Вывел судью из себя: как вёл себя на суде экс-начальник колонии Ангарска, где вспыхнул бунт

«Довожу до вашего сведения», «я вам объясняю», «повторяю еще раз» — это были самые частые фразы, которые слышали 23 января участники заседания суда по делу о бунте в ангарской ИК-15 от бывшего начальника колонии Андрея Верещака. Мужчина выступает в деле свидетелем, при этом сам сейчас отбывает наказание за взятку и превышение полномочий.

Андрей Верещак давал показания по видеоконференцсвязи из СИЗО-6 в Ангарске. Он подробно рассказал о событиях 9–11 апреля 2020 года, но не назвал ни одного имени, кроме имени подсудимого Хумайда Хайдаева и осужденного, которого называют смотрящим ИК-15 в 2020 году, Максима Богданова.

По словам Верещака, о том, что в колонии пошло что-то не так, он узнал, уже находясь дома, но подробности ему тогда еще не были известны. О них начальнику колонии сообщили сотрудники учреждения, когда он прибыл в ИК. К этому моменту Андрей Верещак уже связался с главой ГУФСИН по Иркутской области Леонидом Сагалаковым и прошел в ШИЗО.

— Я говорил, чтобы все, кто содержался в ШИЗО, оставались там, остальных пригласил к себе в кабинет на личный прием, чтобы разобраться по ходу проблемы. По поводу информации о том, что сотрудники применили к осужденному неправомерную физсилу, я объяснил, что мне нужно написать документы, чтобы во всём разобраться. В итоге часть осужденных покинули штрафной изолятор, часть — те, кто не поддерживал беспорядки, — остался, — вспоминает Верещак.

К нему в кабинет в итоге пришли несколько осужденных, среди которых был, по словам свидетеля, и Хумайд Хайдаев. Все они, кроме Богданова, по словам Верещака, вели себя агрессивно, а Хайдаев — неадекватно: кричал и рвал на себе майку.

— Он же террорист, — заметил бывший начальник ИК-15, что вызвало бурную реакцию Хайдаева. Подсудимый стал грубо и громко оскорблять не только Андрея Верещака, но и его близких, выкрикивал, что статьи за терроризм у него нет. Суд постановил удалить мужчину из зала до конца допроса свидетеля.

Напомним, Хумайда Хайдаева действительно судили не за терроризм, а за посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа. Как следует из материалов Верховного суда РФ, Хайдаев и еще два человека в феврале 2001 года заложили фугас на дороге, чтобы подорвать сводный отряд тогда еще милиции. Один из сотрудников в результате получил легкий вред здоровью.

Хайдаев дал признательные показания на предварительном следствии, но позже утверждал, что их из него выбили. В 2007 году Гудермесский городской суд приговорил его к 13 годам 1 месяцу лишения свободы в колонии строго режима. Вместе с тем, в списке экстремистов и террористов, который ведет федеральное ведомство — Росинформмониторинг — фигурирует человек, чьи данные совпадают с данными подсудимого по делу о бунте в ангарской колонии.

После удаления Хайдаева из зала суда Верещак продолжил давать свои показания. По его словам, травмы в ходе беспорядков в ШИЗО получил не только сотрудник ИК-15 Артем Парыгин, но и оперативник учреждения Артем Гридасов — якобы его тоже, как и Парыгина, который проходит по делу потерпевшим, ударили по голове. Правда, побои он почему-то не снял.

— Хайдаев угрожал Гридасову. Осужденные начали громить камеры, проникли в столовую, похитив продукты питания. Подвергали насилию осужденных, которые их не устраивали. Тувинцы ломали камеры и тоже били других осужденных. Все требования осужденных были незаконными, я говорил, что мы их выполнять не будем, — рассказал суду Верещак.

Неспокойно было и за пределами колонии, говорит свидетель: к воротам прибывали родственники осужденных, фактически заблокировав учреждение.

На следующий день, 10 апреля, в колонию прибыл Леонид Сагалаков, а также прокуроры, следователи, общественные наблюдатели. Они, просмотрев видеозаписи, пришли к выводу, что сотрудники применили физсилу к осужденному правомерно. Начальник ГУФСИН, говорит Верещак, лично беседовал с осужденными убеждал разойтись по отрядам.

— Поскольку в интернете публиковалось много видео [из колонии], туда поступало много информации о неповиновении осужденных, было принято решение провести качественные обысковые мероприятия, а также найти тех осужденных, кто мог пострадать, и оказать им помощь, — говорит Верещак.

Тех осужденных, кто не повиновался, решили этапировать в СИЗО-1 Иркутска и СИЗО-6 Ангарска, а сотрудников, которые участвовали в конфликте, — допросить на нейтральной территории. По словам бывшего начальника колонии, с осужденными администрация ИК и ГУФСИН до последнего пыталась урегулировать конфликт мирно, переговоры велись очень долго.

