Ковид, бунт и Приангарье, стремящееся в космос – итоги года от «ИрСити»

Коронавирус стал определяющим в 2020 году для Иркутской области и всего мира. Он показал, как слаба система здравоохранения, как беспомощны чиновники, а больницы и поликлиники держатся только на врачах и медсёстрах. Ещё Приангарье выбрало нового губернатора, который очень много ездил и обещал спасать. Проблемы «Усольехимпрома» как будто сдвинулись с мёртвой точки, а вот БЦБК и аэропорта – нет. Иркутск летом чуть не задохнулся в пробках из-за ремонта дорог. Журналисты и редакторы «ИрСити» подвели итоги этих непростых 12 месяцев.

Ковидный год, самоизоляция, масочный режим - всё это про 2020-й. Я хорошо помню, что было с января по март и с сентября по декабрь. Остальные почти полгода прошли как один день. Я, как и многие жители Иркутской области, и России, и вообще всего мира, просидела дома.

Первые новости о заражении новым вирусом начали приходить из Китая ещё в конце 2019 года. Сначала россияне как-то не воспринимали их всерьёз. Лёгкое волнение в России началось в конце января, когда большинство стран стало потихонечку закрывать границы и вывозить своих граждан, создавать оперштабы. Всё стало ещё тревожней, когда 31 января выявили первые случаи заражения COVID-19 в России.

В Иркутскую область вирус добрался в конце марта. Заболела 62-летняя женщина, которая прилетела из Объединённых Арабских Эмиратов. В регионе стало тревожнее.

С 31 марта в Приангарье ввели режим самоизоляции для всех граждан. Работу большинства предприятий ограничили. Появились такие термины как социальная дистанция и масочный режим. В первые недели апреля Иркутск практически опустел. Было боязно ездить в транспорте, ходить в магазины и вообще высовываться из дома.

Коронавирусные новости читались, как сводки с фронта: с каждым днём всё страшнее. Как в спешке возводили госпитали для заражённых, как старались пополнять аптеки защитными масками и антисептиками, потому что всё это раскупали как горячие пирожки. Как мы с выпученными глазами смотрели на стремительно растущую кривую в графиках по числу заболевших и умерших от коронавируса и как боялись сами заразиться, ведь только к сентябрю появились сообщения о готовой вакцине от коронавируса.

В сентябре массовая истерия, кажется, стала угасать. Считается, что пик первой волны пришёлся на конец июля, и к сентябрю начали вводить послабления. Многие связывают это с единым днём голосования, который выпал на 13 сентября, но это отдельная тема для беседы, как и доверие к официальным данным по числу заболевших.

Скажу, что я не верю статистике на все сто. Изо дня в день с конца сентября суточный прирост заражённых в Иркутской области практически одинаковый. Это легко можно увидеть на нашем графике.

Статистика по коронавирусу в Иркутской области
Infogram

А ещё мы провели небольшое расследование и выяснили, что данные оперштаба не совпадают с данными администраций половины муниципалитетов Иркутской области. Оказалось, что районные и городские власти дают большее число заболевших, чем область.

По словам губернатора Приангарья Игоря Кобзева, расхождения связаны неверной интерпретацией результатов тестирования: лаборатории говорят о большем числе случаев, не учитывая, что часть анализов – повторные. Роспотребнадзор начал эпидрасследование по случаям несовпадения данных оперштаба и муниципалитетов.

Но несмотря на весь страх, болезни и недоверие, есть ведь и вдохновляющие вещи. Например, реакция общества. Я говорю сейчас о бесчисленных волонтёрах, которые помогали и помогают до сих пор медикам, лечащим заражённых.

Про предпринимателей, которые умудрялись организовать доставку горячих обедов для врачей, возили их на своих машинах до пациентов, переделывали своё производство под антиковидые меры.

Про студентов, которые работают в call-центрах и в бригадах скорой помощи.

И про самих врачей, которые почти год живут в таких сложных условиях, что мы себе и представить не можем.

Всё это говорит о том, что мы способны справиться с такой страшной бедой, как пандемия.

Год назад кто-то большой и страшный уже знал, каким будет 2020-й. Поэтому он послал вороне кусочек сыра, всей России-матушке – обнулённого президента, а Иркутской области – нового губернатора.

