Изнасиловали, а на следующий день повели на допрос. Свидетель по делу о бунте в ангарской колонии рассказал, как пытали его и других осуждённых

«Я придумал эти показания, вставил все имена и прозвища, которые я знаю», — заявил на заседании суда по делу о бунте в ангарской ИК-15 свидетель Максим Галяев. Он сейчас проходит потерпевшим по делу о пытках. По словам мужчины, его не только били, но и изнасиловали. А через день после этого следователи провели допрос.

Максим Галяев был среди тех осуждённых, кого после бунта в ИК-15 вывезли в СИЗО-1 в Иркутске. При этом, сказал свидетель, в этой колонии он отбывал сроки трижды, и в прошлые годы содержался, в том числе, и в ШИЗО, куда помещают злостных нарушителей режима. По словам Галяева, и тогда сотрудники позволяли себе избивать осуждённых при существующих договорённостях с начальником ИК-15 Андреем Верещаком о возможности курить в камерах, пить чай и тому подобное.

Практически в самом начале допроса в суде мужчина заявил, что показания, которые он дал на предварительном следствии, не соответствуют действительности, поскольку их из него выбили так называемые разработчики — сокамерники.

— С нас просто добывали сведения. Они не соответствуют действительности вообще ни в чём. Когда тебе отбивают пятки, заставляют переписывать … Я прошу признать показания недопустимыми, я от них отказываюсь, — сказал он на суде. — 30 раз я переписывал показания, какие прозвища, имен знал, те вписывал. Мне отбивали пятки, загоняли иголки под ноги, вставляли веник в анальный проход. Меня изнасиловали 30 апреля, а 1 мая я пришёл на допрос весь в синяках.

В день допроса Галяев было так плохо физически, что следователь предложил его перевести в ИК-6 по б/м («безопасное место» — такие помещения, где содержат осуждённых, которым грозит физическая расправа со стороны других осуждённых) и допросить дополнительно. В итоге допрос был только один.

По словам Максима Галяева, издевательства над ним проводились в камере №128 — через неё прошли многие из осуждённых, прибывших в СИЗО-1 после бунта. И уже не один человек рассказывал о пытках, которые в ней происходили. Галяев рассказал, как действовали так называемые разработчики по прозвищам Голик, Махмуд и Псих.

— Нас заставляли сидеть возле стенки. Были команды смотреть в стенку, в пол, учить песни, доклады. Нужного человека выдёргивали, уводили за кровать, завешивали её и заставляли писать. Моральные уроды — одно слово, — отметил он.

По словам Максима Галяева, его среди прочего заставляли оговорить Хумайда Хайдаева, что он якобы избил сотрудника ИК-15 Артёма Парыгина, но «куда исчезли эти бумажки, я не знаю»: его имя в протоколе допроса свидетеля ни разу не упоминается.

Галяев также сообщил, что на его глазах пытали и Игоря Колосова. Его якобы держали связанным в течение трёх дней, избивали, грозили тем, что изнасилуют остальных сокамерников, если он не скажет, что дал указания тувинцам поджигать промышленную зону. Это, напомним, опроверг тувинец Буян Ховалыг, который также отказался от своих показаний во время следствия, заявив, что дал их под пытками.

— Коренев тоже там был, его избивали, Оленников тоже был, Лемов. Со всех разработчики выбивали сведения, — рассказал Галяев на суде.

Пытали, по его словам, и Ивана Марченко, но в другой камере: мужчину привязали за руки и за ноги крестом к кроватям, тоже отбивали пятки.

— Его пытались сделать лидером беспорядков. Он тоже что-то писал, но что, я не знаю, — сказал Галяев.

О пытках Галяеву дали рассказать только после того, когда озвучили его показания, данные на предварительном следствии, — прокурор посчитала, что между ними и свободным рассказом свидетеля в суде есть существенные противоречия.

Так, следователю Галяев показал, что в начале апреля Антон Оленников на собрании так называемых атасёров (тех, кто сообщает сведения о передвижении сотрудников учреждения по колонии) сообщил о пробое «десятка», который следовало воспринимать как прямой указ смотрящего за колонией Максима Богданова о том, что нужно идти к месту, где сотрудники колонии якобы нарушают закон в отношении осуждённого. В суде, кстати, Максим Галяев заявил, что Богданов помогал разработчикам в СИЗО-1 пытать осуждённх.

