведения.

- Может быть вам уже кто-то предложил другую работу?

- Нет, никто не предложил. Меня вчера (во время пикета 16 ноября – ред.) уже спрашивали, звонил ли ректор конкурирующего вуза (смеётся). Нет, мне ещё не звонил и даже, наверное, не позвонит. Пока я стараюсь держать себя в руках, совсем не падать духом, большое количество людей меня морально поддержало.

Я получил большое количество писем, ещё до конца даже не разобрал почту, от студентов разных выпусков. На пикете были мои студенты. Я куратор направления «Организация и работа с молодёжью». Я сам создавал эту специальность, мы очень долго её пробивали в Москве.

С теми студентами, которые сейчас учатся по этой специальности, я действительно провёл большое количество времени за 2,5 года, у меня с ними сложились доверительные отношения. Иногда себя ловил на мысли о том, столько же ли я времени в будни дни проводил со своими детьми. По возможности я всегда выводил наших студентов на выставки, в театры, музеи, на творческие встречи. Иногда мне давали бесплатные билеты, иногда я сам договаривался. Около 100 своих студентов я сводил в Театр пилигримов к Володе Соколову на несколько спектаклей. В этом году за сентябрь я с пятью группами сходил в музей Колчака. Это были историки, политологи, международники.

Ребята-студенты участвовали в общественных проектах – в «Прогулках по старому Иркутску», например. Выпускники, студенты старших курсов читали свои лекции, занимались общественным наблюдением. И занимались они этим по собственной воле во внеучебное время.

- Губернатор Иркутской области Сергей Левченко уже выражал вам свою поддержку. Поддержал ли вас в день увольнения?

- 16 ноября он не звонил. Хотя несколько больших людей позвонили, включая Серёжу Тена. Звонило очень много людей и во время пикета, и после. Когда начиналась вся эта история, я не собирался бежать за поддержкой к губернатору или мэру и доказывать, что я нужен. Ведь это частный случай.

- Что будет теперь с теми студентами, которые пишут у вас в этом году курсовые и дипломные работы?

- Тоже самое, что с моими лекциями. Например, в четверг в 11:50 у меня была лекция «Государственное право зарубежных стран». На прошлой неделе мы со студентами должны были изучать историю Франции пятой республики. Кто-то заменил, наверное.

О правах студентов никто не думает в этой ситуации. Это уже никого не интересует.

Ещё одна история про университет. У меня на истфаке очень много красивых студенток. Одна из них была победительницей конкурса красоты. В 2014 году мы с ней должны были написать работу, которая должна была называться «Фестиваль «Евровидение» и конкурсы красоты как факторы международной политики». Мы хотели порассуждать о том, как идёт процесс голосования, когда выбирают лучшую песню, и как выбирают этих красавиц. Мы уже начали работать по диплому, собирать материал. И тут 16 марта 2014 года (день проведения референдума о присоединении Крыма к России – ред.). Она попросила поменять тему и написать про присоединение Крыма к России, объяснив это тем, что хочет для себя понять, что это значит для истории. В итоге нам за 2 месяца пришлось переписывать диплом. Мне пришлось самому погрузиться в эту тему, не могу сказать, что я до этого активно занимался этой темой.

Студенты-историки сами очень активно на все вызовы обществу реагируют. У нас был диплом, посвящённый закону об иностранных агентах в Америке. Это было после того, как он появился в России. Девчонки переводили документы с английского языка. Мне казалось, что это очень важная работа. Мы рассматривали практику его применения. Тем более что тогда его хотели вводить киргизы, этот вопрос активно обсуждался на Украине.

- После таких событий нет ли у вас желания всё бросить, забыть про общественную деятельность?

- Пока я не готов всё забыть и бросить, потому что это моя жизнь. Все проекты живые, и это живые люди, в том числе люди, благодаря которым я состоялся, надо понимать, что я не Агафья Лыкова (сибирская отшельница из семьи старообрядцев Лыковых, проживающая на заимке Лыковых в лесном массиве Абаканского хребта – ред.), я живу в социуме.

