«Город — это люди. И мои ощущения». Основательница «НОА-студии» Мария Кузнецова — о снесенном панно на Карла Маркса, мозаиках на иркутских улицах и философии соучастия

В середине июля рабочий при реконструкции улицы Карла Маркса случайно задел техникой мозаичное панно «Водовороты», которое украшало безликий парапет у дома № 5. Разбираться с этим особенно не стали — и решили снести его совсем, что вызвало бурю негодования у горожан. Но только не у авторов задумки — мастеров художественной студии «НОА». Корреспондент «ИрСити» встретилась с ее основательницей, художницей-монументалисткой Марией Кузнецовой, и узнала, почему порча уличных арт-объектов — это не обидно.

От социологии и экономики до керамики

Марии Кузнецовой всего 30 лет. Она из тех людей, кого принято называть пассионариями. Активная, вовлеченная в изменение городской среды и повышение культурного уровня жителей города. Сначала кажется, что она занимается сразу всем, но это только на первый взгляд. На самом деле, что бы ни делала Мария, в центре ее внимания всегда — человек.

Мария — невысокая, светловолосая и с невероятно теплой энергетикой. Про себя говорит, что достаточно интровертна, но способна отстаивать свое мнение — благодаря семье и окружению из пяти братьев. С одной стороны, это защита, какая и не снилась, с другой стороны — быть единственной дочерью в многодетной семье с патриархальным укладом не так-то просто.

— У меня рано начали проявляться феминистические настроения, — смеется Мария.

Кажется, что она может часами рассказывать о своем деле, арт-объектах, которые придумывает, и о том, что не мыслит их создания без взаимодействия с другими людьми, обычными горожанами. Она называет это соучастием и отмечает: для нее это само собой разумеющийся формат взаимодействия с окружающим миром, заложенный в подкорку образом жизни ее семьи.

Отец девушки по одному из образований — эколог, биолог и охотовед. А потому практически всё свое детство она вместе с родителями и братьями провела на отдаленных метеостанциях, в заповедных территориях.

— Там весь мир — твой. Там нет твоего дома, моего дома, чужого дома, там живет несколько человек, и ты всех их знаешь. У одного берешь молоко, даешь ему яйца, с этим ты ездишь на охоту и рыбалку. Ты заходишь домой, потому что там тепло или чтобы поспать. А вообще всё вокруг — это твой дом. Ты залазишь на дерево, понимаешь, в какой момент шишку можно срывать, в какой нельзя, понимаешь, что гриб нужно срезать, чтобы потом вырос новый. Понимаешь, что не надо бросать мусор, потому что он не разлагается, и рыбка запутается или нерпа съест и умрет, — рассказывает Мария.

О том, чтобы заниматься искусством — или, как говорит сама Мария, ремеслом, — она раньше и не помышляла. За плечами — лишь недолгое обучение в художественной школе в детстве. По образованию она социолог, оканчивала магистратуру по специальности «экономист». Если бы в ее жизни не появилась глина, скорее всего, занялась бы вплотную наукой.

— Но мне всегда нравилось что-то делать руками, что-то конструировать, у меня более или менее получается какие-то инженерные штуки делать. Я училась на экономиста в сфере землеустройства, потому занималась проектированием в том числе, поэтому какое-то инженерное мышление у меня есть, — говорит она.

Жизнь повернулась семь лет назад: тогда девушка напросилась в гости к однокласснице, которая занималась керамикой, чтобы та познакомила с процессом изготовления этого материала. Цели были не праздные, вполне себе утилитарные — посчитать, выгодно ли заказывать керамические горшочки для меда, который Мария с отцом получали в своей экспериментальной экоусадьбе, где вывели пчел, адаптированных под суровые байкальские условия.

— И когда я на этот мастер-класс пришла, сразу же вообще забыла, что хотела, я поняла, что хочу сама этим заниматься. Мне очень понравилось это ощущение — трогать глину. Я еще ничего не знала, просто понимала, что я хочу трогать ее постоянно, — вспоминает художница.

«Все мои проекты — личные»

Она не стала откладывать дело в долгий ящик и уже спустя несколько месяцев открыла свою мастерскую, зарегистрировав ИП и выиграв конкурс на субсидию из городского бюджета для покупки оборудования. Первым помещением под мастерскую стал гараж в творческой мастерской «Дом А» на Халтурина, 21.

— В этот первый год я начала знакомиться с разными художниками, которые приходили или у которых находились мастерские в «Доме А», понимала, как работают разные материалы. Это было такое запойное время, когда я погружалась во всё подряд: резать камень, заниматься витражом, работать с эпоксидной смолой, металлом, деревом, кожей, — рассказывает она.