Губернатора выбирали покрасивее да поудалее. Получился целый генерал из МЧС Игорь Кобзев. Начальство сказало, что давно за ним наблюдает и предлагает ему проявить себя в другом месте. А место нашли жуть какое интересное – красивая и страстная, как аргетинское танго, Иркутская область. Тут вам и привычные пожары-наводнения, и совсем уж непривычные политические интриги, и даже финансовый кризис, к которому вообще никто никогда не готов. Кобзев воспринял это как приказ и поехал.

Поехал спасать Иркутскую область от самой себя.

А что для этого нужно? Холодная голова, горячее сердце и чистые руки.

Холодная голова правильно рассудила, что зачем ей вся эта жесть с «Усольехимпромом», Байкальским ЦБК и суворовским училищем и отдала это добро федеральному центру. А он привык решать проблемы только через одно место – через военное ведомство.

Горячее сердце убедило региональные элиты, что новый губернатор может всё – и Москве правильно подмигнуть, и с мэрами договориться, и сложнейший за последние 10 лет бюджет принять, и откинуть нерасторопных коммунистов подальше от судьбоносных решений. И вообще губернатор у нас очень «взвешенный» - некоторым из элит это ой как важно. Для пущего эффекта горячее сердце ещё и под каждым обещанием подписало «слово офицера». А это уже не шутки - приходится держать.

Руки у генерала оказались удивительными. Их всего две, а силушка в них богатырская, не меньше.

Ими он потушил застарелый конфликт Приангарья с Иркутском, ловкими и точными движениями перетасовав колоду из чиновников обоих «серых» домов, сдав козыри кому нужно, а самых строптивых отправив сначала в Тулун, а потом и вовсе – в отбой. Правда, выборы мэра Иркутска окончательно превратились в противный суррогат, который готовят прямо на глазах у изумлённой публики, но за плотно закрытыми дверями.

После этого и выборы губернатора потеряли свою мощь и красоту. Как оказалось, ни того, ни другого никогда не было. Протест с подрезанными крыльями уполз на кухню, сидит теперь там, пьёт горькую, вспоминает весёлые времена с госпланом и пятилетками. Ещё и красную ленту на голову повязал, Рембо недобитый.

Зато губернатор спас Иркутскую область, которая могла порваться от внутриэлитной борьбы. Обнял своими заботливыми и крепкими руками. Держит. Надеемся, что никому не отдаст.

Но ручное управление хорошо до поры до времени. Потом оно начинает мешать, потому что чиновники садятся на шею и ножками болтают. Что ещё остаётся делать – система же не выстроена. А спасательная операция в Иркутской области может затянуться, потому что путь к счастью, как к звёздам, - тернист и долог.

Так что, Игорь Иванович, вы, пожалуйста, руки не опускайте - в них целое Приангарье. Нам с вами ещё до созвездия Тау Кита лететь - там тоже бардак, тоже всех спасать надо.

В мае 2020 года в Иркутске сменилась власть: депутаты гордумы избрали мэром Руслана Болотова. Бывшего председателя правительства, который попал в иркутскую администрацию в результате ловкой рокировки чиновников в двух серых домах, произошедшей с подачи тогда ещё врио губернатора Игоря Кобзева.

Болотов сразу – даже, кажется, во время конкурса – заявил, что он не за войну (тонкий намёк на отношения думы с предыдущим мэром), а за переговоры с депутатами, что надо будет всем вместе тяжело работать на благо родного Иркутска, и тогда он зацветёт. Договариваться с депутатами новому мэру действительно удаётся, а общение с простыми жителями складывается чуть хуже.

Я опущу летний ремонт дорог (каждый иркутянин вспомнит его с содроганием) и кадровые назначения, которые мэрия предпочитает проводить шёпотом, а в качестве показательного примера возьму общественное обсуждение проекта планировки городка ИВВАИУ.

В этом году эта земля перешла в муниципальную собственность (а раньше была последовательно у Минобороны и области), поэтому мэрия взялась за планирование стройки – здесь нужны школа (для этого бывшие казармы ИВВАИУ вывели из объектов культурного наследия), детские сады, поликлиника. Параллельно по территории городка прокладывают дороги: улицу Пискунова, например, прямо по существующим гаражам, а улицу Советскую соединяют с ней через дворы.