Мне повезло, за 25 лет моей общественной жизни меня всегда окружали исключительно хорошие люди, в большей степени хорошие люди. Если бы я был такой, каким меня сейчас малюют, то со мной бы люди сейчас не общались. Получается, что я для всех хороший, а для университета плохой. Получается, что меня нет 3 месяца на работе (прокуратура заявила о 75 днях прогулов – ред.), а этого никто не заметил. Это же нонсенс, нужно просто осознать этот факт.

- По вашему мнению, как политолога и историка, что из себя представляет НОД и почему прокуратура вообще обращает внимание на такие заявления?

- Прокуратура, наверное, должна обращать внимание на всякие заявления, в том числе и на такие. Вопрос только в том, как она даёт ход таким заявлениям. Как мне говорили специалисты, которые работают в трудовом праве или сталкивавшиеся с такими ситуациями, когда в прокуратуру приходят заявления о нарушениях трудовой дисциплины, их отписывают в трудовую инспекцию. В данной ситуации интересно, что прокуратура лично решила заняться этим вопросом. Это уже настораживает. Неужели в Иркутске никто никогда не нарушал трудовой дисциплины или никто об этом не писал в прокуратуру?

Что касается НОД, их жизнью я не очень интересовался. Я вижу какое-то безумие, которое они организовывают. Мне рассказывали деятели культуры, что они пишут такие же «заявы» и на них, что не те спектакли идут в иркутских театрах, что книжки мы читаем не те. Мы должны читать то, что нам скажут эти товарищи? Соответственно надо, видимо, включить их в списки министерства образования, министерства культуры. У этого товарища (координатора НОД в Иркутске, инициатора прокурорской проверки Петрова – ред.) теперь есть шанс почитать лекции вместо меня, пускай он расскажет настоящую историю, настоящую политику, как он это видит. Я думаю, что руководству вуза надо этим воспользоваться и пригласить этого Сергея П., пускай он расскажет, как должно быть. Он точно не будет прогуливать занятия.

- По вашему мнению, руководство вуза связано с заявлением или так совпало?

- Ну как совпало… Пришло же предписание из прокуратуры. Оно было именно после обращения этих товарищей (НОД – ред.) в прокуратуру. Что там написано? Безотлагательно наказать виновных. Единственное, что там нет слова расстрелять. Если бы речь шла о том, 37-м годе, то там бы было ещё слово расстрелять. Но на пороге 17-го года этого слова решили не писать (улыбается).

Очень трудно объяснить некоторым людям, что люди не всегда работают за зарплату, есть люди, которые работают потому, что получают от этого удовольствие, и хорошо, что за это ещё платят деньги. Надо понимать, что средняя зарплата в университете не самая высокая в регионе. Когда ваши коллеги у меня спросили, о каких суммах идёт речь и сколько получает доцент университета, они сильно удивились, и сказали, что за такие суммы некоторые вообще бы не ходили на работу.

- Вуз сейчас ещё требует вернуть выплаченную зарплату…

- Они пока ещё не требуют, они обратились ко мне с письмом, с просьбой о добровольной отдаче, после этого они оставляют за собой право пойти в суд.

Пускай они пойдут в суд и расскажут о том, что я делал в 2013 году, и почему только через 3 года они об этом вспомнили, о том, что я в какой-то день не был на работе на основании бумаги из прокуратуры, а не на основании бумаги из отдела кадров. Тем более что я не видел никакого акта о том, что меня в этот день не было на работе.

Я впервые столкнулся с тем, как можно топить собственного работника. В моём понимании, это прецедент. Я работал в разных организациях, и иногда мои руководители мне давали по шапке за какие-то мной сделанные вещи. Но я не предполагал, что можно так растоптать своего работника.

- Вы не попадёте в трудную финансовую ситуацию после увольнения?

- В первый день без работы пока трудно об этом говорить. Я не отношусь к категории людей, богато живущих. Я не живу в загородном доме, не езжу на Mercedes, не разбрасываюсь долларами. Хотя некоторым, наверное, очень хочется.

- Вы уже заявили, что будете оспаривать решение университета об увольнении. По прогнозам адвоката Вячеслава Иванца, есть большие шансы, что вас восстановят в университете. Если это произойдёт, вы будете там работать?

- Сложный вопрос. Не знаю. Не готов ответить на этот вопрос.