После закрытия «Дома А» появилась мастерская «Цоколь» по соседству — на Халтурина, 15. Ее Мария открыла с мастером-камнерезом Данилой Ветером. В тот момент девушка вплотную занялась социальной деятельностью. Тогда она решила визуально обозначить проблему большого числа детей-сирот в Иркутской области. На тот момент регион занимал второе место в России по этому показателю. Почему ее, еще совсем юную, эта тема так зацепила?

— У меня это резонировало. Все темы, которыми я занимаюсь, личные. Они должны отзываться с какой-то личной темой. Мой папа воспитывался в интернате, и он очень много рассказывал про свое детство. Я примерно понимала, каково это, когда ребенок растет без родителей, — объясняет она.

Начинающий, но уже уверенный мастер придумала слепить фигурки людей. Всего 3111 — именно столько тогда в Иркутске было зарегистрировано детей, оставшихся без попечения родителей. Цифра потрясает, но остается в некотором смысле выхолощенной. Армия глиняных фигурок показала бы весь масштаб проблемы.

По задумке Марии, фигурки должны были быть разными — так родился первый соучастный проект. Для его реализации мастер проводила открытые мастер-классы, где люди лепили из глины человечков, акцию поддержал «Клуб молодых архитекторов», художественные школы.

— Всё это мы приурочили к 1 июня, а идея пришла в марте. У нас было всего пара месяцев. В итоге мы сделали большой подиум, на который выставили 738 фигурок. Это количество детей, которые жили непосредственно в детдомах, а цифра 3111 складывалась еще из детей, находившихся в опеке, в социально-реабилитационных центрах и так далее. Подиум получился 10–12 квадратных метров, там было 3111 именных наклеек, на части из них стояли фигурки, — рассказывает Мария.

Посетители этой акции могли взять любую фигурку себе и положить взамен любую сумму — как пожертвования на проекты фонда «Дети Байкала», который занимается вопросами сиротства в Иркутске.

Свобода, но в рамках

После этого и зародилась задумка формата «НОА-студии». Места, куда бы люди приходили не просто получить услугу за деньги, а включаться в творческий процесс, результатом которого станет нечто большее, чем просто керамическое изделие.

— Чтобы это было с пользой и для повышения культурного уровня. Вот эта вот фразочка — «повышение культурного уровня» — она будто как червь въелась в мой мозг, и тогда придумались эти открытые мастер-классы, когда я приглашаю всех желающих, и мы создаем арт-объекты, которые потом размещаем на улицах города, — говорит Мария.

Так появились первые «Водовороты», экспериментальные. Это были керамические разрисованные шестигранники, залитые эпоксидной смолой. Объект прикрепили на стене бывшего чайного завода. Зиму он не пережил: керамика — более живой материал, который «ходит», меняя свои размеры в зависимости от условий, потому недвижимый слой эпоксидной смолы просто начал отваливаться. Объект демонтировали. Неудачей это не назовешь. Скорее пробой пера. Причем не только в плане создания арт-объекта, но и подходов к работе с «соучастниками».

— Я думала про сам формат организации мастер-классов, про психологию людей, чего они хотят, когда приходят, насколько они ценят свой вклад. Было много всяких вопросов: какие рамки нужно организовать, чтобы общая картинка, которую мы собираем, была красивая, чтобы это не получился винегрет и чтобы при этом оставалась свобода для человека, — объясняет художница.

Зачем нужны рамки? Всё просто: при слишком большом выборе человек теряется. Ему гораздо проще проявлять свою свободу, когда есть ограничения. Это подтвердил и один из социальных экспериментов Марии. При создании вторых «Водоворотов», которые в этом году и попали под снос, участникам мастер-классов предлагали самостоятельно выбрать любой цвет для глазурования изделия. Многие из них отдали выбор на откуп организаторам.

— Это история про то, что, когда человеку даешь много свободы, ему сложно определиться. Если говорить: «Выбирайте ­— синенький, беленький, красненький, зелененький, коричневый», то уже проще. А если вообще любой цвет, палитра огромная — человек начинает теряться. Это забавно, — делится она.

От первых до вторых «Водоворотов» произошла и эволюция Марии как мастера, ее предпочтения от керамики сместились в сторону мозаики. Мозаика — это чистый творческий процесс, без длительного подготовительного этапа, как с керамикой. В этот период на Дзержинского, 33 появился «Объект № 1» — панно еще из керамических шестигранников, которое мастер задумала, чтобы облагородить непривлекательный, вечно исписанный и заклеенный объявлениями угол, и «Иркутск — Белая история» в «Иркутских кварталах», который отражает историю города до острога.

— С «Объектом 1» мне захотелось провести социальный эксперимент: если мы всё почистим, закрасим все надписи, сделаем что-то красивое, будут ли появляться эти объявления? Ты смотришь: какая-то красивая штука, и ты себе морально позволишь наклеить какое-то объявление или нет? Вся студия меня уговаривала поставить там камеру видеонаблюдения или хотя бы объявление о ней. Я тогда им говорю: «Ребят, если мы говорим про повышение культурного уровня, мы должны доверять друг другу и доверять в том числе людям», — рассказывает Мария.