На вопрос прокурора о том, кто конкретно участвовал в переговорах со стороны осужденных, Андрей Верещак назвал имена Алексея Дьяченко (мужчина был подсудимым по делу, но умер в сентябре 2023 года), Игоря Колосова, Виктора Алёшина, Ивана Марченко и «все, кто сидит на скамье подсудимых, были». Полный список он оглашать отказался, «чтобы не повторяться».

— И это еще только часть. Часть там управляла всем, часть помогала управлять, — заявил свидетель.

Андрей Верещак также рассказал суду, что после массовых беспорядков в колонии ему пришлось обеспечивать безопасность себе и семье.

— В отношении меня и моей семьи применяли действия, — но какие конкретно действия, свидетель не уточнил. — Моя семья два месяца ходила под госзащитой.

После показаний Андрей Верещака прокурор ходатайствовала об оглашении протокола допроса свидетеля, который провели больше, чем через год с событий в колонии — в августе 2021 года. Из него следует, что он поименно назвал всех нынешних подсудимых, а также еще нескольких человек, которые, по его словам, активно участвовали в бунте. В колонии Верещак на тот момент не работал уже почти 9 месяцев.

В этих показаниях также звучит, что ШИЗО, после конфликта там, покинули 33 человека, которые потом расположились в отряде № 6. В том числе и Максим Богданов — но именно его Верещак обозначал как человека, который пытался утихомирить осужденных, и в показаниях на предварительном следствии, и во время допроса в суде. Хотя, как заметил подсудимый Иван Марченко, по сути Богданов тоже самовольно покинул ШИЗО, если, как утверждает свидетель, он распоряжений ночевать в отряде № 6, не давал.

— Богданова поместили в ШИЗО в тот же день, когда произошел конфликт там. Он сам не понял, за что, — отметил другой подсудимый Виктор Алёшин.

Также Верещак рассказывал следователям, что осужденные Алексей Дьяченко, Игорь Колосов и Хумайд Хайдаев во время разговора с ним в кабинете требовали не предавать огласки события и не возбуждать уголовное дело в отношении Хайдаева за избиение сотрудника колонии Парыгина.

А во время переговоров на плацу осужденные хотели, чтобы в колонии убрали запираемые помещения, где содержатся злостные нарушители порядка ИК, а также требовали разрешить гражданскую одежду, свободное перемещение и сотовые телефоны. А еще — чтобы им отдали осужденных, которых содержали в безопасном месте из-за того, что им грозила опасность.

Организаторами беспорядков Андрей Верещак во время предварительного следствия назвал осужденных Игоря Колосова, Хумайда Хайдаева, Антона Оленникова, Виталия Коренева, Ивана Марченко, Виктора Алёшина, Семёна Францева, Романа Нефедьева, Александра Панчихина, Евгения Гавриша, Алексея Дьяченко, Олега Ващенко и Александра Эпова.

— Я считаю, что осужденными руководили извне, потому что они созванивались с бывшими заключенными, — заявил следователям начальник ИК-15, добавив, что некоторые представители криминалитета отнеслись к беспорядкам с осуждением.

Что касается телефонов, с помощью которых осужденные из колонии общались между собой и с теми, кто на свободе, то Верещак не исключил, что они попали в ИК и с помощью перебросов через забор, и с помощью бывших сотрудников, которые были привлечены к ответственности за это. В 2019 году с территории колонии, по его информации, изъяли 1,4 тысячи мобильников — в самой ИК-15, напомним, содержалось на тот момент примерно столько же человек.

В показаниях на предварительном следствии Андрей Верещак отметил, что у Максима Богданова (смотрящего за ИК) был круг приближенных лиц. Правда, фамилий он тогда не назвал, впрочем, не смог он этого сделать на суде, отметив, что «у Богданова, видимо, не хватило ресурсов, чтобы убедить осужденных выполнять требования, как положено». Также он, отвечая на вопросы прокурора, заявил, что «основными лидерами» бунта были Иван Марченко и Игорь Колосов. Якобы именно они выразили недоверие Богданову.

Между тем, в судебных заседаниях уже неоднократно звучало, что Колосов пытался урегулировать конфликт — об этом, в том числе, говорил свидетель Роман Лилин, заявивший о расколе между осужденными, относившимися к блатным. Прокурор не преминула спросить Верещака об этом.

— Он провоцировал. Если бы Колосов поддержал Богданова, всё было бы по-другому, — заявил бывший начальник ИК-15, опровергнув, что между осужденными и администрацией были договоренности.

Также Андрей Верещак оценил, насколько было характерным поведение осужденного Антона Обаленичева, у которого в ШИЗО и случился конфликт с оперативниками:

— Обаленичев, видимо, был в чём-то замазан, потому выполнял указания других осужденных.