И как будто всё хорошо: Болотов заявил, что расположение соцобъектов определят вместе с жителями, общественные обсуждения идут, чиновники мэрии терпеливо на них ходят и слушают жителей. Только диалога не получается.

Иркутские чиновники слушают – но изменения в проект не вносят, защищают тот, который они придумали и по размещению соцобъектов, и по расположению дорог, объясняют жителям, почему их предложения бесперспективны и не могут быть учтены. А и.о. руководителя Октябрьского округа Георгий Комаров и вовсе позволяет себе хамить, на камеру заявляя, что люди сами затягивают сроки строительства соцобъектов тем, что хотят пообсуждать предложения мэрии, и не видят дальше своего дома. И только региональные и городские власти хотят всё сделать как можно скорее.

Людям говорят: смиритесь, мы всё равно заберём ваши несчастные гаражи. Привыкните как-нибудь. Как и к плотному потоку транспорту прямо под своими окнами, потому что так надо. Мы так решили.

В этой истории нет диалога, нет переговоров, есть продавливание позиции. Жители ведь не депутаты гордумы. С ними можно и так. Избиратели не они, а 35 человек в думе Иркутска.

Уходящий год вместил в себя много запоминающихся событий. Одно случилось в Ангарске: бунт в исправительной колонии №15 стал одним из самых крупных в России за последние годы и прогремел буквально на весь мир.

Всё началось 9 апреля. По версии ГУФСИН России по Иркутской области, «один из отрицательно характеризующихся осуждённых», отбывавших наказание в штрафном изоляторе, отказался от личного досмотра и призывал других арестантов к беспорядкам. После этого они разбили камеры видеонаблюдения и стали резать себе предплечья. Несколько заключённых из ШИЗО напали на сотрудника колонии и избили его. По версии правозащитников, это могло стать результатом противоправных действий со стороны сотрудников колонии, которые якобы издевались над осуждёнными.

Основные события развернулись в ночь на 10 апреля. Заключённые подожгли цеха деревообработки и устроили погромы. Площадь пожара составила более 30 тысяч квадратных метров. Бунт удалось подавить силами спецназа ФСИН. Представленные Следственным комитетом кадры поражают.

История с бунтом в Ангарске не вышла разве что только на околоземную орбиту. Про неё говорили в российских СМИ (а шеф-редактора «Собеседник.ru» Анастасию Седову даже оштрафовали за распространение ложной информации), писали в английских газетах, показывали на французском и датском телевидении...

Вокруг бунта развернулась самая настоящая информационная война. И региональное управление ФСИН в ней уж точно не преуспело. В социальных сетях появилось множество роликов из колонии, где были слышны крики, взрывы, мольбы о помощи. Правозащитники писали о бесчинствах, о пострадавших и погибших. Все сведения впоследствии не подтверждались, но ведомство реагировало на «всполохи» в СМИ и интернете очень медленно. Основной удар на себя взял омбудсмен Виктор Игнатенко.

Официальная позиция такова, что события в колонии были срежессированы извне. ФСИН заявляла, что следствие установило заказчиков бунта, но кто это – секрет. Хотя мне кажется, что было бы неплохо раскрыть все карты. Тем более, наш президент не стесняется говорить о «руке Запада» при обсуждении разных резонансных событий. Так чем же хуже ФСИН?

Но есть у этого события и положительные моменты, если можно так сказать. Например, службе исполнения наказаний рекомендовали раскрыть сведения о тюрьмах – о лимите наполнения и фактическом числе заключённых, находящихся в пенитенциарных учреждениях, а также данные о количестве и видах объявленных осуждённым поощрений и взысканий. Вряд ли эти данные являются какими-то секретными. В то же время они могут многое рассказать об условиях содержания заключённых в колониях Приангарья.

Бунт высветил много моментов, над которыми руководству ГУФСИН нужно работать. Ведомству нужно быть более открытым, насколько это возможно, нужно учиться быстро реагировать на подобные ЧП, давать информацию как можно быстрее. Наверное, были проблемы и с дисциплиной. Судя по огромному количеству разных роликов в соцсетях во время и после бунта, на территории колонии «гуляли» телефоны, хотя это, на минуточку, колония строгого режима.

Хотелось бы верить, что это событие научило ответственных лиц хоть чему-нибудь. Жаль, что для этого пришлось платить цену в виде разгромленной колонии, оставшихся без работы и возможности учиться заключённых и одного погибшего.