Эксперимент она считает удачным. За три года на том углу больше не появляются надписи, а объявления если и возникают, то кто-то их исправно убирает. «Это делаю не я», — говорит Мария.

«Водовороты» на парапете на Карла Маркса появились из тех же побуждений, что и «Объект № 1» на Дзержинского. Захотелось просто облагородить пространство вокруг. Но мозаика из смальты — слишком дорогое удовольствие. Зато есть бутылочное стекло. Более того, это стекло либо не перерабатывается вообще, либо не перерабатывается именно в Иркутске. Так Мария кропотливо занялась разработкой технологии плавления стекла в муфельной печи. Ушло много времени — но и этот эксперимент удался. Сделать это позволил грант от En+ на 300 тысяч рублей. Объект смонтировали в 2018 году.

На вопрос, не обидно ли, что его так нечаянно снесли, Мария отвечает: «Нет, мне тракториста жаль». Она говорит, что, когда работает с арт-объектом, который предназначен для улицы, внутренне готова к тому, что с ним что-то произойдет, — с того момента как он занимает свое место, он уходит в мир и живет своей жизнью.

— Мне жаль только то, что там труд людей, которые мне доверились, которые по моему зову пришли и сказали: «Да, я хочу сделать городу красиво». Я знаю, что они потом проведывали, их радовал этот объект. Вот что они расстроились, это было жаль, — отмечает художница.

Эта история так бы и осталась без эмоционального отклика Марии и ее партнера по студии Аллы Мельниковой, если бы не одно но. Администрация Иркутска, комментируя решение снести поврежденный парапет с панно, заявила, что объект был не согласован, а, значит незаконным. Художницу это по-настоящему задело и разозлило, потому что все документы у нее были на руках.

— Это неправильно и сильно неприятно. Вот это небережное отношение к городу. Ну тракторист задел и задел, но он не принимал решения снести полностью, приняли решение сверху, потому что подумали, что не согласовано. Подрядчик тоже должен был предпринять какие-то действия, чтобы не допустить этого, — рассуждает Мария. — Ну зацепил он случайно, да, это непрофессионально, но тракториста мне очень жалко. Потому что я знаю, что ничего не будет подрядчику, ничего не будет администрации — никому ничего не будет, всё повесят на тракториста.

После того как Мария подтвердила документами, что всё было согласовано, администрация Иркутска пригласила ее на встречу с главным архитектором города Антоном Жуковым — для обсуждения «совместных творческих планов». Мэрия возместит нанесенный ущерб и уже подобрала новое место для другого арт-объекта — это также будет мозаика из стекла, но концепция проекта совсем другая. Эскиз уже готов, в соответствии с ним на торце одного из домов на улице Ленина появится панно с включенными в него набросками портретов обычных горожан на керамических плитках.

«Водовороты» появились из проекта, который Мария задумывала на Верхней Набережной — парапет хотелось закрыть мозаикой из синего стекла, которую производят теперь в мастерских Иркутска. Горожане могли бы участвовать в создании нового арт-объекта, покупая сувенирную продукцию и окупая один стеклянный модуль. Основной мотив проекта — «круги на воде». Но его не согласовало управление архитектуры мэрии. Антон Жуков считает, что визуально парапет должен быть простым, говорит художница.

— У меня много вопросов с точки зрения визуальности. Но самое главное — то, в каком он состоянии находится, — там некоторые элементы небезопасные. Это не терпит отлагательств. Вместо того чтобы реставрировать Карла Маркса, надо было бы реставрировать парапет, — считает Мария.

Саму идею о мозаичных «кругах на воде» автору проекта пока откладывать не очень хочется, хотя и пришлось это сделать: в планы вмешались общемировые события, спецоперация на Украине. Дело в том, что со временем концепция задумки переплелась с исследованием координатора проектов Центра независимых социальных исследований Елены Коркиной об улицах Иркутских. В мире их больше 170, большая часть — в России, остальные — в других странах и даже в Германии.

Планировалось, что каждый центральный круг будет отдан конкретной улице Иркутской. Фокус в том, что два десятка улиц находятся в украинских городах, и потому даже просто приехать туда и изучить эти улицы чисто физически проблематично.

— Теперь это законсервированная тема. Но мы много кому рассказывали о ней, в том числе коллегам из других городов, и все завидуют очень и говорят: «Ну почему мы первыми это не придумали? Мы бы сделали улицы Томские, Омские, Калининградские!»