Стоит отметить, что Андрей Верещак при своих ответах на вопросы был очень многословен, приводил факты, которые не имеют отношения к делу, либо ссылался на материалы уголовного дела и следствие. Это вызывало явное возмущение у подсудимых, тихое раздражение у адвокатов.

— Он, как цыган, крутит-вертит, ни «да», ни «нет» не говорит. Вы нас останавливаете, а его-то приведите в чувство, — обратился подсудимый Олег Ващенко к суду.

В конце концов и председательствующего судью Иван Дмитриева ответы Верещака вывели из себя так, что, делая замечание свидетелю, он повысил тон. Это случилось, когда адвокат Юлия Гарипова попыталась узнать, что конкретно делал ее подзащитный Александр Панчихин.

— Я события четко и понятно описал. Если вы меня спрашиваете про Панчихина, Иванова, Петрова, Сидорова… — начал Верещак.

— Вас конкретно про Панчихина спрашивают, а вы начинает про Ивановых, Петровых, Сидоровых. Отвечайте конкретно, — прервал его судья.

За пространными ответами свидетеля и в других случаях крылось отсутствие конкретных ответов. Но в итоге оказывалось, что Андрей Верещак либо не знает то, о чём его спрашивают, либо не помнит. Например, он не помнит, из-за какого именно запрещенного предмета (а это были сигареты) разгорелся конфликт. Или не знает, в каком отряде содержался тот или иной осужденный.

В конце концов экс-начальник колонии заявил, что данные о вероятных организаторах бунта, а также о других подсудимых у него появилась из своих источников, которые раскрыть он отказался. Напомним, бывший оперативник ИК-15 Станислав Михеев тоже не мог назвать источники осведомленности, ссылаясь на засекреченность сведений.

Однако на некоторые вопросы сторона защиты ответы получила. Например, почему администрация колонии сразу не изолировала людей, которые покинули ШИЗО.

— Мы хотели мирным путем всё решить, а не применять физическое насилие, потому дали много времени на общение, — сказал Верещак, а потом добавил: — В колонии было всего 3–4 сотрудника, как мы могли обыски провести?

Вместе с тем, заявил он, служебную проверку в отношении сотрудников ИК-15 — хотя бы по факту того, что у осужденных каким-то образом оказались ключи от камер ШИЗО, не проводили, потому что «сотрудники не могут в отношении самих себя проверку проводить».

Впрочем, многие вопросы остались неотвеченными, поскольку их снимал суд. Осужденные и их адвокаты сетовали на то, что им не дают их задавать. Однако стоит отметить, что Иван Дмитриев всякий раз пояснял, за что снимает вопросы, хотя и не должен этого делать, а в отдельных случаях шел навстречу и предлагал допустимые формулировки.

Судебный процесс начался 14 июля 2023 года, мы вели его текстовую онлайн-трансляцию — так же как и с заседания 22 августа, когда свою версию событий озвучила сторона обвинения. Во время первого заседания в судебном процессе один из подсудимых — Семен Францев, попросил суд «развернуть дело на допрасследование» из-за того, что он не понимает, в чём его обвиняют. Осужденные несколько раз уже просили, чтобы к защите привлекли, наряду с профессиональным адвокатом, правозащитника, но суд в этом каждый раз отказывает. Ранее мы изучили криминальную биографию каждого из предполагаемых организаторов бунта.

Подсудимые также заявляли о шаблонности обвинения и предвзятости судебной коллегии, а также о том, что их обвинили ни за что.

С 29 августа заседания проходят в условиях СИЗО-1, прессу и общественников пустили на них с 7 сентября. На заседании 7 сентября допросили двух осужденных, признанных по делу потерпевшими, затем 13 сентября рассмотрели несколько ходатайств от подсудимых, в том числе об отводе судебной коллегии и возвращении дела в прокуратуру, а также допросили представителя базы материально-технического снабжения ГУФСИН по Иркутской области, признанной по делу потерпевшей стороной.

Еще потерпевших допросили 27 октября — один из них заявил иск на возмещение морального ущерба, второй претензий не имеет. В итоге была озвучена альтернативная версия происходившего в апреле 2020 года в ИК-15.

Перед трехнедельным перерывом в заседаниях в суде допросили двух засекреченных свидетелей: один не ответил почти ни на один вопрос от подсудимых, другой смело рассказал о том, как готовился бунт. На заседании 7 декабря один из свидетелей рассказал о том, что к нему применялись пытки, двое других рассказали, что, по их версии, происходило в колонии 9–11 апреля. На заседании 26 декабря допросили также экс-начальника отряда № 6 Баира Ринчино. А 28 декабря продемонстрировали видео с регистраторов сотрудников, на которые попало начало конфликта, и допросили оперативника Александра Куртынова.