Галяев также сообщал следователю, что сам ломал забор, чтобы проникнуть в ШИЗО, открывал в изоляторе камеры, и что именно он крикнул «Лови Парыгина!», когда тот побежал.

В суде же Максим Галяев не упоминал Оленникова, зато рассказал, что видел в своём отряде Олега Ващенко и Александра Эпова, которые были там, когда он вернулся. Позже подходили Семён Францев и Алексей Дьяченко, они якобы беседовали с активистами отряда Гулиным и Нестеровым. Сейчас Францева обвиняют в том, что он избил этих двух осуждённых. Но, по словам Галяева, он видел Гулина на следующий день, никаких травм у него не было.

Свидетель вспомнил также, что в ШИЗО во время переговоров с сотрудниками видел Ивана Марченко и Хумайда Хайдаева — разговор, по его словам, был конструктивным и казалось, что ситуация разрешится.

Стоит отметить, что если в суде Максим Галяев рассказал о событиях 9 и 10 апреля, то во время предварительного следствия он прервал показания на первом дне беспорядков. В протоколе допроса отмечено, что свидетель не может давать показания из-за мук совести.

Максим Галяев сейчас является потерпевшим в деле о пытках, которые уже рассматриваются в Куйбышевском районном суде Иркутска. При этом он содержится в СИЗО-1 по обвинению в другом уголовном деле. В связи с этим мужчина после своего допроса по делу о бунте в ИК-15 попросил ему обеспечить безопасность, поскольку в СИЗО продолжают работать сотрудники, которых он подозревает в курировании разработчиков, а также может пересекаться с обвиняемыми по его делу во время доставки на судебные заседания.

Суд однако в этом ходатайстве отказал, отметив, что защиту ему может обеспечить Куйбышевский районный суд Иркутска, где рассматривается его дело о пытках.

Судебный процесс начался 14 июля 2023 года, мы вели его текстовую онлайн-трансляцию — так же как и с заседания 22 августа, когда свою версию событий озвучила сторона обвинения. Во время первого заседания в судебном процессе один из подсудимых — Семен Францев — попросил суд «развернуть дело на допрасследование» из-за того, что он не понимает, в чём его обвиняют. Осужденные несколько раз уже просили, чтобы к защите привлекли наряду с профессиональным адвокатом правозащитника, но суд в этом каждый раз отказывает. Ранее мы изучили криминальную биографию каждого из предполагаемых организаторов бунта.

Подсудимые также заявляли о шаблонности обвинения и предвзятости судебной коллегии, а также о том, что их обвинили ни за что.

С 29 августа заседания проходят в условиях СИЗО-1, прессу и общественников пустили на них с 7 сентября. На заседании 7 сентября допросили двух осужденных, признанных по делу потерпевшими, затем 13 сентября рассмотрели несколько ходатайств от подсудимых, в том числе об отводе судебной коллегии и возвращении дела в прокуратуру, а также допросили представителя базы материально-технического снабжения ГУФСИН по Иркутской области, признанной по делу потерпевшей стороной. Также была озвучена альтернативная версия происходившего в апреле 2020 года в ИК-15.

Перед трехнедельным перерывом в заседаниях в суде допросили двух засекреченных свидетелей: один не ответил почти ни на один вопрос от подсудимых, другой смело рассказал о том, как готовился бунт. На заседании 26 декабря допросили также экс-начальника отряда № 6 Баира Ринчино. А 28 декабря продемонстрировали видео с регистраторов сотрудников, на которые попало начало конфликта, и допросили оперативника Александра Куртынова.

Напомним также, что днем 4 февраля сотрудники дежурной смены СИЗО-1 обнаружили в камере без признаков жизни мужчину 1989 года рождения, сообщили в пресс-службе ГУФСИН по Иркутской области. Попытки реанимировать осужденного не дали положительного результата, и прибывшая бригада скорой помощи констатировала смерть мужчины. Официальная версия — самоубийство. По факту произошедшего началась проверка. Как рассказывала омбудсмен Светлана Семенова, следственные органы должны будут дать заключение, были ли признаки доведения погибшего до суицида.

Оказалось, что погиб Тахиржон Бакиев, которого пытали в иркутской колонии №6: сокамерники изнасиловали его шваброй, а затем держали его под нарами. У мужчины был поврежден позвоночник, порваны кишки. Его сетра рассказала корреспонденту «ИрСити», как жил и умер её брат.