Сейчас Мария готовится к новым проектам — но уже вне стен «НОА-студии». Она собирается отправиться в свободное плавание — операционная деятельность ее мастерской съедает слишком много времени и энергии, их не остается на другие задумки. Но сама студия, конечно же, продолжит свою деятельность, и горожан всё так же будут ждать тут. Хотя в какой-то момент были опасения, что она не переживет вызовы последних лет — и пандемию коронавируса, и период после начала спецоперации. Ведь для студий керамики важно, чтобы сюда приходили люди.

Про город и людей

Мария Кузнецова уходит из «НОА», но не покидает Иркутск. Хотя ее звали, конечно. Говорит, что очень держит даже не семья («у меня четыре старших брата и один младший, и все здесь»), а Байкал, возможность часто к нему приезжать. В идеальном будущем девушка хотела бы жить на своей земле, но недалеко от города.

— Иркутск — небольшой город, и он комфортен для моей жизни. И близость Байкала мне тоже важна. Я бы не смогла жить в Москве. Иркутск — идеальный для меня город, потому что он достаточно большой, чтобы не встречать каждые пять минут знакомого человека, и достаточно маленький, чтобы при необходимости по щелчку пальцев найти человека, который мне нужен. Если я остановлю незнакомца на улице и мы разболтаемся, скорее всего, выяснится, что мы знакомы через одного-двух человек. И вот это невероятно интересно: потому что я иду по городу, вижу знакомых и незнакомых и понимаю, что мы все как-то связаны, — говорит Мария.

Художница любит много гулять по Иркутску, заворачивая в самые разные его уголки. А город отвечает ей взаимностью и часто преподносит сюрпризы: вот, например, кирпичная стена, на которую будто накидали штукатурки, вот — уютные улочки, где можно зацепиться взглядом за архитектуру, вот — работы новых стрит-арт-художников.

Или вот ниша в доме, похожая на те, что есть в Италии, — в таких устанавливают скульптуры католических святых. В такой Мария однажды решила сделать мозаичную «Благословляющую длань»: для кого-то она может стать знаком, а кого-то просто позабавит.

— Или люблю наблюдать, как растут деревья на крышах, на балконах. Я их стараюсь запоминать и потом следить, как скоро человек заметит и вырвет его. На Карла Маркса, например, над «Суши-студио» лет шесть росла береза. Она уже выше шифера выросла, и вот только прошлой осенью вырвали. Так жалко было. Ты понимаешь, что туда просто семечко залетело. Оно, конечно, разрушает здание, понятно, почему вырвали, — делится Мария.

Она отмечает: Иркутску очень не хватает грамотных управленческих решений. Это не значит, что он должен становиться индустриальным, — в уютности, невысокой этажности центра и есть его очарование. Но стратегических идей, как его улучшать, нет. Во многом это связано, считает она, с тем, что власть в Иркутске сменяется очень быстро.

— Срок восстановления эндемичного растения — 25 лет, например. За это время много мэров сменится. С одним договоришься, придет другой, у него другое мнение. Нет преемственности, — считает она.

Но зато в Иркутске, как оказалось, огромное количество простых горожан, кто хочет менять его к лучшему. И это — еще одно открытие мастер-классов, которые организовывает Мария. Многие, говорит она, просто боятся что-то делать из-за страха быть непонятым. Но, когда кто-то предлагает на этом пути встать рядом с ними, — они отзываются. И именно так возникает чувство, что город — живой, а не просто точка на карте.

— Они могут быть вызваны строениями, событиями, людьми. Я, например, иду по городу и могу припомнить событие, которое здесь происходило, и свою эмоцию, связанную с этим, либо наблюдать сейчас. Очень важен контекст и вообще жизнь, которая там происходит. Это могут быть не только люди, это могут быть проезжающие машины, собаки, деревья, как падает солнце, — делится Мария.

Полгода назад семья художницы пережила потерю отца. Для Марии он был не просто папой, а учителем и человеком, который вдохновлял. Как истинный творец утешение она нашла в созидании: свою боль воплотила в новом арт-объекте — в арке на улице Ленина рядом со своим домом создала две пары глаз. Одни — по портрету отца, другие — по своему портрету. Они смотрят друг на друга.

— Это была для меня терапия. Это не про памятник. Мне хотелось сделать что-то, чтобы мои переживания что-то переработало, чтобы я могла заниматься своими делами, своей повседневной жизнью. Я придумала этот объект. Это не просто глаза. Это арка, в которой одна колонна переходит в другую, а не стоит отдельно. На одной стороне колонны я собрала папины глаза, на другой — мои. Две пары глаз, которые смотрят друг на друга. И они там находятся всегда. Они мимикрируют в среду, можно пройти мимо и даже не заметить. Эта работа, которая не требует зрителя, — делится Мария.

Потому что все ее проекты — это про личное, но одновременно и про диалог с внешним миром.